Дневник снов Симона

Он смог в одиночку поднять его и открыть, не смотря на игрушечные размеры. Я подошел ближе, чтобы увидеть то, что было на первой странице, которая, как оказалось, была пуста. Альбом был новым, Серафим достал из коробки простой карандаш и принялся рисовать. Сложно было сказать, что он хотел изобразить, но как только грифель касался бумаги, рисунок на ней вырастал, словно проявлялся как фотография. Линии и штрихи расплывались на белой поверхности, а потом начали приобретать цвета. Появилась трава, земля, асфальт и доски, это был вид сверху, остановка, которая через секунды стала объемной.

Она в прямом смысле выросла из плоскости листа, и Серафима это совсем не удивило. Он взял мольберт, встал под навес на получившуюся площадку, словно ждал, когда придет автобус. Я подошел к нему, понимая, что совсем скоро что-то должно было поменяться. И когда я встал рядом, заметил, что прямо на ковре появились рельсы. Не успел я понять, откуда и куда они шли, как приехал трамвай. Полностью оранжевый вагон остановился, Серафим вошел через заднюю дверь вместе с мольбертом, я же проследовал внутрь через среднюю.

Кроме нас пассажиров больше не было, я присел у окна и продолжил наблюдать за Серафимом, который стоял в самом конце вагона. Он смотрел в окно, за которым проносился размытый вид огромной комнаты, а мольберт стоял рядом.

– Трамвай цвета его трусов, – заметил я.

Прошло несколько секунд, трамвай остановился и Серафим покинул вагон, не забыв захватить с собой мольберт. И я поспешил за ним, в туман, который был снаружи, но через пару мгновений рассеялся. Мы оказались у реки или у моря, Серафим поставил мольберт на берегу и уставился на закат. Противоположного берега не было видно, красное солнце словно погружалось в воду и отражалось на ее мерцающей поверхности. Был только закат, вода и берег, на котором мы стояли. А за нашими спинами располагалась безграничная стена тумана, сквозь который ничего не было видно.

Это самый яркий сон, что мне приходилось когда-либо видеть. Обычно краски были приглушены, словно разбавлены белым или серым, но этот закат был таким ярким, что казался нереальным. Но сон и не совсем был реальностью, особенно сон такого творческого человека как Серафим. Он даже в нем был задумчивым, особенно это было видно по глазам, которые внимательно смотрели вперед. И как только Серафим уставился на мольберт, на нем тут же появился холст.

– Сейчас нарисует солнце, – сначала подумал я, забыв про то, что ни красок, ни даже обыкновенного карандаша у него не было.

Серафим провел по белой поверхности пальцем, который оставил после себя еле заметные линии. Все они никак не складывались в то, что я видел впереди. Круг солнца был искажен и походил больше на овал, линии горизонта вообще не было. Но потом, когда линий стало больше, я понял, что это был не пейзаж вовсе, а портрет. Лицо, которое приобретало с каждым прикосновением Серафима, новые черты.

Появилась линия рта, глаза и нос, и это точно был не я, правда, когда Серафим приступил к волосам, я понял, что они точно будут вьющимися. И я продолжил наблюдать за тем, как он рисовал, за тем, как лицо на холсте приобретало тени и блики. Я не задумывался над тем, кого он изображал, но потом это лицо мне стало казаться знакомым. Я немного занервничал, пытаясь понять, кем мог бы быть этот человек. И это точно был парень.

Внезапно Серафим остановился и немного попятился назад, сохраняя невозмутимость. Я же только сильнее начал переживать, когда понял, что это тот самый парень, которого я когда-то увидел по пути в университет. У него были кудрявые черные волосы и светлые серые глаза.

– Он все-таки один из его знакомых, – подумал я.

И эта мысль в тот момент казалась правдоподобной, вот только, что это был за парень, я никак не мог понять. И тут я вспомнил фотографии в альбоме, который я смотрел совсем недавно. Там тоже был человек с похожими чертами.

– Ладно, спрошу его, когда проснемся, – подумал я. – Вот только как спросить о таком? Тем более он может и не запомнить этот сон.

Серафим продолжал смотреть на портрет, и через какое-то время закат и все остальное пространство стал заполнять туман. Я думал, что его сон продолжится, просто в очередной раз сменит обстановку, но мы проснулись в моей комнате.

– Эй, ты еще спишь? – тихо спросил Серафим.

– Нет, вот только проснулся.

– Я тоже.

– Какие планы на сегодня? – спросил я.

– Ну, для начала позавтракать.

– А потом?

– Не знаю.

– Тебе надо как-то помириться сестрой, у меня долго оставаться нельзя, – продолжил я.

– Знаю и надеюсь, что сегодня буду ночевать в своей палатке.

– Вот только я не думаю, что Флора успела по тебе соскучиться.

– Я больше переживаю за мольберты.

– В этом я и не сомневался, – произнес я, поднимаясь с кровати.

Мне надо было как-то расспросить его о том парне, которого он нарисовал во сне. Об этом я и размышлял, направляясь в ванную, где немного постоял под душем, а когда вышел, обнаружил, что Серафим продолжал лежать на матрасе. Хотя, возможно, он и вставал, чтобы взять альбом, в котором что-то рисовал.

– Только не говори, что смена обстановки тебя так вдохновляет, – сказал я, заметив карандаш в его руках.

– Да, есть немного. Если честно, я думал, что не смогу уснуть, – признался Серафим.

– Но пиво помогло, – добавил я.

– Да, пиво помогло. И вообще я давно так крепко не спал, мне даже трамвай приснился.

– Только трамвай?

– Нет, не только. Еще я рисовал.

– Надо же, ты даже во сне рисуешь, – сказал я, сделав немного удивленный вид. – И что же ты рисовал?

– Какого-то парня и еще что-то, не могу вспомнить.

– Какого-то парня, – повторил я, вытирая волосы полотенцем.

– Да, стоял на берегу, наслаждался закатом, но рисовал почему-то совсем другое, – продолжил Серафим.

– А сейчас что рисуешь?

– Того парня.

– Ты его запомнил?

– Да, – сказал Серафим и показал мне, что уже успел набросать в альбоме.

Он развернул альбом так, что мне стало видно то, что было на странице. И это был тот самый парень, которого я когда-то видел. Серафим явно пытался повторить то, что было нарисовано им же в его сне, и у него это прекрасно получилось. Портрет, конечно, не был закончен, но и по овалу лица и по другим чертам, которые он передал, было все понятно.

– Обычно нам снятся те, кого мы видели в реальной жизни, – сказал я.

– Правда? – удивился Серафим. – Я с ним точно не знаком, я бы запомнил человека с такими глазами.

– Значит, ты его просто где-то видел.

Я не знал, стоит ли верить в такое совпадение, точнее я хотел верить именно в это. Другого логичного объяснения не было и не могло быть, и уже ближе к обеду я и вовсе забыл о том парне. Меня больше волновал Серафим и его сестра. Я знал, что лез не в свое дело, но мне надо было, чтобы они помирились. Вот только когда мы с Серафимом пришли в их квартиру, Флоры там не оказалось, она была на работе.