Дневники потерянной души

– А-а-а! – испуганно воскликнул Роир, резко просыпаясь. – Не надо! Я ничего не сделал! Не трогай меня!

– Собирайся, мы уходим, - бросил разбудивший, отпуская его ворот.

Мы бежали в темноте, продираясь сквозь бурелом, пока не достигли низких пристроек почти у самой реки.

– Эль-Гола! Эль-Гола! – громким шепотом позвал мой хозяин, и я удивился, когда уже после второго оклика из-за дверей послышался усталый заспанный голос мальчика:

– Кель та? [4]

– Маура. Брен-а, т'aйнт-а лурьм.[5]

Тот сразу бесшумно открыл.

– Нам нужна твоя помощь, - выдохнул Маура.

Эль-Гола разбудил своего отца, находившегося в помещении неподалеку, и Аргон в двух словах объяснил ему ситуацию.

– Эль-Ар, я тебе благодарен за то, что ты доставил моего сына сюда в целости и сохранности, - сказал тот, наскоро застегивая куртку и поправляя серые волосы. – Но я не имею права рисковать своей семьей.

– Мы пытаемся остановить войну, - молвил Аргон. – Если мы потерпим поражение, вскоре вся ваша община окажется в плену врага. Ты рискуешь не только своей семьей, но и всеми мирными группами.

– Даже если я дам вам лодки, я не смогу предотвратить погоню, - предостерег его собеседник. – Это все может оказаться напрасным.

– Возможно, погони и не будет, - сказал странник. – Тари сама себя подставила, сказав, что мы не представляем опасности. Теперь у нее нет никаких оснований высылать погоню за своими гостями из дружеской общины. Если же она это сделает, то навлечет на себя еще больше подозрений от собственных подчиненных.

– Я бы не поверил, если бы сам уже не заподозрил неладное, - после некоторых сомнений ответил тот. – Несколько дней назад отсюда по направлению к восточному заливу были тайно выпущены лодки. Грузы доставлялись без нашего ведома. Если это правда, то нужно срочно оповестить кмертар [6].

– Не сейчас, Эль-Трал, - возразил Аргон. – Сейчас нам нужна секретность. Мы должны оказаться как можно дальше отсюда.

– Отец, пожалуйста, помоги им,- тихо попросил за нас Эль-Гола.

Чужак повернулся к нему, сверкнув глазами.

– Иди к своей матери и оставайся с ней, - приказал он сыну. – Не рассказывай ничего ни ей, ни Эль-Сатр. Скажи, что мне поручили срочное дело, оно может затянуться. Держи заслон. У них не должно быть ни единой мысли об этом. Тебя здесь тоже не было. Я вернусь, когда смогу.

Эль-Гола медлил, явно тревожась за отца.

– Иди! – повторил тот уже более жестко.

Быстро прижав ладонь к его ладони, мальчик покорно склонил голову. Но перед тем, как окончательно подчиниться приказу, он все же порывисто обнял моего хозяина на прощание. По пристальному взгляду его отца можно было догадаться о его недоумении. Тесный физический контакт, по всей видимости, был принят только между членами семьи, да и то нечасто – в обществе, где читались мысли, слишком легко было застать собеседника врасплох. Но Эль-Гола, должно быть, за короткий срок успел привязаться к тому, кто так тепло общался с ним и не стеснялся участвовать в его играх, и предстоящая разлука огорчала его. Маура ответил на объятия, и уже привычным жестом ласково погладил волосы мальчика, чуть наклонившись к нему.

– Спасибо, - просто сказал он. – Это все не будет напрасным, обещаю. Береги себя.

– И вы тоже, - совладав с собой, уже спокойно ответил Эль-Гола. – Надеюсь, вам удастся остановить их.

Он уважительно приложил ладонь к ладони Аргона, затем повернулся ко мне, и я как можно точнее скопировал их жест. Роир явно не собирался снисходить до этих нежностей, поэтому ему Эль-Гола лишь кивнул перед тем, как удалиться в чащу.

Убедившись, что его сын скрылся за деревьями, Эль-Трал вновь повернулся к Аргону.

– Свяжи меня. Я скажу, что вы напали, и я в одиночку не справился.

Не споря, Аргон достал веревку.

– И ударь так, чтобы я надолго потерял сознание, - добавил тот.

Проверив узлы на его руках и ногах на прочность, Аргон еще раз виновато взглянул на сидящего на земле начальника береговой охраны.

– Ты уверен?

– Давай, - поторопил его Эль-Трал.

Тяжело вздохнув и наконец решившись, Аргон одним молниеносным четким движением ударил его кулаком снизу в челюсть, и чужак бесчувственно повалился набок.

Странник быстро ощупал его голову и шею, убедившись, что не нанес никаких серьезных повреждений, и что связанный по-прежнему дышит, и только тогда поднялся на ноги.

– Все в лодки, - скомандовал он. – Роир, ты со мной, Бан, ты с Маура.

В прибрежных зарослях покачивалось несколько темных челноков, и Аргон и Маура отвязали два из них от колышков.

– Залезай, - указал мне Маура на лодку, и я в страхе задержал дыхание, приготовившись ступить на неустойчивое дно.

Аргон тем временем тянул упирающегося Роира, не обращая внимания на его возмущенные возгласы: «Не поплыву я в этой развалюхе! У меня от качки голова кружится! Отпусти, бес проклятый!».

Мы отчалили.

* * *

– Тебе что, факела жалко было? – зычный голос Роира разносился над рекой.

– Тише! – в который раз шикнул на него Аргон. – Мы должны были уйти от погони и не привлекать внимания, поэтому я не позволил тебе зажечь огонь.

– Ты-то сам, гад, ни разу не споткнулся, а я, значит, шею себе сломать должен?! – не унимался тот, морщась и ощупывая многочисленные царапины и ссадины, полученные от колючих веток и падений в темной чаще.

Уже светало. Плыл я впервые в жизни, и поминутно меня охватывал страх, что узкое суденышко перевернется в бурных речных волнах, погребая нас под собой. Успокаивала лишь абсолютная уверенность моего хозяина, который плавными движениями весел направлял лодку строго по курсу. Я давно знал, что и гребля входила в число его умений – в детстве они с Калимаком часто покоряли речные просторы в Зараке; но, когда хозяин однажды все-таки затащил и меня в лодку, я тут же в ужасе выскочил обратно, едва ступив на шаткое днище и почувствовав, как оно подо мной раскачивается. С тех пор я наотрез отказывался повторять этот подвиг.

Однако в этот раз меня никто не спрашивал. Так же, как и несчастного Роира, которому вскоре из-за качки сделалось совсем худо, и он практически не отодвигался от борта, перегнувшись через него и не забывая все же придерживать свои роскошные волосы, чтобы их не испачкать. Я порадовался, что меня хотя бы не тошнит. Радость оказалась преждевременной – как только мы выплыли на середину реки, стали попадаться небольшие, но коварные водовороты; лодку резко крутило и подбрасывало. Волна дурноты нахлынула внезапно, и я едва успел отшатнуться к борту. Так плохо мне не было с того дня, как вся наша семья отравилась грибами, приготовленными моей старшей сестрой Сидой, тогда еще неопытной в хозяйстве девчонкой, и в течение недели мы громко стонали, охали и хватались за животы, а меня выворачивало наизнанку от одного только вида еды.

Красный, как рак, от смущения, я вытер рот, радуясь теперь уже тому, что с нами нет Калимака. Вот уж кто безжалостно высмеял бы меня. Маура лишь улыбнулся сочувственно, немного замедлив ход лодки; хотя в глазах его плясали веселые искорки, и я видел, что он едва сдерживается от смеха.

– Я постараюсь аккуратнее грести, - сказал он.

Аргон в соседней лодке теперь тоже слабее налегал на весла, стараясь облегчить путь Роиру.

Мы долго не останавливались на привал, остерегаясь выходить на берег. После полудня достигли участка реки, где течение было более спокойным и ровным. Мы с Роиром наконец немного пришли в себя, впервые подняли головы и увидели окружающую нас красоту. По обоим берегам тянулись густые смешанные леса; листва пестрела яркими желто-оранжевыми пятнами на фоне темно-зеленой хвои. Гладь реки серебрилась бесконечным полотном, уходящим вдаль, где на горизонте едва виднелись подернутые дымкой пологие горы.