Дневник молодого человека

Но… Человек слаб. И я не выдержал. Не утерпел. Сломался. И со словами: "А, будь что будет!… Сил никаких нет терпеть эту муку!", я все-таки вышел на улицу, трясясь, словно в лихорадке. Хорошо хоть идти было недалеко – телефонные кабинки располагались в торце дома, а мой подъезд был самым последним. Я быстро вышел на улицу, свернул налево за угол, по пушистому снегу подошел к двум телефонным будкам. Одна была занята какой-то девицей. Я вошел во вторую, поднял трубку – нет гудков – телефон не работал. Вышел. Принялся ждать, волнуясь от предстоящего разговора.

Наконец девица освободилась.

Я зашел. Плотно закрыл за собой дверь – почему-то не хотелось, чтобы кто-нибудь меня слышал (в этой будке все стекла оказались еще целыми, да и сама кабинка внутри была еще не сильно исцарапана и разрисована). Бросил две копейки. Дрожавшей рукой набрал номер.

Гудки…

И вместе с гудками нарастал стук моего сердца, поднимаясь откуда-то из глубины и чувствительно ударяя в виски и в затылок.

– Да, – вдруг послышался тихий женский, слегка хрипловатый голос.

– Здравствуйте. Можно Ирину услышать? – с какой-то опаской произнес я, дрожа в глубине души – ну вот сейчас все и разъясниться! Сейчас услышу – здесь такие не живут!

– Это я, – устало ответила она без всякого интереса.

– Привет, – забормотал я торопливо, перебивая оглушительный стук сердца в висках. – Это Михаил. Мы встречались вчера в автобусе.

– Узнала.

Сердце застучало еще сильнее. И пока я лихорадочно вспоминал, какие темы придумывал для разговоров, она откликнулась первой.

– Что, позвонил, чтобы проверить, правильный ли телефон? – серьезно спросила она.

– Да, – растерянно признался я.

– А я, честно говоря, думала, что вообще не позвонишь.

Тут я растерялся еще больше, так как этот ответ не вписывался ни в один из придуманных мною ее образов.

– Что делаешь? – наконец спросил я.

– Полы мою, – равнодушно ответила она.

– А потом?

– В гости пойду.

– Меня бы кто-нибудь пригласил в гости, – с легким намеком грустно произнес я.

Молчание… Потом.

– Меня не зовут, я сама хожу.

Снова молчание. Я растерялся еще больше. Что это, намек на то, чтобы я не спрашивал ее разрешения, а молча бы зашел к ней в гости? Но вот куда? Адрес-то она свой мне не дала. И я суетливо принялся искать новую тему для разговора.

– Иди домой, а то замерзнешь, – услышал я в трубке. – Холодно на улице.

– Я тебя задерживаю? – неприятно кольнуло меня.

– Да, – прямо ответила она.

Я совсем упал духом.

– Ну, извини, – пробормотал я торопливо, боясь, что она первой и без предупреждения положит трубку, тогда уж точно конец нашим, так и не начавшимся отношениям. – Во вторник когда позвонить? – спросил я в тайной надежде, что еще не все потеряно.

– В восемь, – услышал я короткий ответ. – Я же ведь еще и работаю.

– Ну чтож, пока, – сказал я, так как больше и нечего было говорить.

– Пока, – ответила она.

Я немного подождал, но коротких гудков так и не услышал. Значит, она все еще держит трубку. Зачем? Может мне еще что-нибудь сказать напоследок? – мелькнула поспешная мысль, но я ее отбросил – не надо быть смешным, попрощался ведь уже. И я решительно положил трубку.

Разочарованный я направился домой. Нет у нее никакого желания встречаться, почему-то пришел я к неутешительному для себя выводу, поднимаясь по лестнице на пятый этаж. И непонятно – ведь и молода, и вроде смущалась вчера, и телефон мне дала, а вот на тебе – спокойно так относится к нашему знакомству, словно каждый день у нее такое. И я вынужден был ее уговаривать, фактически уламывать, выдергивать у нее согласие на встречу. И это – унизительно! Михаил, будь мужчиной, в конце концов – не будь просителем! Не надо!

И снова бессонная ночь. И снова хаос мыслей – что и как ей сказать во вторник, как ее наконец-то заинтересовать и чем. И одна лавина мыслей сметалась другой лавиной, и я так много всего ей мысленно наговаривал умного и проникновенного, что голова окончательно распухла. Но к утру точно понял – я остался ни с чем – ничего умного я так на самом деле и не придумал!

И вот наконец-то прошло воскресенье. И весь понедельник я только и делал, что ждал, когда же наступит вторник! И не просто вторник, а вторник восемь вечера! Все также постоянно думал об Ирине и снова все порывался ей позвонить. Но… Хорошо что телефона дома у меня нет, и надо выходить на улицу. Но для этого надо было одеться, собраться, выйти. Это меня и останавливало от звонка. Понимал, глупо все это. Буду выглядеть круглым дураком. В том смысле, что, скорее всего, больше звонить мне и не придется. И поэтому я добросовестно терпел весь этот дурацкий понедельник, совершенно не зная, чем заняться, так как мысли постоянно крутились только вокруг Ирины и воспоминаний о ней – как она смотрела на меня в автобусе своим серьезным, с прищуром, взглядом, и как – в сторону поверх моего плеча, как подождала меня возле автобуса, как мы шли рядом, и как она шла впереди…

И все эти воспоминания, промелькнув, раз за разом снова возвращались к своему началу, и я снова переживал – и ее отражение в автобусе, и как я к ней подсел, и волнующий прищур ее глаз… И снова… И снова… И снова.

И это была какая-то бесконечная мука! И сил не было прервать все это, и я с трудом сдерживался, чтобы не позвонить, и тем самым как бы разорвать поток своих мучений, в огромной боязни потерять ее безвозвратно, если все же хоть какая-то зацепка да осталась!

Итак, целый день я провел дома, изредка глядя на экран телевизора, либо топтал пол из угла в угол, либо пялился в окно на улицу Объединения – вдруг она пройдет по ней по каким-нибудь своим делам?

И от избытка чувств я взялся за дневник – хоть кому-то высказаться о наболевшем! Выложусь на бумагу – вдруг на душе станет легче?

И как сел, так и принялся исписывать страницу за страницей. И это снова был какой-то кошмар! Так как я снова, в сотый наверное раз, принялся переживать все это заново!

А потом я снова принялся за построение планов – о чем буду с ней говорить, как буду проводить свидание, если, конечно, получится встретиться. И если она все-таки придет на свидание – то тогда попробовать обязательно поцеловать ее при расставании – поставил я себе такую цель. И мысли были такие легкие и приятные! И щекотали душу, радостно волнуя сердце.

Но потом вдруг становилось страшно – а если и во вторник ничего не получится? Отговорится еще какими-нибудь делами? Что тогда?

Но с другой стороны – как она в воскресенье разговаривала со мной по телефону? А? – Иди домой, а то замерзнешь. – Больше было похоже на заботу, чем на повод закончить разговор. И это я относил к огромному плюсу – хотя разум и спорил со мной, настаивая на втором варианте! И сама первая не положила трубку, ждала, хотя раза три мы уже успели попрощаться.

Итак, мое предположение – она все же согласится на свидание. Ну, хотя бы из чистого любопытства. И если у нее не будет других, более заманчивых, предложений.

Чтож, отлично, пойдем дальше!

– Ты в чем будешь одета? – спрошу я после того, как назначу встречу.

– А зачем это? – естественно, поинтересуется она.

– Чтобы сразу тебя увидеть. А то вы девушки – народ загадочный – смените одежду с прической – вас и не узнать.

И тут я задумался. А не будет ли это выглядеть откровенной глупостью? Может, все-таки не стоит этого всего говорить? Чушь какая-то.

Нет, через какое-то время подумал я, надо с ней выдержать паузу. Нельзя резко начинать, постоянно теребить ее о свидании, о внимании ко мне. А лучше каждый день мимолетно, но не навязчиво, давать о себе знать. Звонить и просто разговаривать с ней о каких-нибудь житейских пустяках. Чтобы не вспугнуть. А завтра позвонить попозже, не в восемь, а полдевятого, например, чтобы и ее заставить помучиться в ожидании – если получиться, конечно. И не назначать пока свиданий, а сначала разговорами по телефону попытаться расположить ее к себе?