Дневник ее соглядатая

Моторная яхта была новенькой, только что с верфи, и еще безымянной. Алла настояла, чтобы плавсредству присвоили игривое название «Авантюр». «Что ж, как говорил капитан Врунгель: как вы яхту назовете, так она и поплывет», – пошутил капитан Андрей, не предполагая, насколько он окажется прав.

Каха улыбался, команда улыбалась, Алла так вообще ликовала. Все с энтузиазмом погрузились в новенький дом на воде и лихо отчалили, купаясь в завистливых взглядах праздных завидовских завсегдатаев.

Их коллективного везения и воодушевления хватило до Углича, горючее удачи закончилось вместе с хорошей погодой в первый же вечер плавания. У самого причала капитан-матрос Андрюха случайно утопил огромный швартовочный фонарь, столкнув его ногой в темную воду у самого причала. Алла трусливо промолчала, что это она оставила фонарь в неположенном месте, когда баловалась новеньким оборудованием.

Каким-то чудом, несмотря на приличную глубину и непроницаемую темень реки, Андрею удалось выловить утопленника и даже успешно сделать ему искусственное дыхание. И Алла с Кахой, как и подобает молодой парочке, отправились ужинать в местный ресторан, сочтя происшествие досадной случайностью. Пса девушка отогнала от себя как можно дальше в лес, из которого он вышел на обочину. В мыслях это было сделать проще, чем наяву.

Но когда они, сытые, довольные и слегка навеселе, вернулись, увидели полный разор на палубе и всклокоченную, перемазанную голову капитана, торчащую из технического люка. Где-то в трубках оказалась течь, и из системы рулевого управления вытекло все масло. Они не могли тронуться с места. Пока всем миром, ползая по рубке, искали трещину, пока Андрей гонял за маслом, пошел дождь, а затем и ливень.

Господь словно придерживал их, как придерживают детей от излишнего баловства. Еще было не поздно вернуться. Пес еще выжидательно переминался с ноги на ногу у самой опушки березняка.

Под ливнем город сразу стал скучным, провинциальным и жалостным. Поэтому вместо того, чтобы отправиться в местную гостиницу, беспечные путешественники легкомысленно отчалили от Углича в поисках более гостеприимных и девственных берегов.

До Рыбинского водохранилища, на берегах которого они собирались разбить первый лагерь, оказалось идти довольно долго, и они затеяли романтическую ночевку на природе, бросив якорь у живописной лесной опушки. Во всяком случае, именно такой она выглядела с середины реки.

При ближайшем рассмотрении опушка обернулась помойкой. А Андрюха, спустившийся на берег в поисках хорошего места для костра, углубился в лес, полез через дыру в заборе на близлежащую турбазу и, не заметив в сумерках торчащего гвоздя, раскроил им себе кожу на голове. Когда он выбежал на причал-помойку и, весь залитый кровью, начал махать руками, требуя срочной эвакуации, остальной компании пришлось надолго отвлечься от любования закатом.

После игры в военно-полевой госпиталь было решено не высаживаться на вражеский берег, и Ксюша принялась сооружать романтический ужин на борту. Тем более что дождь маленько затих.

Она предложила запечь на мангале рыбу, обмененную на бутылку водки у местных рыбаков еще в начале плавания. Но только что распакованный электромангал заискрился у Ксюши под руками и прожег белоснежный настил яхты. Оказывается, именно на электромангал вытекло накануне масло.

Пока все суетились, бегали и махали крыльями вокруг несостоявшегося ужина, салют перекинулся на запасной генератор в кают-компании, к которому в тот момент приникли, чтобы напиться электричества, зарядные устройства от Аллиного телефона и фотоаппарата, Андрюхиного компа и телефона и даже Кахиной джипиэски. Все аккумуляторы охнули и умерли от разрыва электрического сердца. Генератор продолжал плеваться искрами и тоже прожег дыры, но уже в прекрасных белоснежных кожаных сиденьях плавучей гостиной.

Каха рассердился и проорал забинтованному на всю голову капитану лекцию о технике безопасности. Капитан надулся, но смолчал, хотя и затаил, как зощенский печник, некоторое хамство.

Но засада еще не была полной. Ксюше еще удалось сварить ароматную густую уху из свежих рыбешек. Алла с Кахой еще купались, еще воскуривали антикомариные свечи, еще сладко целовались, а потом еще тихо занимались любовью, чтобы не услышала команда в своей каморке на корме. Хотя команда занималась тем же самым.

«Раньше, когда у женщины был один мужчина на всю жизнь, она могла даже и не узнать, что такое оргазм. Жила, рожала детей и особо не задумывалась о сладости любви, – рассеянно рассуждала про себя Алла, в очередной раз упустив золотую рыбку удовольствия. – А теперь чуть что, все чувствуют себя неудовлетворенными. Ах, если бы оргазм приходил только вместе с любовью. Для всех, и для мужчин и для женщин. Любишь – получи удовольствие. Не любишь – сиди голодный. Вот была бы проверочка!»

Утром они расслабленно и благодушно хихикали, пили ароматный кофе. Каха названивал по мобильному больше обычного, живописуя всем собеседникам повороты сюжета в путешествии, и внимательно, напряженно слушал последние известия, словно ждал чего-то. По окнам хлестал дождь, похолодало, небо затянули свинцовые, бугристые тучи. Пахнуло осенью.

Они вошли в Рыбинку. Темная, неспокойная вода ходила ходуном. Волны подбрасывали плоскодонную «Авантюр» почти на метровую высоту. И каждый такой нырок и взлет был для них если не девятым, то седьмым валом.

– В один присест мы Рыбинку не осилим, – покачал головой Андрей. – Надо искать, где сделать передых. Шторм может разыграться. Здесь на карте возле самого судового хода есть деревушка. Можно спрятаться возле нее в устье Магавки.

– Это что еще за зверь?

– Речушка.

– Хорошо, – согласился Каха, которого уже порядком укачало.

Злые волны поддавали мореплавателям чувствительных пенделей, и те стремительно домчались до убежища, легко скользнули в мелкое устье и замерли там на несколько часов. Из-за ливня на палубу и носа нельзя было показать.

К вечеру всем уже поднадоело сидеть в небольшой кают-компании. Телефоны без зарядки медленно умирали, генератор не чинился, комп капитана со всеми картами собирался тоже издохнуть от голода. А Каха упорно продолжал ловить новости и, наконец, дождался своего, весь подобрался как зверь. Рассказывали про неожиданный налет на Назрань и возможную гибель Яндарбиева.

«Предполагается, что сепаратисты проникли на территорию республики из Чечни и Южной Осетии. Они одновременно атаковали пограничников и сотрудников милиции в Назрани, Карабулаке, станицах Орджоникидзевской и Троицкой, а также перекрыли трассу «Кавказ», – тревожно вещало радио.

– У тебя друзья там? – спросила Алла, видя напряженное лицо Кахи.

– Лучше, – засмеялся тот, – у меня там враги.

«Я хожу по тонкому льду, – подумала Алла. – Вдруг он причастен к этому налету? Иначе что ему целый день не отрываться от приемника? Сколько раз оказывалось, что якобы порядочный и успешный человек участвует в самых ужасных вещах. – Вдруг где-то за проливным дождем громыхнуло, и мысли девушки перескочили на другое. – Странные гримасы истории. Троицкая станица названа в честь Святой Троицы, а Орджоникидзевская – в честь губителя казаков и безбожника».