Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

Я вырос, жил в Севастополе (пять лет мне довелось быть в прекрасном Киеве), во мне сидит то, что принято называть русской ментальностью. Родился в Советском Союзе, но в шесть лет портом моей приписки стала Украина. Я не выбирал, не давал на это согласие – так распорядились история и другие люди.

Выкатывать на палубу ядра, дабы заряжать пушки для стрельбы в Украину, как делают это многие крымчане, – я не хочу. И не буду. Мне нравится Украина: её люди, просторы, культура, язык – они сделали меня чище, свободнее, богаче. Я люблю эту страну.

Но это не отменяет того, что я всегда был русским. С украинским паспортом.

Однако в условиях войны – как минимум, информационной – между Россией и Украиной быть русским украинцем, кажется, невозможно. Вернее так – не разрешают. Претендуют даже на то, чтобы кто-то в принципе был. Тянут, как на дыбе, в разные стороны. И в конечном итоге – разрывают.

У Юрия Трифонова в романе «Старик» есть чудная фраза: «Вот этого не понимаю: чёрные да белые, мракобесы да ангелы. И никого посерёдке. А посерёдке-то все. И от мрака, и от бесов, и от ангелов в каждом…» Да, те, кто посерёдке, прежде всего и страдают. Те, кто не хочет примыкать ни к одним, ни к другим мерзавцам и прохиндеям. Но те, кто во что бы то ни стало всегда остаётся со своим народом.

Думать – не в моде. Думать – неактуально. Ведь думать – значит искать выход, сомневаться. Для чего? Если всё и так однозначно, если всем всё давно разъяснили.

Смотрите, как хорошо получается. Есть добро и есть зло. Они маркируются в зависимости от того, кто расставляет флажки, и уже в таком виде скидываются в массы. Тем остаётся лишь открывать рты и глотать яд, несмотря на слабую печень и поджелудочную. Ложка за ложкой потреблять вражду, смуту и разделение. Но люди кушают это. И кушают охотно.

Ни тени сомнений, ни отблеска истины – всё выкрашено в один цвет. Такой, чтобы максимально скрыть изъян шаткой логики.

Мне говорят в Киеве: «Российские СМИ врут». Мне говорят в Москве: «Украинские СМИ врут». И прикрывают одно другим: мол, а что, те лучше? Будто можно противопоставить одной нелепице другую, выяснив, кто гуманнее – Вельзевул или Левиафан.

Думаю, что когда судный день настанет, на этом или на том свете, и на скамье окажутся те, кто рассорил Украину с Россией, СМИ будут судить первыми. Слишком много мерзости, лжи они сгенерировали. Но и те, кто ретранслировал эту позорную гнусь, наложив табу на использование своего мозга, получит не меньшее наказание. Потому что глупость – не оправдание. Наоборот.

Она порождает ощущение ложной истины, наделяя её носителя чванством и самоуверенностью. «Правота разделяет пуще греха», – писал Бродский. А правоты стало много. Её отмеряют в неограниченных количествах каждому, ещё и просят взять немножечко сверху. Не уроните, донесите домой, пожалуйста. Правдой и правотой завалены полки, забиты телеканалы. Возможно, Геббельс, не переодевайся он в простого солдата и не трави себя мышьяком, хлопал бы ресницами и взлетал. От ощущения собственной значимости.

Похоже, те люди, которые сейчас занимаются агитацией и пропагандой, агитпропом, вконец обезумели. Да, согласен, ничего нового: миром, как писал Толстой, управляют сумасшедшие, здоровые воздерживаются или не могут в этом участвовать. Но эта глупость давно перестала быть контролируемой.

Безумие стало нормой масс. А безумие – это всегда крайность, всегда однозначность. Маршируй, пой песни, скандируй лозунги – так стаду свиней будет веселее двигаться к пропасти.

Оттого обязательно просят выбрать стул. «Нельзя быть между, на двух стульях не усидишь. Пора определиться, с кем ты», – подобное неизбежно, как одышка сердечника, преследует думающего, порядочного человека, старающегося разобраться в происходящем. Массовая радикализация как следствие гуманитарной катастрофы накрыла постсоветское пространство. По одну сторону – патриоты, по другую – оппозиционеры, но и те и другие, по большей части, говорят похожую ересь, разными в ней являются лишь ярлыки; замени пару слов, предложений – не отличить.

И это ещё одно чудовищное оружие по трансформации российского и украинского общества. Всё началось с «не братья мы», а кончилось – войной и разделением на десятилетия вперёд. Тут скорбеть, печалиться надо, а слышны лишь бравурные крики: «Мы победим, ещё немного, ура-ура!» Кого победим, ради чего? Наконец, где победим? В братской войне?

Собственно, когда говорят о двух стульях, то именно войной данный выбор чаще всего и аргументируют, при этом, как правило, на реальной войне не побывав. Мол, ты что, не видишь: творится ад? Похоже, у тех, кто так говорит, в душах действительно воцарился ад, а он, по известному закону, разрастаться должен: от того, клокоча, ищет выхода. Впечатление такое, будто, как в культовом кино «От заката до рассвета», пробил час, и все посетители стрип-бара превратились в вампиров, жаждущих крови.

Ненависти здесь, где судьба тяжела и слепа, всегда хватало – от неустроенности, хандры, серости, но сейчас её стало особенно много; критическое давление в шестьсот шестьдесят шесть атмосфер. Мы получили больное, сумасшедшее общество. Евромайдан пробудил древних бесов, и они вырвались наружу, дабы терзать Украину, а заодно призвать своих сородичей разрушения, сидящих в России. Чернокнижники и колдуны во власти думали, что смогут управлять ими, но просчитались. И теперь, похоже, нет того экзорциста, кто смог бы изгнать их.

Можно подписать не два, а два десятка минских соглашений, можно даже отвести войска на положенное расстояние, но пока в обществе существует запрос на войну, она будет продолжаться – в различных форматах. Даже когда не грохочет в Донбассе, война идёт в мозгах, душах. Апокалипсис навсегда. Эта та самая медиакартина наоборот, описанная ещё в девяностых Пелевиным: когда не новости отражают реальные события, а реальные события подгоняются под новости.

В обществе вызрел запрос на злодеев, на «козлов отпущения», которые должны быть хуже, чем мы. Оказались нужны те, кто страшнее, кощунственнее. Кто убивает детей и сжигает людей. Им вся ненависть, а мы… ещё ничего.

Не говори ни о чём другом, кроме войны. Не мямли о гуманизме и примирении. Информационный поток давит, припечатывает, уничижает тебя, как тварь дрожащую: «Так ты за фашистов, с…? Или за оккупантов-сепаратистов? Так или иначе – смерть тебе, смерть!»

Мосты между Россией и Украиной не строили всё это время. Наоборот – минировали, жгли те, что были. Русским и украинцам по обе стороны линии крови транслировали картинки ненависти друг о друге. И разделили их. Многих, но не всех.

Что делать тем, кто считает себя русскими украинцами? Или украинскими русскими? Что делать им, любящим две страны, два народа?

Заставят примкнуть, заставят быть на одном из стульев. Силой или убеждением. Но русские украинцы не смогут убить, заморить часть себя. Естественные в своей преданности и любви.

Когда я читаю очередного господина, вещающего, что Украина – это окраина, куда ссылали убогих, что украинского народа нет и не было, что кланяться в ножки эти несуществующие люди должны русскому барину, я хватаюсь за пистолет. И то же самое, когда слышу вещания о кровавой гэбэшной Рашке, где в центре – Левиафан, одурманивший русских, главная цель которых – издевательства над украинцами. Эти две радикальных позиции мне не близки, от них судороги начинаются.