Дневник мотылька
Шрифт:
В раздевалке всегда кто-нибудь переодевается. Спрятаться негде. Ей придется раздеваться при них, и все увидят, что под длинными рукавами, длинными юбками и длинными носками она прячет настоящее тело. Даже физкультурная форма у нее ниже колен — так никто из нас не носит. Ей придется открыть для всеобщего обозрения соски, волосы на лобке, живот, ягодицы, пусть на какие-то секунды, пока она наденет купальник. И пока она будет натягивать упрямые лямки купальника, кто-то непременно станет разглядывать ее наготу. Вот это — настоящая пытка для нее. Девчонки увидят, что грудки у нее совсем плоские, как у маленькой девочки. Что соски даже не выступают. Что они еле видны, точно две тени на коже. Секрет раскроется. Им волей-неволей придется признать, что она — очень странная.
Когда в девятом классе мне приходилось переодеваться на плаванье
11 апреля
Сегодня второй день Песаха, и я очень многого не ем. Объяснять я никому ничего не стала. Просто говорю, что не голодна. Единственный человек, который мог бы отмечать Песах, — Эрнесса, но она и так никогда ничего не ест. Конечно, теперь никакой сдобы вроде булочек с корицей и бисквитного торта со взбитыми сливками. Оказывается, даже приятно отказывать себе в том, чего очень хочется. Папа всегда отмечал Песах и постился на Йом-Кипур. Он вообще любил обряды и ритуалы, хотя и не был религиозен.
Я пью много кофе и воды.
12 апреля
Смена столов. И впервые я сижу за одним столом с Эрнессой и с мисс Бомбей — вот так! По случаю Песаха обеих евреек посадили за один стол.
13 апреля
После ужина
Опять я ужинала с Эрнессой. Трудно сдержаться, чтобы не смотреть на нее все время. Остается наблюдать, как мисс Бомбей сгребает пищу в рот. Она сейчас даже толще, чем раньше, — точно выброшенный на сушу кашалот. Ей нужна целая вечность, чтобы, отужинав, подняться из-за стола и дойти до лифта. Без лифта ей до своей комнаты в жизни не добраться. За едой она не забывает оглядывать стол, следя за тем, чтобы мы хорошо ели и пили молоко. Сегодня она заметила, что Эрнесса ничего не съела и даже не прикоснулась к молоку.
— Что-то не то с едой, Эрнесса? — спросила она. — Она вас не устраивает?
— Я сегодня совсем не голодна.
— Но нам нужно есть, чтобы поддерживать свои силы. Особенно растущим девочкам. За этим столом не принято спешить. Мы все подождем, пока вы доедите.
— Я больше не хочу.
— Но вы должны, правда, может быть, вам нездоровится? В таком случае вам следует после ужина обратиться в медпункт.
— А ей можно? — Эрнесса ткнула пальцем в мою сторону.
Мисс Бомбей перевела взгляд туда, куда указывал палец Эрнессы, и с ней все мои соседки по столу. Все уставились на меня и на мою тарелку, полную спагетти. Я съела только фрикадельки и допивала молоко.
— А вы что же? Мы и вас подождем.
— У меня есть причина, чтобы не есть спагетти, — ответила я еле слышно.
— И что же это за причина?
— Сейчас Песах.
— И… что?
— Понимаете, я не могу есть спагетти в Песах. Это запрещено. Но фрикадельки я съела. Видите?
Было стыдно вот так, при всех, признаваться. Лицо мое залилось краской. Но никому не было дела до меня. Все сосредоточились на том, как мисс Бомбей силится заставить Эрнессу поесть и выпить молока. Эрнесса что-то запихнула в рот, отпила несколько глотков молока и тем, кажется, удовлетворила мисс Бомбей, которая желала видеть, что Эрнесса хоть немного поела. Эрнесса положила вилку, и мисс Бомбей разрешила дежурным убрать наши тарелки. Громкий звон посуды возвещал о том, что все торопятся доесть. Большинство столов были уже убраны, и девчонки пили кофе. Мы обе перестали быть объектами всеобщего внимания. Я повернулась и посмотрела на Эрнессу. Я впервые видела, как она что-то ест и пьет.
— Ну вот, правда же вам лучше? — спросила ее мисс Бомбей.
— Нет. Я не была голодна.
В это время я внимательно вгляделась в ее лицо: на лбу у нее выступили капельки пота. Когда она говорила, я заметила, что во рту у нее черно, иссиня-черными
стали и кончик языка, и краешки зубов. Так бывает, когда летом вдоволь наешься черники.14 апреля
После ужина
Сегодня Эрнессы за нашим столом не оказалось. Каким-то образом она поменялась с одной десятиклассницей и пересела за стол миссис Холтон. Я не знаю случая, чтобы кто-нибудь выбирал, за каким столом сидеть. Даже если ты спортсменка и у тебя поздний матч, ты не можешь изменить рассадку. Правда, мне кажется, раньше никто и не пробовал. Интересно, что за отговорку она придумала. Никто об этом даже не заикнулся. Все вели себя так, как будто все это в порядке вещей. Я спросила девчонку из десятого, которая теперь сидела на ее месте, и та промямлила что-то о каком-то «конфликте».
Эрнесса плоховато выглядела сегодня. Я видела, как она выходит из столовой. У нее был нездоровый вид. Она вдруг напомнила мне Анни Паттерсон.
Я уверена, что это из-за плаванья. Сегодня уже третий день.
После уроков я видела, как Эрнесса идет в раздевалку при бассейне. Я задержалась у фонтанчика, притворяясь, что пью воду, а потом вошла за ней. В раздевалке ее уже не было. Я прошла через душевые, прямо по мокрому, заросшему грибком бетонному полу, и направилась к лестнице, ведущей в бассейн. Иногда мы проходим через бассейн, чтобы попасть в гимнастические раздевалки — в дождь или снег не хочется выходить на улицу и мерзнуть. Запах хлорки чувствовался и в душевых, но когда я открыла дверь в бассейн, меня чуть не стошнило. Эрнесса стояла у окна, аккуратно раскладывая крошечное белое полотенце на подоконнике.
— В душ! — гаркнула мисс Бобби.
Мы должны на виду у тренера принять душ, после чего нам разрешают войти в бассейн. Ненавижу этот озноб от ледяной воды. Я всегда стараюсь заскочить в душ и выскочить, почти не намокнув. Эрнесса вошла в душ, потянула за цепочку и стояла под водяными струями, ни разу не поежившись. Вода уже стекала на пол, вылинявший купальник Эрнессы потемнел. Она могла бы стоять под душем гораздо дольше, но мисс Бобби скомандовала:
— В бассейн, живо!
Эрнесса выпустила цепочку из рук и побрела к краю бассейна, сжавшись и крепко обхватив себя за плечи. Да, Люси права. Что-то с ней не так. Лицо побагровело, но бедра и подмышки были до того белы, как будто никогда не видели солнца, и вся кожа Эрнессы, усеянная коричневыми пятнышками, напоминала змеиную.
Она не заметила, что я прохожу через бассейн. Она видела только воду.
— Марш в воду! Мы до вечера тут сидеть не будем! — рявкнула мисс Бобби, хотя она стояла совсем рядом с Эрнессой. Ее голос повис в воздухе.
Я ждала, когда раздастся пронзительный звук серебряного свистка, болтавшегося на шее у мисс Бобби.
Эрнесса спрыгнула в бассейн, по-прежнему крепко обнимая себя. Пальцы впивались в предплечья. Поверхность воды почти не всколыхнулась. Тело погрузилось на самое дно бассейна и долго оставалось там, совершенно неподвижное. Мисс Бобби с кислой миной наблюдала, как Эрнесса выплывает: медленно-медленно, как будто увязая в тяжелом, густом масле. Мне уже казалось, что она никогда не всплывет, как вдруг над водой показалась наконец ее голова в белой купальной шапочке. Эрнесса повернула голову набок, чтобы вдохнуть. Несколько секунд спустя она начала движение. Руки колотили по воде, а голова дергалась из стороны в сторону. Эрнесса не плыла. Она паниковала. Мисс Бобби как ни в чем не бывало прохаживалась по скользкому зеленоватому кафелю вдоль самого края бассейна. Брызги летели на ее белые кроссовки и синие гольфы, но она не обращала на это внимания и, наклонившись над водой, то и дело выкрикивала бесполезные инструкции:
— Выше ноги! Голову вниз! Локти согнуть! Носки вытянуть!
Эрнесса продолжала барахтаться.
Не в этом ли ее слабое место? Неужели вода — та самая субстанция, в которой Эрнесса беспомощна? Она всегда обладала преимуществом. У Доры не было крыльев, и она встретилась с чем-то крылатым. Но в воде крылья не помогут.
15 апреля
Сегодня день рождения Софии. Семнадцать лет. Я подарила ей индийскую резную шкатулку из дерева, обитую изнутри пурпурным бархатом, которую купила для нее еще дома во время каникул. Кэрол заказала в местной булочной чудесный именинный пирог, украшенный цветами. Миссис Холтон по ее просьбе разрешила нам устроить на кухне чаепитие во время тихого часа.