Дневники преступной памяти

– Что вы можете о нем рассказать? Кстати, как я могу к вам обращаться?

Она представилась Риммой Федоровной. А рассказывать про соседа не стала. И наконец-то спросила:

– Вы с какой целью интересуетесь Сергеем Сергеевичем? – Ее аккуратно подведенные глаза прищурились. – С ним что-то случилось?

– Нет. Не знаю. Просто хотел с ним кое-что обсудить и… А почему с ним должно что-то случиться, Римма Федоровна? Были предпосылки?

– Еще бы! Поселить у себя какую-то вертихвостку на старости лет! Он что же, действительно думал, что она способна им искренне увлечься? – Ее губы обиженно дрогнули. – Сергей Сергеевич в свои шестьдесят достаточно импозантен, конечно, но… Но не для тридцатилетних же! Есть женщины, более подходящие ему по возрасту. Нет же, он предпочел молодую! Глупо! Как глупо!

Ага, а вот и любимая мозоль.

– Взгляните, Римма Федоровна, Воронков не эту женщину у себя поселил? – Коровин показал ей фото Царевой.

– Ее поселил, точно! А она что, преступница? – радостно ахнула соседка Воронкова. – Вот я так и думала! Не просто так они прятались.

– Прятались? – удивленно вскинул брови Коровин, краем глаза заметив въезжающего во двор Смирнова.

– О, и еще как! – разошлась Римма Федоровна. – Он вел ее к себе таким конспиративным способом! Сначала сам зашел. Потом она. Но я же этажом ниже живу. Мне все слышно.

«Особенно если прислушиваться», – чуть не фыркнул Коровин.

– А чего это они так? Стеснялись? Или…

– Так она наверняка замужем! – брезгливо сморщила ухоженное лицо соседка Воронкова. – И сбежала сегодня от Сергея Сергеевича. С вещами! Как раз перед тем, как ее муженек заявился. И устроил старому дураку скандал! Даже мебель роняли ловелас с рогоносцем.

– Другими словами, после ухода Царевой в квартиру к Воронкову вошел мужчина, и в его квартире произошла драка? Правильно я вас понял, Римма Федоровна?

Коровин сделал знак Смирнову, повисшему с телефоном у бампера своей машины, двигаться к подъезду. И сам там очутился через минуту после того, как Римма Федоровна подтвердила его догадку.

Лифт был занят, застряв на восьмом этаже.

– Давай ножками, капитан, – помчался вверх по лестнице Коровин. – Соседка сказала, что Царева все это время жила у Воронкова. Сегодня уехала. А после нее к нему заявился какой-то мужик. И они роняли мебель.

– Вы думаете о том же, о чем и я? – задыхался от подъема Смирнов, отставая сразу на пять ступенек.

– А о чем ты думаешь?

– Что Царева, съехав, навела на квартиру своих подельников.

– Можно и так думать. А можно и по-другому, – не поддержал капитана Коровин.

– А как же еще?

– Ну… По ее следу могли идти злоумышленники, о которых она либо знала, либо догадывалась. Все! Тихо! – скомандовал он, останавливаясь у нужной двери.

Дверь оказалась лишь прикрыта. За ней было тихо. Коровин со Степановым одновременно вытащили из кобуры табельное оружие.

– На счет три! – громким шепотом проговорил Коровин, чувствуя, как по спине под черной водолазкой ползут ледяные капли пота.

Они ворвались в квартиру отрепетированно четко, не столкнувшись, не помешав друг другу. Натыкаясь на перевернутую мебель, быстро осмотрели комнаты. Злоумышленника в квартире не было. Воронков лежал на полу в кухне с большим разделочным ножом в правой руке. Домашняя трикотажная кофта на его груди пропиталась кровью. Глаза были закрыты, но он дышал.

– Капитан, скорую быстро! – заорал Коровин, нащупав слабый пульс на шее Сергея Сергеевича. – И нашим звони. Надо тут все осмотреть.

Скорая приехала через пять минут. Пункт их был за два квартала от дома Воронкова, и случился свободный экипаж.

– Пока не могу давать никаких прогнозов, – авторитетно заявил фельдшер, молодой парнишка. – Но дядька сильный, выкарабкается. А может, и нет… Крови не так много вокруг. Если только не внутреннее кровотечение.

– Утешил! – фыркнул Коровин, глядя вслед медбратьям, уносившим носилки с Воронковым. – В какую больницу повезете?

– Диспетчер велела в тридцатую. Скорее всего, туда.

– Понял, Смирнов? – обернулся на капитана Коровин. – Пациент или выживет, или нет. Повезут его или в тридцатую, или непонятно куда! Что за…

– Да пацан он еще, товарищ подполковник. Осматривал Воронкова, руки тряслись. Будем надеяться, что выживет наш охотник до красавиц.

– Ты еще помолись, – проворчал Коровин, заметив в коридоре приехавшую Асю Панкратову. Окликнул ее: – Товарищ подполковник.

Она переоделась. В узкую юбку до колена, туфли не на шпильке, конечно, но тоже каблук будь здоров. И пиджачок на ней был такой тесный, что Коровин диву давался, как под ним прижилась белоснежная блузка.

– Что тут у вас опять, подполковник? Здравствуйте, – поздоровалась она, спохватившись, будто и не выбиралась поутру из его кровати. – Ножевое?

– Да. Доктор насчитал три ножевых в область груди. Но жив. Пока жив.

– Зачем тогда меня вызвали, раз он жив? Причина нападения выяснена?

Ася сдвинула со стола разбросанную посуду, может, тарелками Воронков кидался в нападавшего. Присела на край стула, разложила бумаги.

– Кто пострадавший? – подняла она на Коровина прекрасные, но почему-то грустные глаза.

– Воронков Сергей Сергеевич, шестьдесят лет. Проживал один. Пенсионер. Тихий, законопослушный гражданин.

– Причина нападения? – уже нетерпеливо повторила Ася.

– Причина, думаю, в том, что он поселил у себя Цареву. То ли она сама попросила его о помощи, то ли он пожалел бедную женщину, попавшую в беду.

– О как! – замерла с авторучкой в правой руке подполковник Панкратова. – Или она приметила очередную жертву и навела на нее своих подельников. Ее, так понимаю, в момент нападения в квартире не было?

– Нет. Она съехала незадолго до появления злоумышленника. Соседка видела ее выходящей из квартиры с сумкой. А потом заметила мужчину. Как он выглядел, не запомнила. Но с чего-то решила, что это муж Царевой явился к Воронкову выяснять отношения. По звукам драки, доносившимся из квартиры Воронкова, она решила, что не ошиблась.

– А это был муж?

– Никак нет, товарищ подполковник. – Коровин, воспользовавшись тем, что они остались одни в кухне, наклонился и поцеловал ее в шею.

– Прекрати! – прошипела она со злостью. – Мы на службе!.. Так с чего вы решили, что это не был муж Царевой?

– Эдуард Валентинович стройный и гибкий, очень привлекательный. Но очень утонченно привлекательный, – принялся рассуждать Коровин, никак не отреагировав на ее сердитость. – А этот мужчина, со слов Риммы Федоровны, брутальной внешности. Был в темных очках, что ее удивило, – на улице накрапывал дождь. И в перчатках, что она тоже нашла странным, – на улице май. С нее уже снимают показания, если что.