Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
Часа в два явился Bishop Awdry со своей супругой; с час просидели, рассказывая про свои миссионерские успехи. В Оосака пятьдесят полисменов сделались христианами, принимая от их миссионеров уроки английского языка и вероучения. Так как это оказалось блестящим успехом и в глазах японских властей, то ныне попросили Одрэ дать учителей английского языка и христианского вероучения для полисменов Токио; семьдесят оных ныне находятся в научении у людей Одрэ; двести обещаются ему в то же научение; ищется достаточное помещение для сего. Пять раз в неделю собираются полицейские на уроки Bishop’a Awdry; английский язык преподает им англичанин, христианское вероучение — японский пастор. Бишоп надеется, что все они будут христианами. В Нара тоже полицейские научены английскому языку и христианству. Awdry надеется, что во всех главных городах будет то же. В гимназии тоже просят у него учителей английского языка (и вероучения — всегда объявляют ему частно) из миссионеров, ибо учителя–де — не миссионеры — зазорную жизнь ведут. Mrs Awdry, в свою очередь, старается
Илья Яци опять пишет о своей жене и просит найти ее в Токио и поговорить с нею в смысле возвращения к нему. Я позвал диакона Стефана Кугимия и поручил ему сие дело; если кто, то он может убедить ее; он охая, но взялся — но едва ли будет успех.
7/20 марта 1900. Вторник.
Стефан Кугимия был у отца и тетки жены Яци; позвана была туда и она; все, по словам его, приняли мягко и хорошо его увещание жене Яци поступить в Женскую школу для лучшего ознакомления с христианством, а потом вернуться к мужу; только просили десять дней отсрочки до поступления в школу — «нужно–де ей (Софье, жене Яци) кончить заказанные ей работы по шитью»; Кугимия предлагал кончить в школе, — времени–де будет достаточно для того; но они всячески отклонили это. Можно подозревать, что в эти десять дней будут стараться иначе пристроить Софью — и уже, если не найдут никаких средств к тому, то она поступит в школу; но и после того, будет ли прок из наших хлопот, сомнительно. Оказывается, что она знает веру достаточно для христианки.
Вечером сегодня из Одавара прибыл о. Василий Усуи рассказать о своем путешествии по Церквам. Я упрекнул его, что он так легко допустил невесту Яци к крещению, всего только неделю поговорив с ней о христианстве — из–за чего–де и вышла вся эта нынешняя передряга с Яци и его женой. О. Василий с негодованием восстал против этой клеветы на него: учил он ее месяц, «ежедневно часа два толкуя ей о вере, так что она веру узнала не хуже мужчин, допускаемых к крещению» и прочее.
О. Василий дал интересный отчет о своем путешествии и о своей Церкви. Крещений пятнадцать или больше совершил, но почти все детей; не столько новорожденных, сколько давно родившихся и некрещеных. Отслужил четыре Литургии; в Касивакубо, Эма, Мисима, Катаока — местах, где доселе никогда не была служена Литургия; исповедал и приобщил почти всех местных христиан. Проповедь нигде не идет нисколько, потому что, как на подбор, все катихизаторы его решительно не годны для проповеди: Иоанн Кобаяси, в Мисима, занимается торговлей; Мефодий Цуция, в Эма, больной человек; Эраст Миясина, в Катаока, способен только молчанию (цинмоку) обучать: «хоть день просиди в Церкви, ни слова не скажет», говорят о нем христиане; Анатолий Озаки нигде не говорит о вере, в мирских же разговорах и болтовне не умолкает; Иоанн Мори мало знает учение. Впрочем, все катихизаторы и христиане принимали его ныне с почтением.
8/21 марта 1900. Среда.
Вчера ночью, в одиннадцатом часу, пришел опять Василий Усуи с рассказом о своем свидании с женой Ильи Яци и ее отцом. От меня он прямо отправился отыскать их, поговорил с ними и принес приятное известие; Софья откровенно рассказала ему все про себя; сущность: она вовсе не перестала быть христианкой и не желает развестись с мужем, но ей совестно вернуться к нему, и потому она убежала сюда; а совестно потому, что она промотала платье, справленное им ей; промотала же на разные пустые расходы с товарками, когда была в швейной школе в Сендае, где (в школе) нравы весьма распущенные; но более тяжким грехом против своего мужа она не провинилась. Ныне предложению ей поступить на время в Женскую школу и оттуда, вернуться к мужу она очень обрадовалась, и в школу непременно поступит.
Сегодня, в девятом часу утра, о. Василий привел ее ко мне; по виду совсем еще девчонка, хотя ей двадцать второй год, с цветущим стыдливым лицом и умным взглядом; она подтвердила то, что вчера рассказал мне о. Василий и благодарила за позволение поступить в школу. Я ей сделал, между прочим, внушение, чтобы она отнюдь не рассказывала в школе, что видела и слышала дурного в свете, а она, должно быть, наслушалась много грязного от товарок в швейной школе.
Сегодня японский гражданский праздник; в школах не учились; мы с Накаем не переводили днем, зато я написал письма, между прочим — архимандриту Хрисанфу, что ныне приехал в Сеул на службу там, в ответ на его письмо, на днях полученное.
9/22 марта 1900. Четверг.
Иоанн Хитоми, катихизатор в Токусима, прислал тринадцать ен, собранные с христиан на фисгармонику для обучения церковному пению,
и просил приложить столько же и купить им инструмент. Регент Алексей Обара сходил в магазин выбрать, и завтра будет отослан органчик в двадцать семь с половиной ен.Из Оказаки Василий Таде пишет, что там в Пасхальную неделю будет собрание всех катихизаторов прихода о. Матфея Кагета; спрашивает, не приеду ли я? Отвечено, что, если не случится особенных препятствий, непременно приеду на собрание в четверг на Святой.
10/23 марта 1900. Пятница.
О. Петр Сасагава пишет, что Николай Ока, катихизатор в Дзёогецудзуми и прочих, опасно болен; началось с инфлюэнцы, дошло до поражения легких. Очень жаль будет, если не выдержит болезни: один из лучших катихизаторов, хотя в Семинарии был одним из самых плохих учеников.
О. Симеон Мии сетует на застой проповеди в своем приходе.
О. Матфей Кагета дает отчет о своем путешествии по Церквам; в Оказаки и Какеока совершил несколько крещений.
О. Тит Комацу очень хвалится успехами у катихизатора в Сиракава и окрестных местах, Иоанна Оно.
11/24 марта 1900. Суббота.
Василий Накараи, катихизатор в Какута, прислал большую тетрадь — свое сочинение «Истина и Церковь» (Синри то Кёоквай) — для напечатания; насколько успел я просмотреть — компиляция из лекций по Догматике и Сравнительному Богословию. Спасибо и за это! По более внимательном рассмотрении, если по содержанию и языку стоит того, напечатаем. Мало–помалу авторы в Церкви появляются, хоть очень незрелые еще.
12/25 марта 1900.
Крестопоклонное воскресенье.
Более и более плохим оказывается мой любезный о. игумен Вениамин. За Литургией, стоя у престола, иногда кланяется не престолу, а на восток, даже и после совершения таинства. Во время проповеди, когда было несколько свободных минут, по прочтении благодарственных молитв, подозвал его к престолу и говорю:
— Стоя у святого престола, где невидимо восседает Сам Господь, обращайте поклоны к Нему, а не мимо Его.
На первое мгновение согласился, в следующее возражает:
— В России не так, здесь совсем другие обычаи… — и пошел было болтать; так как не время и не место было ни спорить с ним, ни слушать его, то я отошел от него, а он, видимо, надулся. Из этого, по–видимому, незначительного факта сквозит или совершенное невежество его относительно смысла богослужения и таинств, или полное пренебрежение к ним; о гордости, не терпящей вразумления, и говорить нечего.
О. Феодор Мидзуно вернулся из своего путешествия по своему приходу в Симооса; совершил более сорока крещений — детей и взрослых; исповедал и приобщил прежних христиан. Оказывается, что и плохие катихизаторы отлично трудятся, если есть ободряющее дело: Иоанн Катаока, которого я всегда укоряю в лени, приготовил более десяти человек к крещению, да и возвращаться в Токио к своему месту и семейству не хочет, потому что увлекся делом проповеди, дающей плоды; Павел Канасуги, на которого я уже положительно никакой надежды не имел, когда он был в школе, приготовил на этот раз к крещению двенадцать человек и пользуется там всеобщим уважением как проповедник.
Между крещенными о. Феодором еще в октябре прошедшего года был бонза, ныне Петр Осида, тридцати одного года; терпит он там гонение от своих бывших языческих прихожан за измену буддизму, но твердо выдерживает его; живет в селении Миямото у христианина Павла Сайто, земледельца, который тоже терпит преследование от своих родных за принятие христианства. Осида помогает ему по хозяйству и готовится к поступлению в будущем девятом месяце в Катихизаторскую школу.
От Ильи Яци пришло длиннейшее и ужасное письмо: называет свою жену «дьяволом» и взносит на нее множество преступлений, между прочим — прелюбодеяние, но тут же, чрез несколько строк, пишет, что она по природному уродству в женских частях неспособна быть женой и матерью (стало быть, и прелюбодейцей). Просит, вследствие всего написанного, расторгнуть его брак с ней. Так как письмо обнаруживает крайнее, какое–то неестественное раздражение, то я тотчас же послал ему успокоительный ответ, чтобы он предоставил все дело мне — что я поступлю в пределах церковных законов ко благу его — пусть он не беспокоится… Я боялся, чтобы он в том же духе не написал и своей жене, с которой, по–видимому, не разошелся еще до невозможности сойтись опять. — Увы, опасения мои оправдались! Он и ей с ее отцом, как оказалось сегодня же, адресовал послание, подобное полученному мной — Так как, согласно ее обещанию, сегодня она должна была явиться в Женскую школу, но до вечера ее не было видно, то я послал диакона Кугимия узнать, почему? Отец ее объявил ему решительно, что никогда и ни за что она не поступит в школу и никакого дела не будет иметь с Яци — он оскорбил ее своим последним письмом, до того пасквильным, что совместная жизнь их отныне немыслима… Итак, что делать? Оставить дело так — погибнут двое: она падет в языческое море; отец язычник да еще из бонз (храма Цион в Токио), стало быть — не имеющий веры ни во что, в Церковь ее не пустит; Илья Яци, произвольно расторгнувший брак, должен быть исключен из катихизаторов да, почитай, что и из христиан, — Должно сделать все, что возможно, к спасению человеческих душ. — Сейчас же написано к о. Василию Усуи, чтобы он завтра явился сюда для успокоительных переговоров с женой Яци и ее отцом.