Дневник священника. Мысли и записки

Потом мы с отцом Виктором размышляли: какое чудо, что мы вошли и вышли в последнюю дверь последнего вагона. Из девяти дверей мы выбрали ту (на ней настоял батюшка), которая оказалась наименее опасной. Страшно подумать, что было бы, если бы мы вошли в другую дверь и меня затянуло под трамвай.

Мы помолчали и вдруг почувствовали холодок. Мы поняли: какая-то злая сила пытается мне помешать поехать в Семинарию. Так много было этих знаков… Нога, теперь вот трамвай. Да еще нет вызова из Семинарии. Каждый вечер бежал к почтовому ящику… но пусто.

И вдруг, буквально за десять дней до экзаменов в Семинарию, – вызов: «Вы допущены к приемным испытаниям в Ленинградскую Духовную Семинарию…» Значит, Богу все-таки угодно, чтобы я поступал?

За несколько дней до отъезда в Ленинград я, как обычно, вечером вернулся из храма домой. По пути от автобусной остановки к дому я повстречал маленького дворового мальчика лет девяти. Он как раз искал меня.

– Смотри, какую штуку я нашел в земле, – сказал он и протянул мне старинную металлическую иконочку Божией Матери, испачканную в земле.

Это был образ Богородицы «Умиление», ставший очень популярным после прославления преп. Серафима Саровского в 1903 году (он молился перед этой иконой). Тогда такие иконочки штамповались тысячами, и все паломники Дивеева их приобретали на память. Откуда она в Перми, эта почти столетняя иконочка? И почему была обретена именно в этот день?

Я подержал на ладони металлический образ, на котором был оттиснут Лик Пречистой, и вернул мальчику. Но тот не взял:

– Костя, это тебе…

В то время, гуляя по вечерам с собакой, я рассказывал дворовым ребятам разные интересные истории из Библии, из жизни святых. Весь дом знал, что я собираюсь поступать в Духовную Семинарию, и с духовными вопросами ко мне подходили даже взрослые. Вот один из моих юных слушателей и отдал мне свою находку.

Для меня эта иконочка была тем более знаковым явлением, что именно икону «Умиление» я получил в день знакомства от моего духовника. С этой иконы началось мое воцерковление, вхождение в алтарь… И вот Пресвятая Богородица дает еще один знак.

Знак, что надо поступать! И ничего не бояться!

Солнечный теплый день 19 августа. Преображение Господне. Мы служим с моим батюшкой в храме, где он настоятель. Это центральный храм города Перми, только что переданный верующим, – Феодосиевская церковь. Через два месяца о. Виктора сместят из этого храма. Подлого завхоза, которого отец Виктор вытащил из запоя и деградации и вернул к жизни, подкупил обещаниями радужных перспектив один пронырливый протоиерей. Вместе они сфабриковали дело и обвинили о. Виктора в различных махинациях. Подкупили «свидетелей». Отца Виктора сослали в дальний приход – восстанавливать из руин храм в селе. Настоятелем стал протоиерей-проныра. Через месяц он вышвырнул завхоза, и тот, никому не нужный… приполз с покаянием к отцу Виктору. И тот принял покаявшегося блудного сына, руками которого был смещен с настоятельства в центральном городском храме и оболган в прессе на весь город.

Но это будет потом. А сейчас – золотой свет струится сквозь окна, играет бликами на коврах алтаря, на золоте богослужебных сосудов, на облачениях. Пахнет ладаном и… фруктами. Их в изобилии принесли люди в этот день в храм. Я читаю Апостол.

Во время Литургии в алтарь тихонько ныряет завхоз (тот самый) и что-то шепчет батюшке. Мой духовник меняется в лице. Потом говорит нам, что в Москве произошел переворот, Горбачев отстранен от власти.

Я ни о чем таком не думаю. Мне не до политики: дома уже лежат билеты на самолет, который в три часа дня берет курс на Ленинград.

После службы мы едем домой на «Запорожце» завхоза (того самого завхоза), сидим за столом. Едем наконец в аэропорт.

Через 2 часа я в Ленинграде, но так как разница между Пермью и Ленинградом 2 часа, я оказался в том же самом времени, в которое вылетел. Три часа дня.

Автобус до метро, потом блуждание по метро. Сел не на ту ветку, запутался в переходах, пассажиры бегут, путаются в советах, куда мне ехать… Приехал на станцию метро «Площадь Александра Невского» я через 2 часа.

Митрополичий парк (до революции этот парк принадлежал митрополиту, сейчас с митрополитом парк никак не связан), канал; от всего этого веет спокойствием и уютом. А вот и огромный корпус Духовной Семинарии. Захожу с чемоданом, робко поднимаюсь на несколько ступенек до вахтера. На стенах – картины со сценами из Священного Писания; вахтер – пожилой и строгий усатый человек, похожий на старорежимного швейцара.

– Что вам угодно?

– Простите, я приехал учиться.

– Вы здесь учитесь?..

– Пока нет…

– Значит, приехал не учиться, а поступать.

Объяснил мне, как пройти наверх, где найти помощника Инспектора.

Взбираюсь вверх, как на Голгофу. С тяжелым чемоданом, на пределе сил, на 4-й этаж. Стучусь в комнаты помощника Инспектора. Им оказался Александр Васильевич Маркидонов. Один из интеллигентнейших людей, каких я знал.

Александр Васильевич поселил меня в комнату, сказал, что скоро начинается ужин и что я уже сегодня могу спуститься на ужин и присоединиться к трапезе – она для всех абитуриентов бесплатна. А пока, если желаю, могу пройти в храм, где начинается богослужение.

Я зашел в храм. Было вечернее богослужение. Прекрасно тихо пели. Сквозь цветные витражи в виде крестов лился вечерний свет. Паркет храма был весь расцвечен этими крестами, ложившимися на пол цветными пятнами.

Я сделал три земных поклона перед чудотворной иконой Божией Матери «Знамение» – святыней академического храма, а потом три земных поклона перед миловидной Казанской иконой Божией Матери. После этого встал в сторонке и от всего сердца благодарил Господа за счастье добраться сюда и быть здесь.

После ужина я вышел в город. Везде суета, стихийные митинги, на Дворцовой площади – люди с флагами, много молодежи. По сравнению с Пермью люди здесь казались раскрепощенными и свободными.

От этого бурления людей, от множества машин, от красоты, которая в Петербурге обрушивается на тебя отовсюду, закружилась голова. Пошел обратно, в Семинарию. В парке на все голоса пели птицы. Уже приезжали старшие семинаристы и в своих комнатах праздновали встречу. Слышалось чоканье стаканов, взрывы хохота.

…Поступление было напряженным. Заходишь в профессорскую, а там за зеленым столом целая комиссия. И такие регалии, которых и не видел. Маститые старцы с большими лбами и седыми бородами, блеск драгоценных крестов на груди. От всего этого впадешь в священный трепет. Очень трудно собраться. Но начинался экзамен мудро. Чтобы успокоить абитуриента и помочь ему справиться с волнением, когда ты заходил, тебе объявляли: «Пройдите к книге и прочитайте». На аналое – большая книга. Псалтирь. Ты должен прочитать отрывок. Отрывок, правда, был заковыристый, и по тому, как справлялся с ним абитуриент, было сразу видно, свободно ли он читает по-церковнославянски или нет.