Дневники св. Николая Японского. Том ?I
Шрифт:
Илью Накагава о. Иов хвалит: прилежен, старается говорить понятно, так что его проповедь здесь все понимают и хвалят.
Николай Явата также очень прилежен ныне, но он учение не очень хорошо знает, но что знает, говорит хорошо и понятно.
Церковь в Мабуци ныне также оживилась; учат там Сунгияма и Накагава, по очереди ходят туда. Моисей Такеда там очень усердный христианин, также Иоанн Ито, тамошний столп. Недавно десять крещено там, но для крещения купели не было: ночью из Хиробуци (три ри) принесли на плечах Ито и еще трое.
Оо. Петр и Иов говорят, что нельзя со всякою точностью соблюдать расписание дней путешествия катихизаторов по Церквам. Разумеется, священники могут отчасти изменять, сообразуясь с местными потребностями, извещая предыдущие Церкви для остановки катихизатора, но только священники, ибо это дело важное.
Дальше следуют рассказы о состоянии Церкви катихизаторов:
1. Филипп Судзуки — сендайский катихизатор, имеет проповедь каждый вечер, кроме субботы, и днем проповедует в трех–четырех местах. Слушателей теперь надежных у него восемь–девять; недавно из его слушателей крестились. Есть слушатели
В Хоропомаци теперь тринадцать новых слушателей. Но им говорится в заранее объявленные дни раза два–три в месяц (мало очень!); из них особенно усердные слушатели, кроме того, приходят слушать по субботам. — В Великую Субботу и ныне вечером, в шесть часов, тоже обычную воскресную всенощную катихизатор отправил, несколько [?] обычно катихизаторов; очень жаль, что не взяли в толк моего прошлогоднего наставления. В двенадцать часов ночи катихизаторы Судзуки и Кобаяси для христиан отправили Пасхальную службу, кончившуюся в половине второго, после чего сами пришли сюда к службе. К службе оттуда христиане не идут сюда, говорят — все равно, что идти в чужой дом молиться. Там или иначе, там отдельное богослужение нужно. Но для того нужно, чтобы та Церковь возросла, а Судзуки говорит, что там особенной надежды на то нет. Впрочем, желающих слушать теперь там больше, чем прежде было. Сендайская Церковь, по словам Судзуки, как старая крепко стоит: учение здесь знают хорошо и много крепко верующих, но единства действий нет, — нет того, чтобы не в ладах жили, но не оживлены настолько, чтобы действовать всем заодно на язычников. Если поднимется единодушное действование, да еще построится храм, то Церковь очень может возрасти и сделаться цветущею; и бедность нынешнего храма ныне угнетающим образом влияет; язычники на внешнее прежде всего смотрят, а внешность так неприглядна. Итак, постройка храма здесь много значит. Это мысль Судзуки и очень дельная. «Веры же здесь много, — говорит он, — не то что в молодых Церквах».
2. Иоанн Кобаяси говорит: мест проповеди у него до полудня четыре, с полдня до первого часа — в доме христианина, с трех до четырех с половиною — тоже, с четырех до свечей тоже, также протестанты трех разных сект и три язычника; чтобы не терять время, положили решать по одному спорному пункту враз; их трех протестантов двое искренно исследуют. Вечером — тоже каждый день, кроме субботы. Только слушателей вечером самое большое — три человека. Всех слушателей пятнадцать–шестнадцать человек.
3. Варнава Имамура говорит: В Каминояма с первого месяца сего года он завел школу; днем учит детей с десяти до двенадцати и с двух до четырех часов; вечером с семи до десяти учит пению, объяснение учения и чтение Священного Писания больших христиан. Детям из Закона Божия: Новый Завет, Православное Исповедание и сейкёоёва — чтение по книге, и прочие школьные предметы. Ныне учеников одиннадцать, из них христиан три, прочие язычники; мальчиков пять, девочек шесть. Старшему шестнадцать лет, младшему восемь. В воскресенье после обеда объяснение сейкёоёва для детей. Из детей трое крещены, но это дети христиан, двое оглашены — дети язычников. Школу просили завести христиане. Варнава спрашивает: продолжать ли ему школу или отказаться? За ученье он ничего не берет, ходят к нему бедные, которым трудно платить в городскую школу. Для школы он время свободное употребляет. Итак — дело хорошее. Но школа привязывает его к одному месту. Итак, нужно решить прежде: имея свободное время от проповеди в Камияма, может ли он посвящать это время на проповедь в других местах, или нет? Если может выходить, причем должен будет оставить школу, если нет, пусть продолжает школу. Хочет он, христиане в Камияма очень хотят, чтобы начать ему проповедь в Синдзё, двадцать ри от Каминояма (принадлежавшее тому же князю), где недавно разбит буддистами в споре христианский проповедник из протестантов, ициквай бокуся, посланный туда американцем из Ямагаты; нет там никого православных, никто не зовет, но честь христианства вызывает идти туда. Но чтобы идти туда, Варнаве следует совсем оставить Каминояма, а здесь у него три надежных слушателя. Итак, в Синдзё теперь неудобно. Или переселиться в Ямагата? Но там пока готовых слушателей — только жена Павла Кобаяси, для которой он и ходит каждую среду после классов, возвращаясь в четверг (три с половиной ри). Итак, по всему, оставаться ему в Каминояма до Собора, а в таком случае пусть продолжает школу, хотя из нее, как сам же он говорит, польза для христианства — корокте (то есть так же, как в Хакодате от нашей школы для мальчиков и девочек). Но после Собора школа должна быть оставлена, катихизатор обязательно должен учить детей только Закону Божию, — и это везде.
В Камияма, вероятно, скоро будет гунъякусё и санбанеё; тогда гем более катихизатор там нужен, тем более, что протестанты там напрягают силы — они там методисты и Ицциквай — там и в Ямагата.
4. Савва Ямазаки: в Наканиеда христиан хвалит; к Богослужению собираются двадцать–двадцать пять человек; фукёоины есть и стараются; в Еккаициба в среду — два–три собираются; в Куросава в пятницу ходил, теперь не ходит, хотя и говорит, что теперь хорошо бы (значит, еще не оправился от апатии). В Наканиеда слушают четыре человека. Говорит он сам, что не решил еще, жениться ему или нет, и потому мучается в душе, оттого и мало служит: «Как–де я буду учить, когда у самого сердце слабо». Советовал ему избрать, наконец, одиночество, ибо за сорок лет уже ему; …попросить о. Ниицума в восприемные отцы и принять монашество. А слабость побеждать призываньем имени Божия, молитвой и чрез нее благодатью; полны руки у него лекарств, но и сам не употребляет и других лишает. Заповедал ему учить детей христианству,
ходить в Куросава и прочее, служить без лени и слабости.Илия Накагава говорит: Иеногава очень надежна, прежние христиане очень ослабели; много новых слушателей; там теперь гунъяку–се; там язычницы хотят основать фудзин–симбокквай, при них (жен гун–яку–чё и пр.) только одна христианка, жена врача Пантелеймона Хоси — Софья, но нет других желающих женщин; из Наказима (один ри) очень сочувствуют этому. В Накасима шесть новых слушателей. В Набурихама шесть домов (пятьдесят человек) новых слушателей. Очень желают слушать. В Хиробуци шесть новых было. Но везде ропщут, что катихизатор приходит только на два с половиной дня; говорят — «лучше и не нужно, точно на постоялый дом» — а просят, по крайней мере, дней десять останавливаться. В Набури в седьмой–восьмой месяц рыбной ловли совсем нет; там сети делают, и этой работы не будет, значит — совсем свободное время слушать учение, поэтому просят туда на это время проповедника. Непременно удовлетворить сему. Оттуда на Собор придет кто–нибудь просить о сем. В Набури проповедника питают; в других местах также не берут христиане за ночлег и пищу. В Набури семьдесят семь домов. В Исиномаки новых слушателей (после крещения недавнего) нет еще. Христиан в Набури девятнадцать, и все к богослужению приходят, оглашенные четыре тоже. Поистине достолюбезное место. Место молитвы в доме Иоанна Наганума очень усердное. Говорят: «Доселе поклонялись солнцу, теперь оставили». Бонзы ничего не могут поделать, ибо главные рыбаки сделались христианами, и от них тоже рис и деньги собираются на поддержание кладбища, чего бонзы могут лишиться, если рассорятся. Если там поселиться на время порядочному катихизатору, то вся деревня скоро крестится. Все язычники в Набури очень усердные в язычестве, но не знают буддизма, религиозное чувство у них чистое и поддерживаемое опасностями и частыми смертями в море, оттого скоро и обращаются к истинному Богу, — Слава Богу, Илья совсем переменился, служит усердно, учение говорит понятно, все его хвалят, и ему приятно, и за него приятно. Вот пример, что и оставляемый за негодностью катихизатор может иногда с пользою быть принятым опять на службу.
5. Павел Кавагуци говорит: там, в Вакуя, христиане очень хороши, усердны; но теперь (после того, как недавно четырнадцать крестились) новых слушателей нет, и словом, не время проповедовать, ибо все заняты шелководством и земледелием. Там жена окружного начальника (гун–чёо) слушает учение, ныне только самому окружному не время. Но и ее можно на время оставить, чтобы Павлу Кавагуци идти в Фукусима до Собора, ибо сюда катихизатора просит представитель тамошней Церкви. Павел Такахаси, врач, там есть и ныне желающие слушать; завтра на собрании решим, идти ли на время ему туда с тем, однако, что после опять в Вакуя, где его любят.
Кончились рапорты катихизаторов в шестом часу вечера. В шесть часов началась всенощная. К ней христиане поздно собираются, и всех было маловато. Певчие зарознили тотчас же; поставил Алексея Обара, живущего здесь по болезни, и пошло в два голоса исправно; Маедако, точно ощупью идущий: удастся певчим начать хорошо — идет; нет — исправить не в силах. Проповедь была о плодах Воскресения Христова; кончилось все в девять часов. После пришло письмо от о. Павла Ниицума. Заявленный враг христианства, некто Яманоуци в Уцуномия вызвал о. Павла на собрание о вере… О. Павел принял вызов и просит ныне благословения его на сие. Также послать с ним Симеона Мии, как ученого, Алексея Савабе в помощь при споре и Феодосия Миягава, из катихизаторской школы, как стенографа. Отвечено ему тотчас с исполнением его просьбы.
30 апреля/12 мая 1889. Воскресенье.
Сендай.
Утром приготовление проповеди и на Собор. В девять часов началась литургия. Возмутила меня и глубоко огорчила небрежность и неблагочестивое отношение к храму о. Петра Сасагава и здешних христиан, но, конечно, виноват, главное, первый: «Каков поп, таков и приход». Алтарь такой нищенский, что другого такого бедного и грязного я еще ни видал. Но главное, на престоле Святые дары — заплесневелые, просфоры пресные и черные: эти два преступления (дай–зай) священника, которые я ему и о. Иову Мидзуяма (для урока) здесь же поставил на вид и сказал, чтобы он исповедался в этом грехе пред своим духовником и просил епитимии у него. Заплесневелые Святые Дары велел всыпать в Святую Чашу и потребить. Просфорника [просвирника] (Якова Маедако) переменить. На жертвеннике облачение разодранное по краю, на престоле — грязное; Евангелие и на престоле крест — никогда не чищенные, все закоптившееся и пыльное, бумага с потолка висит, и все это тотчас же после Пасхи; значит, и к Пасхе ничего не было чищено. — Призвал женщин, оставшихся после службы (в ожидании церковного собрания) и указал им на облачения, пристыдил и их, и заказал, чтобы в следующее свое собрание сговорились сделать новое. Также, чтобы побудили мужчин оклеить и обелить алтарь. В комоде — хлам и беспорядок, даже книжку русских повестей, как–то очутившуюся здесь, нашел. Что за бездушие у этих японцев! И как их одушевить? В отчаянье приводят! Это — почтеннейшая и древнейшая из наших Церквей — Сендайская Церковь — такая нищая, лохмотница, такая грязная, отвратительная!
Боже, да будет ли что путное когда здесь! А тут еще распинаешься, хлопочешь о постройке храма для них!
После службы велел Обара учить здесь певчих, если здоровье позволит. К концу месяца он известит, учит ли; тогда и жалованье ему послать сполна; если же нет, то половинное, как в Токио обещал ему.
Чрез час начнется Церковное Собрание; но расстроенное состояние не обещает особенно доброго. Господи, пошли мир и бодрость моей бедной, изнуренной душе!
На Собрании будут: два священника, семь катихизаторов: Василий Хориу, Филипп Судзуки, Иоанн Кобаяси, Савва Ямазаки, Варнава Имамура, Павел Кавагуци и Илья Накагава, сендайские фукёоин и представители некоторых окрестных Церквей.