Дневник кота с лимонадным именем (сборник)

Я тоже не могу. Сон — это моё прошлое. Уже не сплю совсем. Всё равно спать значит время терять, как говорит мой лучший друг Даниэл, а он мужик башковитый, интеллигент.

И всё же каждому мил семейный мир, а сосед говорит, что скоро на рынок выбросят резиновые клавиатуры, пишешь на них сколько хочешь — и тишина!

Эх, уцелели мы, ребята, уцелели! Что с того, что видоизменились! Кому какое дело, как через время назовут нашу прошедшую эру! Мир переменился к лучшему, и я глубоко благодарен за это бывшим лягушкам и бывшим, царство им небесное, мухам.

Благодарен, ибо привык и в этом виде мне хорошо. Что может быть важнее, а?!

АНАСТАСИЯ ЧЁРНАЯ

Дело №… «Золотой Петушок»

— Кар-кар!

Проклятый ворон! Задолбал до невозможности. Сегодня же его ощиплю и привяжу к забору на потеху приличным воронам. Или попрошу Каргу сварить из него похлёбку для Мурзика.

Как не хочется вставать, однако.

— Кар-ка-ар!

— Заткнись, петух бройлерный! — крикнула я и запустила в Квока шёлковой подушечкой.

Промахнулась. Вот блин горелый! Я сразу раскаялась в том, что сделала.

Ну и надо было мне так криво бросать свою любимую подушечку-сердушечку? Это она форму такую имеет, в виде сердечка. Сама вышивала.

Квок — Каргулин ворон. Не правда ли, прикольное имечко? Этому старикану уже лет не сосчитать, а он, как обыкновенный петух, орёт ровно в шесть утра, не давая поспать приличным (и не очень) людям.

— Литушка-а… — раздался ласковый, слегка скрипучий голос. — Вставай, милая. Кушать ужо давно подано.

— Иду, Каргуля! Вот только сейчас зажарю твою курицу и спущусь. Жаль, невкусная будет: старая уже.

— Что ты, лапушка! — ужаснулась моя хозяйка. — Да он не специяльно-то! Ты уж не гневайся, дорогая. Что с глупой птицы взять? Оно только в присказке говорится: «Мудр как ворон», а на самом деле…

Старушка не договорила. А что тут скажешь, всё и без слов понятно.

Да, кстати, забыла представиться.

Меня зовут Левашова Аэлита Ивановна, 198… года рождения. Волею судьбы оказалась в сказочном царстве, провинциальном государстве под названием Ведеркино. Работаю у царя-батюшки нашего Потроха (заметьте, ударение на второе «о») главой частного детективного агентства. Живу на квартире у Саломеи Сосипатровны Деревенской, в народе именуемой бабой Каргой за дурной глаз да умение колдовать. Бабуля на прозвище не обижается. По-моему, она сама уже давно позабыла своё «натуральное» имя-отчество.

Как я попала в эту затерявшуюся среди времен эпоху — сама не знаю. Жила себе жила в Москве, честно зарабатывала на кусок «Сбарро-пиццы» да чашку зелёного (дорогущего) чая «Nadin» профессией частного сыщика. Отлавливала всяких загулявших жён, распутных секретарш и так далее.

И вот однажды ко мне явилась некая Станислава Кромофф (фамилия явно переделана на американский лад) с просьбой вычислить любовницу её мужа. Выдала вполне приличный аванс и пообещала по успешном завершении расследования заплатить в два раза больше. Я согласилась и приступила к делу.

Моих подопечных я выследила довольно быстро. Впрочем, они не слишком-то и скрывались. Милые такие ребята. При взгляде на изменника-мужа мне его даже стало жалко. Бедный парень. Явно позарился на богатое приданое Станиславы. Иначе зачем молодому человеку с наружностью модели жениться на толстой бабище лет на пятнадцать старше его?

Парочку отчего-то всё время тянуло ввысь. То на крыше небоскрёба встретятся, то полетят вместе на дельтаплане. И даже записались на прыжки с парашютом! А мне что прикажете делать? Пришлось тоже записаться.

Настал день, когда наша группа загрузилась в самолёт. Набрали высоту. Инструктор подал команду, и высадка воздушного десанта началась. Голубки тоже прыгнули. Моя скромная персона, конечно, сиганула за ними. Лечу это я лечу, стараюсь не упустить их из виду и вдруг чувствую, что покрываюсь холодным потом.

Батюшки-светы! Да ведь я впопыхах дернуть за кольцо забыла. А до земли уже считаные метры остались. Мысленно попрощавшись с белым светом, я уже приготовилась спокойно помереть…

Как вдруг провалилась в воздушную яму.

Очнулась на маковке колокольни в славном городе Ведеркино. Зацепилась лямкой рюкзака с парашютом за крест. Ну вылитый барон Мюнхгаузен.

Пообжилась, поосмотрелась чуток и открыла здесь филиал своего агентства. А работы у меня непочатый край. То одно, то другое дело наклёвывается.

Заработки, конечно, не ахти, но для этого времени вполне хватает. Цены в Ведеркине, нужно прямо сказать, совсем не столичные. Не то что у нас в Москве. Там в «Новоарбатский» гастроном заскочишь купить чего-нибудь вкусненького к чаю, смотришь, а тысячи рублей как не бывало.

Тысяча рублей! Да мне в царстве славного Потроха за эти деньги до конца своих дней придётся горбатиться, если я домой не вернусь…

— Литушка-а, красавица-а! Блинки-то стынут! — прервала мои размышления бабушка Саломея.

Быстро одевшись, я затопала по ступенькам.

— Чё у нас на завтрак? Мм… Обожаю блинчики с повидлом… Бабуля, ты чудо! — сказала я и чмокнула разулыбавшуюся старушку.

Не успела доесть свой «скромный» завтрак, как в дверь настойчиво забарабанили.

Я выглянула в окошко. Опять царские снайперы. Ох, как они надоели! Ну и чего им в этот раз надобно?

Разговор был недолгим. Оказывается, Потрох уже который день не спит. Манька-преследка замучила. Войны ему мерещатся везде. Гневается. Утопиться грозится, а перед тем всех придворных на колы пересажать.

Короче, срочно надо ехать на государев двор, в царёв терем.

А я-то тут каким боком? Это не мой профиль — психически хворых убалтывать. Но ехать всё равно придётся.

Быстро попрощавшись с Каргой, я уселась в повозку и покатила к царю.

На Потроха было жалко смотреть.

Глаза у него слипались, бородка узлами закрутилась. И весь вид у батьки был какой-то жалкий, замученный. В общем, совсем не царский.

— Ага, явилась — не запылилась! — грозно прикрикнул государь-надёжа. — Где тебя только черти носют, пока я самолично изменников выслеживал?!

Царь у нас ва-аще на этом деле помешанный. Пунктик у него такой. Везде врагов царства выискивает.

— Ближе к делу, ваше величество, — холодно прервала я его словоизлияния.

— Ну чего ты энто злая-то такая? — пошёл на попятную повелитель. — Злой будешь — на кол посадить велю.