«Дней минувших анекдоты...»

8

Скажи, зачем же, Переслени, От нас ты едешь в Эривань? П. Опочихин

Представьте, наш герой приходит В отель шикарный «Ориант». Своих друзей он здесь находит, Бежит знакомый официант. Пуская дым прозрачным клубом, Сидит и ест, любимый клубом, Над чашей пенистой «Клико» Неподражаемый Коко. То был тот самый Переслени, Большой любитель серных бань. По части пьянства сущий гений, Что все стремился в Эривань. И сел герой наш vis-a-vis. Сказав bonjour и c’est la vie.

9

Хай-гиди Абастуман!

(Арм.)

Ту жизнь представить трудно очень, Ее мы знаем лишь на слух: Быт был безбеден, крепок, прочен. Но слишком много было мух. Сидя за карточной игрой. Закусывали вист икрой, А женщины от тяжких дум Все трескали рахат-лукум. Хаджи Рахманов [2] полон снеди… Привозят прямо во дворы На ишаках земли дары. Крестьяне, города, соседи… Таков был наш Тифлисский быт, Оригинальный колорит.

2

Название магазина (авт.).

10

«Будь здоров и полон силы Наш Бакинский Аксакал!» И. Алиханов (старший)

Как сон прошли былые годы, Сменялись взгляды, entre nous, Навоевались все народы И трижды прокляли войну. И Алик наш переменился, Остепенился и женился. Немало мят. Окончен бал, Но все ж фасон не потерял. Он ищет в магазинах книжку И скоро он ее найдет, Но, ей-же-Богу, не идет Скакать по улицам вприпрыжку. Пришлю ее, чтоб аксакал В припрыжке ног не поломал.

11

«Скоро по производству мяса и молока мы догоним штат Айову».

(Из газет первой половины 60-х годов)

Не надо прыгать. Рано утром Ступай тихонько за порог, Приткнись-ка в очередь уютно, Достань-ка молоко, творог. И, кстати, также не забудь, Купи и масла где-нибудь. Пройди сюда, туда подайся, Домой без масла не вертайся… И долго будешь жить, мой друг… Потом поэму почитаешь, Кого-то вспомнишь и узнаешь И тем заполнишь свой досуг. А что прошло, то не зови, Как говорится, cest la vie.

12

Да, наш герой в Баку остался, Считать казну, ее беречь. И, в общем, в жизни не сдавался… До новых встреч, до новых встреч! Живет с женою дорогою, Рифмованной грешит строкою. Есть дочь и внучка у него… Не нужно больше ничего! Он вспоминает как сквозь сон Тифлис родной и сердцу милый И, если собирает силы, К Наташе приезжает он. Приходит, смотрит на диван На нем сидит ma tant Сюзанн [3] .

3

Моя вторая жена ( авт.).

5. Четвертая моя тетя, Соня, вышла замуж за Тамамшева и до революции успела родить лишь одну дочку Идочку, которая имела артистические наклонности. Идочка танцевала и даже снималась в зарождающемся кино. Она вышла замуж за Липскерова. Мою тетю Соню Тамамшеву я хорошо помню, а муж ее дочери не дожил до моего рождения.

Идочка придумала для себя звучную итальянскую артистическую фамилию — псевдоним Ласкари. У нее было двое детей — Владимир и Ирина.

Владимир был страстным авиатором и погиб в авиационной катастрофе.

Ирина взяла материнский театральный псевдоним и пошла по ее стопам. Ирина Ласкари училась вместе с Вахтангом Чабукиани в студии Пирини, затем танцевала кавказские танцы с другим будущим народным артистом СССР Илико Сухишвили, гастролировала с ним по всему Советскому Союзу. Потом вышла замуж за пианиста-эксцентрика Александра Менакера. В клане Алихановых этот брак с характерным артистом не одобрялся — время от времени Менакер шутки ради извлекал звуки, садясь на клавиатуру. Можно представить себе, как на этот трюк смотрели воспитанные на традициях профессора музыки Константина Алиханова наши родственники.

У них родился сын Кирилл — тоже Ласкари, который уже в третьем поколении сам стал характерным танцором, а потом постановщиком балетных спектаклей. Кирилл написал автобиографическую повесть (опубликована в журнале «Нева»), где перевоплотился в балерину, по этой повести был снят фильм. Кирилл живет в Ленинграде и растит сына — тоже Кирилла. Менакер же вторым браком женился на Мироновой и, таким образом, покойный артист Андрей Миронов был младшим сводным братом моего внучатого племянника Кирилла.

Однажды моя дочь Лилли, приехав в Санкт-Петербург — в те годы Ленинград — для укрепления родственных связей, посетила Кирилла Ласкари. Ей было тогда 26 лет, а ему уже за сорок. Вышел хозяин и спросил: «Ты к кому, девочка?» Она ответила: «Я Ваша тетя!» Разобравшись в комичности ситуации, Кирилл пригласил своих друзей, артистов, предупредив их, что к нему приехала строгая тетя из Тбилиси и чтобы они вели себя соответственно, а затем состоялось представление друзьям «строгой тети»…

Кирилл Ласкари весьма преуспел в жизни, поставил несколько балетных спектаклей, написал много книг об артистах. Он дружил с Владимиром Высоцким, со своим сводным братом по отцу Андреем Мироновым.

Ирина, жена Кирилла, чудесная, общительная, доброжелательная и красивая женщина. Приехав в Тбилиси в 1968 году в связи со смертью племянницы Вахтанга Чабукиани, она поселилась у знаменитого танцора. Как-то мы заехали за Ириной, чтобы повезти ее с собой на сбор кизила. Дочь моя Лилли поднялась к Чабукиани, и тут совершенно случайно произошел поворот в ее жизни. Благодаря Ирине, моя дочь Лилли оказалась зачисленной в экспериментальную балетную группу школы Чабукиани. Таким образом, Лилли была втянута в очень интересное для нее, но совершенно бесперспективное, с точки зрения педагогической науки и практики, дело, которое предпринял Вахтанг Чабукиани. Он стал готовить балетных артистов не с десяти лет, а после окончания средней школы. Конечно, из этой затеи ничего не вышло, однако пять лет учебы в балетном училище остались для Лилли счастливым временем, которое, конечно же, принесло ей большую пользу: приобщило к музыке, французскому языку, прибавило целеустремленности и сделало ее грациозной (фото 85, 86). Желание стать балериной заставило мою дочь прилагать большие усилия в течение пяти лет, совмещая при этом занятия на заочном факультете института физкультуры.

Бедная Ирина Ласкари умерла раньше своей матери от рака глаза, а Идочка Ласкари скончалась, перевалив за девяносто лет.

Эта генеалогическая ветвь через четыре генерации выдала «на гора» сына Кирилла, который пошел по стопам своего отца и под фамилией Ласкари недавно издал в Москве книгу прозы.

6. Моя тетя Елена вышла замуж за коммерции советника, одного из пионеров индустриализации Грузии, ставшего впоследствии моим крестным, Григория Григорьевича Адельханова, который построил в Тифлисе кожевенный завод, обувную и войлочную фабрики, — в то время на предприятиях Адельханова было занято две тысячи рабочих (фото 26). Это было самое большое предприятие в Тифлисе. Адельханов был владельцем гостеприимного двухэтажного особняка в огромном фруктовом саду на берегу реки Куры в Ортачалах — там было сделано много семейных фотографий.