Дневники св. Николая Японского. Том V

Из церковной кружки была сегодня высыпка: сто двадцать одна ена, но из сей суммы сто язычника Кооно, и прежде опускавшего в кружку свою обычную дачу — по десять ен. Что за человек сей Кооно? Не могу понять. Толковал ему о Боге, о Спасителе — на все улыбается и кивает головой; предлагал катихизатора к нему для вящего научения — отказывается принять. Был здесь в Пасхальное богослужение, особенно был тогда обласкан мною — дан ему человек, который бы все объяснил ему и позаботился бы о нем среди многолюдной сутолоки, но ушел, отдохнув утром, не простившись. Верует он в Единого Бога — это он всем говорит — но до Спасителя, кажется, не достиг и дальше идти в своем религиозном сознании не желает, а так усердно жертвует! По–видимому, у него правило есть, быть может, обет, опускать в соборную кружку в известные периоды времени по десять ен; но из какого источника сие проистекает — вполне чистого или нет — не дает он уразуметь это; лицо у него светлое и умное; слушает, что говоришь ему, и улыбается, но сам почти ни слова. Оттого–то у меня чувство скорей неприятное получать его пожертвования, что и сегодня ощущал.

9/21 сентября 1899. Четверг.

Утром в девять часов о. Василий Усуи с своим многочисленным семейством отправился в Одавара.

После обеда пришли два балбеса из Идзу — якобы представители всех тамошних христиан — требовать, чтобы к ним был отправлен священником опять о. Петр Кано. Один из сих Михей, которого я знал младенцем, младший брат Арсения Ивасава, ныне приемыш Моисея Исии, этого старого негодяя, мучащего всех там. Больше полчаса хладнокровно слушал все одно и то же:

— Мы желаем Кано, давай нам его.

— Что ж, мне связавши его или с полицейским, чтобы не убежал с дороги, отправить его к вам? Коли он сам не желает!

— Но мы его желаем, давай его — и так далее, точно попугай, твердил Михей все одно и то же; наконец, начали грубить — «уйдем–де из Церкви».

Пробовал я говорить как к христианам, — «вы, мол, сделались христианами для спасения души, и все есть у вас: и учение, и таинства — чего не достает? И чего не слушаетесь?» Пробовал затрагивать чувство чести — «у вас Церковь в упадке вот уже сколько лет — ни крещений, ни учеников оттуда из школы — с новым священником оживете» — не слушает, что говоришь, а твердит свое — «мы желаем Кано, пошли его»; видно, что твердит со слов своего безумного приемного отца. Я встал, наконец, и ушел от них; другой, что был с Михеем, ни слова не вымолвил все время, только топорщился.

Написал о. Симеону Мии, чтобы он вернул Акилу Ивата из Каназава в Иокохаму. Из письма Акилы видно, что он там два месяца пробыл без всякой пользы для Церкви; знакомые есть, но они прежде у него были, ибо он тамошний родом, слушателей же учения же никого еще; со знакомыми болтает он пустые светские разговоры, о вере же говорить — не его взять; куда такому горе–катихизатору поднять Церковь в Каназава. Пусть уж о. Павел Сато владеет им для Иокохамы, где он ничего не делает, и христиане привыкли к нему. — Эх, горе, людей нет! Когда Ты пошлешь их, Боже?

10/22 сентября 1899. Пятница.

Арсений Ивасава принес проект письма к идзуским христианам и просил послать это письмо с его братом Михеем, вчера бывшим у меня. В письме, кроме той причины, что «о. Петр Кано сам просил уволить его из прихода, приведена еще — что и разделение бывшего доселе прихода на два, если бы дать о. Петра для Идзу, неудобно, так как оба прихода были бы очень малы; и потому о. Петр не может быть дан идзуским христианам. Что они привыкли к нему, это натурально; но если из–за этого не переводить священников — коли перевести нужно — то выйдет для Церкви большое затруднение. — Что с идзускими христианами не советовались при избрании священника — это потому, что и с христианами Одавара не советовались; а избран и назначен новый священник Епископом, ибо христиане, не зная кандидатов на священство, не имеют возможности выбирать». Так как письмо составлено очень умно, то я тотчас же согласился. Письмо было переписано Давидом, приложена моя печать к нему и вручено Арсению для передачи Михею — посланцу идзуских христиан. Адресовано оно «Моисею Исии (который, по словам Арсения, и будоражит всех), Иоанну Нода и всем христианам провинции Идзу». Дал Арсению для Михея десять брошюр христианских и для его спутника пять.

Посланы сегодня еще письма к пяти катихизаторам идзуских Церквей, «чтобы они постарались о хорошем приеме христианами нового священника — о. Василия Усуи, что это их обязанность по тридцать шестому правилу апостольскому». Арсений Ивасава говорил, что катихизаторы Анатолий Озаки и Иоанн Кобаяси и суть главные виновники смуты христиан; Анатолий Озаки (негоднейший из катихизаторов, только из милости держимый) считает себя старше Василия Усуи, и потому не хочет ему подчиняться; Иоанн Кобаяси прежде служил поблизости от Усуи и имел, должно быть, с ним неприятности. Если они хоть мало станут пакостить о. Василию, то по тридцать шестому апостольскому правилу будут отставлены от катихизаторства.

11/23 сентября 1899. Суббота.

Японский гражданский праздник; школы не учились, мы с Накаем не переводили. Я целый день писал в Россию по поводу о. Вениамина: послал Владимиру Карловичу Саблеру и о. Феодору Быстрову копии нашей с ним переписки и просил Саблера, если Святейший Синод еще не назначил о. Вениамина сюда, ходатайствовать об ускорении сего назначения.

Послал иподиакона Моисея Кавамура в Одавара поучить пономаря у о. Василия Усуи — его сынишку — хорошенько служить кадиловозжигателем и священосцем, также отвезти приготовленные здесь сему пономарю два стихаря, еще — побыть в Тоносава вместе с плотником и черепицекровелыциком и сообразить с первым, сколько будет стоить переделка внутри дома, с вторым — поправка крыши.

12/24 сентября 1899. Воскресенье.

Был после Обедни (запоздавший, впрочем, к Обедне) Спиридон Араи из Накацу, торгующий в Корее — вывозящий оттуда рис, а туда ввозящий аптекарские товары — и богатеющий этою торговлею, не теряющий, однако, и христианского чувства; рассказывал про корейский народ, про его бедность, забитость от чиновников–взяточников, его и добрые качества: детскую простоту, неиспорченность; говорил про успехи инославной проповеди там; и посетовали мы с ним, что православной проповеди не можем мы водворить там — людей нет.

13/25 сентября 1899. Понедельник.

«Наймусё» (Министерство внутренних дел) еще в июле потребовало сведений от миссионеров: о них самих (риреки), о их действиях, храмах и прочем. Я возможно скоро доставил свои, но их сегодня вот уж пятый раз присылают для поправок и дополнений, хотя каждый раз мы с черновым отправляемся в Министерство спросить — «так ли вот будет?» «Теперь так, это будет удовлетворительно» — отвечают и затем вновь присылают для поправок и дополнений. Должно быть, вновь еще сами не могут ориентироваться.

14/26 сентября 1899. Вторник.

Праздник Воздвижения.

Токио и Тоносава.

Отслуживши Литургию, отправился (в один час сорок минут) в Тоносава и Одавара по делам. В седьмом часу вечера прибыл в Тоносава и, побывши у себя наверху и поговоривши с Михеем, спустился вниз переночевать в гостинице Таманою.

15/27 сентября 1899. Среда.

Тоносава, Одавара, Токио.

Вставши в шесть часов и напившись принесенного плохого кофе, отправился домой, наверх. Оказалось, по осмотре, что Михей в этом году не безобразил деревьев отрубанием ветвей. Церковь и столовая — свежи и чисты, как следует вновь по постройке и когда только Женская школа была там. Моисей Кавамура в восьмом часу прибыл из Одавара…

[Пропуск в оригинале]

16/28 сентября 1899. Четверг

О. Симеон Мии изъявляет полное согласие со мной насчет Каназава: Акилу Ивата отправляет в Иокохаму обратно, в Каназава же за три ен будет найдено помещение для «китоо–дзё», и старик Обата будет заведывать им.