Дни черного солнца

Тишина. Я устремила к ней свои мысли и вызвала ее образ. Не внешний облик, нет, — ощущение ее присутствия, это тревожное чувство столь многого, удерживаемого ненадежными узами. Ее запах: гниющее мясо, нечистый рот. Жужжание ее неостановимых зубов. Каково это вообще — жаждать так, как постоянно, всякий миг жаждала она? Алкать чего-то с такой невероятной силой, чтобы явственно ощущать его вкус?..

Кажется, что-то в этом духе чувствовала и я, ведь Сумасброд был для меня навеки потерян.

Я крепко стиснула в ладони палку от метлы: мое сердце было полно до краев. Я воткнула обломанный конец в грязь, мне хотелось кричать в голос и заливаться слезами. Я так хотела, чтобы он вернулся ко мне. Чтобы его убийцы все сгинули… Сумасброд ушел навсегда, но с его погубителями я вполне могла отквитаться. Если только кто-нибудь придет мне на помощь. Я так жаждала справедливости, что готова была ощутить ее вкус…

— Приди, о Лил!.. — выкрикнула я, более не заботясь, что новозоры могли услышать меня и ворваться во двор. — Приди, тьма тебя побери! Здесь у меня пир накрыт, такой, что понравится даже тебе!..

И она пришла. Миг — и она возникла прямо передо мной. Волна золотых волос кутала ее плечи, глаза с искорками безумия смотрели настороженно-зорко. Она сидела передо мною на корточках.

— Где? — спросила она. — Что за пир?

Я ответила свирепой улыбкой. Зубы у меня, кстати, тоже были достаточно острые.

— У меня в душе, Лил. Ну как, чувствуешь вкус?

Долгое мгновение она вглядывалась в меня, и первоначальное сомнение на ее лице уступило место настоящему потрясению.

— О да, — выговорила она наконец. — О да! Великолепно!

Опустив веки, она подняла голову и чуть приоткрыла рот, пробуя воздух.

— Сколько в тебе жажды! Какие желания!.. Великолепно… — Тут она открыла глаза и недоуменно нахмурилась. — Раньше ты не была такой вкусной. Что произошло?

— Многое, леди Лил. И в основном жуткое — потому-то я и призвала тебя. Пожелаешь ли ты помочь мне?

Она улыбнулась:

— Много столетий никто мне не молился. Ты сделаешь это снова, смертная девочка?

Она была точно жук-побрякушечник, готовый спешить за чем-нибудь ярким.

— А если да, ты мне поможешь?

— Эй, — окликнула стоявшая сзади девочка, — а это еще кто?

Несытый взгляд Лил тотчас остановился на ней:

— Я помогу тебе, если ты мне кое-что дашь.

Я было выпятила губу, но поборола отвращение.

— Я дам тебе все, что вправе буду отдать, богорожденная госпожа. Однако это дитя принадлежит Кинули.

Лил вздохнула:

— Вот уж кого никогда не любила. Его мусор никому не нужен, но хоть бы чем-нибудь поделился!

И она мрачно ткнула пальцем, указывая на что-то, лежавшее на земле и невидимое для меня.

Я дотянулась и схватила ее за руку, вынуждая снова обратить на меня внимание:

— Я выведала, кто убивает твоих родственников, леди Лил. Теперь эти люди охотятся за мной и, похоже, скоро поймают.

Она удивленно посмотрела сперва на мою ладонь, сжимавшую ее руку, потом мне в лицо.

— Мне-то какое дело до этого, — сказала она.

Проклятье, проклятье! Ну почему мне так везет на чокнутых младших богов? Может, все вменяемые избегают меня?..

— Находятся и такие, кому дело есть, — сказала я. — Неммер…

— О, вот кто мне по душе! — просветлела Лил. — Она мне все тела отдает, от которых ее людям надо избавиться!

Я даже забыла, что собиралась сказать. Ладно, придумаем что-нибудь еще.

— Если ты расскажешь ей об этом, — начала я торговаться, — уверена, она тебе еще тел подкинет.

Когда все завершится, трупов Новых Зорь в самом деле будет хоть отбавляй.

— Это дело, — расчетливым тоном проговорила она. — Но что ты мне дашь за то, чтобы я ее привела?

Я попыталась что-то сообразить. У меня при себе не было никакой еды и вообще ничего ценного… Но я не могла отделаться от мысли: Лил знала, что ей хотелось от меня получить. Она добивалась, чтобы я сама это сказала.

Может, послушания?.. Я ведь молилась ей, некоторым образом сделала ее своей богиней. Теперь она имела право требовать подношения. Я коснулась земли здоровой рукой и склонила голову:

— Скажи, чего ты от меня хочешь?

— Твою руку, — как-то слишком быстро ответила Лил. — Она теперь бесполезна, если не хуже. Она может никогда как следует не срастись. Отдай ее мне.

Вот такие дела. Раненая рука беспомощно свисала. Чуть пониже плеча налилась горячая, болезненная опухоль. Она означала перелом, причем скверный: хорошо еще, кость сквозь кожу не прорвалась. Я слыхала, иные люди от подобного умирали. Мелкие осколки кости отравляли им кровь, следом попадала зараза, начинался гибельный жар…

И это не была рука, которой я пользовалась постоянно: я уродилась левшой. И успела привыкнуть к мысли, что не смогу пускать ее в ход еще долго, очень долго.

Я глубоко вздохнула:

— Я должна остаться… дееспособной. Я должна быть… в состоянии еще послужить тебе.

— Я все сделаю так быстро, что ты не почувствуешь боли, — пообещала Лил и жадно придвинулась ближе.

Я вновь учуяла запах — душную вонь ее настоящего рта, не того ложного, которым она увещевала меня. От нее разило падалью, хотя она предпочитала свежее мясо.

— А культю обожгу, чтобы не кровоточила. Ты ничего и не заметишь.

Я открыла рот, намереваясь сказать «да».

— Нет! — рявкнул Солнышко, отчего мы обе испуганно вздрогнули.

Я попыталась оглянуться, опираясь на одну руку, и едва не свалилась. Я увидела его — магия возвращения к жизни еще сияла вовсю.

Девчонка Кинули взвизгнула и бросилась наутек.

— Ты же мертвый был! Что за срач демонский?..

— Ее тело принадлежит ей, она вправе им распорядиться, — сказала Лил, и стиснутые кулаки выдали подавленный гнев. — Ты не вправе мне ничего запретить!

— Думаю, даже ты не сумеешь переварить ее плоть, Лил.

Загремели падающие доски, скрипнул о мостовую песок — Солнышко выбрался из-под навеса.

— Или ты задумала убить еще одно мое дитя, Орри?

Я ахнула и съежилась. Моя демонская кровь! Я совсем забыла о ней! Но прежде чем я могла бы что-то объяснить Лил, раздался еще один голос, и его звук обратил в лед каждую каплю яда в моих жилах.

— Вот, значит, вы где! Я так и знал, что твой спутник выживет, госпожа Орри, но ты!.. Что ж, я поражен и обрадован…