Дневник артиллерийского офицера

– Алексей, а теперь всё по новой расскажи всем, – и опять засмеялся.

– Тут ночью хохма была, – начал рассказывать командир первого батальона, – сижу я с офицерами на своём командном пункте, поздно вечером. Со второй роты приходит сообщение. Пятнадцать минут назад по дороге, которая проходит через расположение роты, попытался проехать автомобиль МТО-АТ. На требование поста, предъявить документы, майор – старший машины, посылает солдат на три буквы и пытается проехать. Но солдаты открывают огонь. Всех мордой в землю, ну и конечно докладывают мне. Я приказал доставить их сюда. По прибытию всех кто там был, а это майор и несколько прапорщиков в кунге, положили на землю, руки на затылок. Майору завязали глаза и завели на командный пункт.

Посадили за стол и предложили ему рассказать, кто он такой, откуда едут и почему отказались предъявить документы? Майор с завязанными глазами явно чувствовал себя неудобно и неуютно. На ощупь достал документы из кармана и протянул их через стол. Я принял документы и, передав их своему начальнику штаба Игорю Карталову, подмигнул, решив сыграть с задержанными шутку. Майор стал рассказывать, что едет из Моздока, несколько заблудился и въехал в расположение второй роты. Заело, что солдату надо было показывать документы, вот он и отказался. В это время Карталов просмотрел документы, кинул их на стол и заявил командиру батальона.

– Товарищ майор, документы поддельные. Вот смотрите: фотография приклеена криво, печать неясная. Он майор, а удостоверение личности новенькое. Да и говорит что с войсковой части 03516, а в удостоверении об этой части ни одной записи. Это переодетые духи и моё предложение всех расстрелять. – И передал документы командиру батальона.

Майор задёргался и стал горячо доказывать, поворачивая голову с завязанными глазами в то место, откуда он слышал голоса, что действительно удостоверение новое, потому что старое он потерял, а к этой войсковой части он прикомандирован перед войной. Пусть позвонят в полк и там всё подтвердят.

Шпанагель погрозил всем кулаком, сделал значительное лицо и заорал: – Ты, дух, заткнись. Видели мы таких. Тут позавчера пытались тоже своими прикинуться и половину блок-поста вырезали, пока их не грохнули. И звонить никуда не будем, бесполезно всё это. Всё равно не обманете.

– Начальник штаба, давай сюда разведчиков из взвода разведки. Отведёте их подальше и расстрелять. А ты зампотех принимай МТО и во взвод материального обеспечения. В полк об этом докладывать не будем, а то МТОшку они заберут себе.

Задержанный майор возопил: – Да вы что ребята, охренели? – И тут же получил чувствительный удар по рёбрам. Но майор продолжал матерится и доказывать, что он свой. Через пару минут появились разведчики, взяли за шкирку офицера и поволокли на выход. Все последовали за ними. На улице я дал команду и майору развязали глаза, похлопал его по плечу и, глядя в ошалевшие глаза офицеру, сказал: – Ладно, майор, извини мы тут немного пошутили. Конечно, шутка жестковатая, ну извини. Сам виноват – нечего было перед моими солдатами выделываться. Показали бы документы и ехали бы себе спокойно дальше…

Говоря всё это, подошли к лежащим на земле прапорщикам.

– Куда этих? Пусть наверное спят в кунге. – Спросил я майора.

Майор хмуро осмотрел своих подчинённых, а потом пнул со злостью одного из них в бок: – Лежите сволочи, а меня тут расстреливать собрались, – повернулся ко мне, – пусть эти гады до утра здесь и лежат. А ты теперь напои меня водкой, если она у тебя есть.

– Напоил я его. Ночь переспал он у меня, а сейчас уехал к себе в полк. Прапора так всю ночь и пролежали на земле. Отлупят они по дороге майора. Но зато теперь будет чётко документы показывать, по первому требованию. – Все засмеялись.

Шпанагель подогнал БМП и через десять минут мы помчались в сторону Нагорного. Не доезжая пятьсот метров до деревни, свернули налево, проехали арык и въехали на холмы, которые с севера огибали деревню. Проехали ещё с километр и остановились у места будущего КНП командира полка. Слезли с машин и в бинокли стали осматривать деревню, которая с этого места отлично просматривалась как в длину, так и в глубину. Осталось дождаться ВВэшников и согласовать с ними все вопросы, связанные с завтрашней зачисткой. А пока я решил сходить со своими солдатами к ферме, которую мы вчера накрыли. Благо она находилась в четырёхстах метрах. Получив разрешение у командира полка, я и пара солдат начали осторожно продвигаться к ферме. Ведь до сих пор не известно – есть ли в деревне боевики? Подошли к крайнему зданию, завернули за угол и скрылись за ним, сразу же уткнувшись в сгоревший бензовоз. Красивое зрелище. Бензовоз ещё дымился и представлял из себя лишь порыжевший кусок железа. От взрыва топлива цистерна лопнула пополам и её края выгнуло в наружу. Двигатель от высокой температуры оплыл. Всё что могло сгореть сгорело, и теперь КРАЗ стоял лишь на дисках. Вдобавок он был весь изретешён осколками. Двинулись дальше, и перешли к зданию, в которое попали четырьмя снарядами. Внутри было пусто и всё разбито. Следов оборудованных позиций не было. Да и кругом тоже. Впритык к ферме была пристроена жилая часть, в которой, по крайней мере, несколько дней тому назад жили. За этой частью дома прогуливались куры и индюки. Тут же в пределах огорода также виднелись воронки. Снаряды легли кучно и в нескольких метрах от стены здания. Сама стена густо иссечена осколками. Но самое смешное было в другом. Около ближайшей воронки валялся индюк, перерубленный пополам крупным осколком. Чуть дальше лежал второй индюк, ему снесло голову. А ещё дальше лежал совершенно целый индюк, но тоже мёртвый. Разведчик Попов рассмеялся.

– Товарищ подполковник, этот индюк погиб от осколка, ну а этому башку снесло, а этот

наверное погиб от разрыва сердца. – Все мы дружно заржали. Правда, если солдаты смеялись от души, то у меня смех был с некоторой долей досады. Ведь столько выпустили снарядов, а убили только трёх индюков, но это чувство досады несколько сглаживал сгоревший бензовоз.

– Никому об этом не расскажу, – решил про себя. Полазили ещё немного по ферме и вернулись на КНП.

– Ну что там, Борис Геннадьевич? – Спросил командир.

– Обнаружил на ферме оборудованные позиции боевиков, на своё счастье они не успели занять их, так бы мы их накрыли, – бодро соврал я, – Да бензовоз сгоревший. Наверное, владелец его думал, что мы будем обстреливать деревню и спрятал его туда, а получилось всё наоборот.

– Пока ты отсутствовал приходили на переговоры жители деревни. Оказывается, вчера наши танкисты вдребезги разнесли мечеть, которая находится на их кладбище, и якобы утащили оттуда ковры. Вон погляди. – Командир рукой показал мне, куда надо смотреть. Вскинул бинокль. Действительно, небольшое здание мечети, стоявшее на краю кладбища, было полностью разрушено.

– Я туда направил Порпленко, чтобы он с этими коврами разобрался. Если действительно наши ковры утащили, то вернём обязательно. А за мечеть и нечего переживать.

Мы обернулись на громкие голоса, заспоривших между собой командира батальона и командира танковой роты, которая была придана батальону. Оказывается, разглядывая деревню в бинокль, офицеры обнаружили здание кафе, на котором гордо красовалась вывеска «Ичкерия», а рядом на стене был нарисован герб Чечни. Вот они и спорили, кто первый сейчас откроет огонь по кафе, чтобы сбить вывеску.

– Товарищ полковник, это борзота. Разрешите, хотя бы с пулемёта пощекотать их. А завтра, когда начнём зачистку танком раскатаем это здание.

– Алексей, только осторожно. И только по зданию кафе. – Дал добро командир полка.

Шпанагель взлетел на танк и расположился за башенным пулемётом. Ещё несколько секунд и загремели очереди. Стрелял комбат хорошо, первая же очередь хлестанула по белой стене здания, оставляя рваные раны на штукатурке. Вторая начала клевать герб Чечни. Ещё пару очередей и герба не стало. Теперь Алексей огонь перенёс на вывеску, от которой в разные стороны полетели щепки и крупные куски, но сама она продолжала висеть. Дав ещё несколько очередей и убедившись, что вывеску из пулемёта не сбить, офицер прекратил огонь.