Дневники голодной акулы
Шрифт:
Когда Скаут вернулась, мой рыжий кот пританцовывал вслед за ней, как делал, когда подлизывался, чего-нибудь выпрашивая. Обычно, как я уже говорил, Иэн ни к кому не испытывает приязни. Никогда не видывал, чтобы он хотя бы для виду приплясывал возле кого-то другого, даже возле тетушки Руфи. Наблюдая, как их силуэты обретают объемность, по мере того как они приближались к свету костра, я размышлял о доверии и о том, откуда оно исходит. Почему, так мало зная о Скаут, я последовал за ней и проделал весь этот путь под землей? Отчасти это можно было объяснить тем, как мало преуспел я сам в поисках Фидоруса, но здесь присутствовало и нечто большее. Я доверял ей с того самого мгновения, как она появилась. Просто так уж случилось. И я чувствовал: что бы ни слетело с ее уст, когда она усядется у костра, мне захочется продолжать доверять ей и дальше. Поведение Иэна подсказывало: насколько дело касается его, он считал, что она одна из нас. Я
— Тебе лучше?
Скаут кивнула.
— Я нашла нашего друга.
— Наверно, сумела убедить его, что у нас и вправду есть для него тунец.
Она улыбнулась.
Мы открыли банку и скормили ее Иэну, налив в миску Скаут немного воды.
— Говорила же, что он вернется, — сказала она, снова усаживаясь у костра.
Иэн мурлыкал, жуя так жадно, что у него подпрыгивала голова.
— Говорила, — кивнул я, а потом добавил: — Только что подумал: зря не прихватил с собой водки.
Она вздрогнула.
— Жаль. Но все в порядке. Я хочу попытаться изложить это на трезвую голову. — Пауза. — Не знаю, с чего начать?
— Что ж, начни сначала, продолжай, пока не дойдешь до конца, потом остановись.
Она издала смешок.
— Ну хорошо. Начало относится к давним временам и связано с одним стариком по имени Майкрофт Уорд… И вот какую историю поведала мне Скаут.
История Майкрофта Уорда
Во второй половине девятнадцатого века жил да был один старик по имени Майкрофт Уорд. Уорд был отставным военным и одним из последних ученых-джентльменов. Он снискал себе репутацию своей несгибаемой волей и совершил множество героических деяний во время Крымской войны, будучи одним из героев сражения при Балаклаве. Хотя к атаке Легкой бригады Майкрофт Уорд никакого отношения не имел, [29] он был исполнен ее духом, а потому, когда много лет спустя врач сообщил ему о медленной, но роковой болезни, отношение Уорда к этому известию не удивило никого из тех, кто хорошо его знал.
29
Сражение при Балаклаве (25 октября 1854 г.) — эпизод Крымской войны, атака английской легкой кавалерии — 4-го и 13-го полка легких драгун, 8-го и 11-го гусарского и 17-го уланского под командованием генерал-майора лорда Кардигана на русские позиции Павла Липранди под Балаклавой, состоявшие из 20 батальонов пехоты и 50 артиллерийских расчетов. В результате атаки из 673 всадников, попавших под плотный огонь, 118 было убито, 127 ранено, многие потеряли коней. После перегруппировки для отступления в строю осталось 195 всадников. Это событие вдохновило Альфреда Теннисона (1809–1892) на знаменитое стихотворение «Атака Легкой бригады».
Старик объявил — семье, друзьям и некоторым корреспондентам, — что решил не умирать, ни от болезни, ни от чего-либо еще, никогда. Уорд провозгласил, что на смерть у него нет времени, а вместо этого он будет «освобождаться от разнообразных изъянов телесной оболочки и бесконечно совершенствоваться». Затем на добрую часть года он заперся у себя в кабинете, ни с кем особо не разговаривая.
Смерть старика, наступившая следующей весной, была отмечена множеством некрологов и несколькими лаконичными редакционными статьями (в одной из которых он сравнивался с королем Кнутом [30] ). В течение нескольких месяцев интерес к Майкрофту Уорду растаял. Планета ухмыльнулась и продолжила свой путь.
30
Король Кнут (995-1035) — датский викинг, вторгшийся на территорию Англии в 1016 г. и победивший Эдмунда Железнобокого при Эссандуме (Эссекс). Король Англии (с 1016 г.), Дании (с 1018 г.) и Норвегии (с 1028 г.). Оставил свои владения Гарольду Первому.
О чем не знала планета, о чем было известно только группе избранных, так это о том, что Уорд преуспел в своем плане. По крайней мере, некоторым образом преуспел.
Теперь его оригинальная методика утеряна, но в том, что сделал Уорд, не было ничего магического или научного. Придуманная им система была настолько логичной, что ее мог бы изобрести и бухгалтер. Первым делом с помощью тысяч тестов Уорду удалось воспроизвести на бумаге очень грубую копию своей личности. Затем с помощью «прикладного месмеризма [31] и гипнотического внушения» Уорд успешно запечатлел эту личность в другом индивиде.
31
Месмеризм — гипноз по методике австрийского врача Фридриха Антона Месмера (1733–1815), открывателя «животного магнетизма». Месмер утверждал, что путем определенных
пассов может вводить пациентов в транс, полностью подчиняя их волю. После полицейского преследования в 1778 г. покинул Вену и произвел сенсацию в Париже. В 1785 г. был признан шарлатаном.Кстати, хотя в будущем могут прийти к другому мнению на этот счет, Уорд не был дурным человеком. Он, возможно, был невыносимо своевольным, но, как представляется, при планировании и исполнении своего странного проекта он всегда действовал достойно и справедливо. В его личных дневниках, которые все еще хранятся как на строго засекреченном веб-сайте, так и в глубоком и сверхпрочном банковском хранилище, о переносе его личности говорится как о «соглашении», чем он в точности и являлся.
Уорд истратил огромное количество времени и средств, выбирая то, что, как он надеялся, станет его вторым телом, и наконец начал переговоры с молодым доктором по имени Томас Куинн. Куинн был опустошен после потери жены, случившейся годом ранее, и позволил своей практике в маленьком городке прийти в упадок, пока сам он апатично жил на убывающие сбережения. Куинн был очень тронут методикой Уорда (отчасти, можем мы предположить, из-за природы своей собственной трагической судьбы). Он верил, что старик находится на грани открытия, превосходящего все, что было достигнуто Ньютоном и Дарвином, и в «соглашении» видел шанс «наконец отвернуться от горя и отдать то немногое, что от меня осталось, для продвижения науки». Должно быть, Куинн, будучи романтиком, воображал себя первым мучеником научной эры.
Итак, когда Уорд лежал на смертном одре, Куинн был подвергнут строго засекреченной процедуре, а небольшая команда адвокатов перевела все имущество и деньги старика на имя его «недавно найденного молодого внучатого племянника».
«Договор» увенчался большим успехом, чем Уорд мог надеяться. Поначалу члены семейства Уорда оспаривали законность прав этого молодого человека, который появился ниоткуда, заявив, что является дальним родственником, и захватил все, чем владел старик. Но при встрече с «Майкрофтом Уордом-младшим» даже самые упрямые его родичи вынуждены были признать, что двое этих людей не могли не быть связаны кровными узами. Несмотря на малое физическое сходство, их манеры и мнения были настолько идентичны, что никакого сомнения в их родстве не возникало. «Я» Майкрофта Уорда успешно пережило смерть его тела. На заре нового века он снова был молод.
Трудно сказать, почему новый Уорд не огласил успех своей методики публично, особенно если учесть, что он заявил о своих намерениях миру. Может быть, он опасался, что родственники найдут способ отобрать у него все состояние, если обнаружат, что новое его тело не разделяет ни единой капли крови со старым; может быть, намеревался усовершенствовать методику, прежде чем предать ее огласке. Доподлинно нам известно вот что: когда разразилась Первая мировая война, Уорд — упрямый и неукротимый, как всегда, — отправился на передовую офицером. Но Великая война не походила ни на какую другую, имевшую место ранее. Эра кавалерийской Легкой бригады давно миновала. Война стала индустриализированной, весь мир раскололся на две гигантские фондовые биржи для ежедневных торгов миллионами человеческих жизней.
Как уже было сказано, Уорд не был дурным человеком. Решение, которое он принял, как только был подписан мир, нельзя не понять, если учесть все обстоятельства. Однако дурные поступки отнюдь не всегда проистекают из дурных намерений.
Уорд, несмотря на всю свою храбрость, был травмирован полученными на войне шрамами, и ему ни на миг не давал покоя один-единственный прокол в его проекте: хотя его «я» могло при последовательном использовании «договора» фактически достичь бессмертия, он — как и всякий другой — все же мог погибнуть на новой войне, погибнуть безвозвратно. Путь, избранный Уордом для избавления от этой тревоги, был столь же практичным, как и тот, к которому он прибегнул тридцать лет назад. Он решил, что одного тела просто недостаточно, чтобы гарантировать его выживание. Это не означает, что он намеревался создать еще одного Майкрофта Уорда. Еще один Майкрофт Уорд не стал бы решением его задачи, это была бы просто дивергенция — два человека, растущие из одного корня. Нет, его великий план состоял вот в чем: существовать будет только один Майкрофт Уорд, единое «я», обитающее в двух телах.
На протяжении первой половины 20-х годов Уорд значительно модифицировал оригинальную модель записи личности. Он ввел новые системы и методики для очистки личностных данных, разработал тесты, чтобы улавливать вновь приобретенные знания, и создал первостепенной важности процедуру, позволяющую собирать информацию из двух сознаний, стандартизировать ее с минимальными потерями, а затем передавать обратно, перенастраивая оба сознания в единую унифицированную личность.
Кроме того, Уорд внес изменения в свой новый личностный рекордер для чувства самосохранения. И это было тем самым единственным поступком, настолько обоснованным, насколько это могло представляться ему после кровавой катастрофы Первой мировой войны, которым Уорд обрек самого себя проклятию и отбросил длинную черную тень на наше будущее.