Дни и ночи Невервинтера. Книга 2
Шрифт:
— Попался, вор!
Яркий свет слепил ее после сумрака подземелья, а сердце бешено колотилось. К тому же, вокруг нее мгновенно выросла покрытая инеем решетка с обращенными внутрь рядами ножей. Протянув руку, она вскрикнула и тут же отдернула ее. Невозможный, смертельный холод.
Привыкнув к свету, Нишка увидела вокруг стражников с обнаженными мечами. Как будто ей есть, куда деться. Она огляделась. Сзади на стене висела серебристая медвежья шкура. Зал был уставлен витринами и увешан великолепными образцами оружия и доспехов, среди которых красовались шкуры и головы всевозможных чудовищ, населяющих Фаэрун. Посередине зала, под стеклом, стояло чучело снежного дракона. Должно быть, этот Ральф Троллеподобный неуязвим, если смог один завалить этакое чудище.
Дальше все было как по писанному. Двустворчатая дверь главного входа с треском распахнулась, и, тяжело топая коваными сапогами, вошел сам хозяин. Уже отдышавшись и придя в себя, Нишка с интересом разглядывала его. Внешний вид его одновременно и впечатлял, и внушал трепет. Кому-нибудь, только не ей, видавшей демонов ада на расстоянии вытянутой руки. Ростом и шириной плеч он точно превосходил здоровяка Касавира. Да что там, даже громила Лорн Старлинг, с которым Эйлин билась на арене в Невервинтере, кажется, был немного меньше Ральфа. Тяжелый доспех, украшенный шкурой снежного волка, шипастые перчатки, одним ударом которых можно кого угодно отправить на тот свет, длинные вьющиеся седые волосы, вместо короны — верхняя часть медвежьего черепа с красными сверкающими глазами-рубинами. И отталкивающе уродливое лицо с одной пустой глазницей, переломанным носом, раздвоенной нижней губой и глубокими бороздами, тянущимися от лба до шеи.
Обойдя вокруг клетки, он усмехнулся и произнес низким грубым голосом:
— Вот, значит, кто на этот раз покусился на мою сокровищницу. И чего вам так неймется?
— Ублюдок! — Прошипела Нишка. — Подлый обманщик!
— Кто бы говорил! — Ральф издевательски расхохотался. — Таких, как ты — пруд пруди. И за твое слово против моего, так же, как и за твою жизнь, никто ломаного гроша не даст. Тебя схватили на месте преступления, и, ручаюсь, ты успела неплохо поживиться.
Нишка одарила его злобным взглядом, но промолчала. Она была не так глупа, чтобы не понять, что вся эта игра была затеяна не просто ради того, чтобы подставить и поймать очередного вора, каких пруд пруди.
— По нашим законам, — продолжал Ральф, — ты заслуживаешь смертной казни. Но… я милостив, и всегда даю шанс даже самому отъявленному негодяю. Я собираюсь на днях устроить небольшое развлечение для своих людей. В наших краях туго со зрелищами, вот и приходится проявлять изобретательность, — при этих слова его лицо исказила жуткая усмешка. — И у тебя есть шанс — очень призрачный — остаться в живых. Выбирай, вор. И не разочаруй меня.
Выбирать Нишке, собственно, и не приходилось. Она не знала еще, что ее ждет, но призрачный шанс выжить звучал неплохо по сравнению с гарантированной смертной казнью. Кроме того, где-то в самом потаенном уголочке сознания возникла глупая, робкая, даже самой себя испугавшаяся мысль, что товарищи, узнав, что за беда с ней приключилась, как-нибудь помогут ей. Конечно, они были бы полными идиотами, если бы сделали это, и она будет идиоткой, если станет на это рассчитывать, и все же…
— Согласна, — ответила Нишка.
Когда отряд Касавира возвращался в крепость, стража на воротах давно сменилась. Это избавило их и от лишних вопросов, и от нескольких монет. Но пройти через ворота было не самой трудной задачей. Нужно было узнать, что с Нишкой, жива ли она, и, если жива, то где она и что ей грозит. Понятно, что к первому встречному с такими расспросами не подойдешь. Гробнар, не раздумывая, направился на постоялый двор.
— Если хочешь добыть денег, зрелищ или информации, лучшего места, чем рынок или постоялый двор, не сыщешь, — заявил он. — Положитесь на меня.
Но Касавир и Келгар полагаться на Гробнара не захотели. Осторожно расспросив хозяина, они выяснили, что никаких особых происшествий в последнее время не случалось, разве что в Зал Славы Ральфа Троллеподобного пробрался и был, конечно, пойман очередной воришка. А чего еще ожидать, если он сам привечает в своих владениях всякий сброд. То ли дело — порядочные люди. Порядочного человека
сразу видно. Высказавшись в таком духе, трактирщик пробурчал извинения и кинулся наперерез гостю, случайно забывшему заплатить за свое пиво. Касавир понял, что разговор не окончен. Когда, разобравшись с рассеянным посетителем, хозяин вернулся, он молча приподнял со стойки ладонь, под которой лежали три симпатичные серебряные монетки, и снова прикрыл их. Посмотрев на широкую жилистую руку, скрывающую столь желанную добычу, хозяин пожевал губами и пригладив рыжеватые усы, нагнулся к паладину, обдав его запахом пива и крепкого трубочного табака.— Я-то вас сразу приметил. У меня глаз наметан. Да и трудно этакую компанию не запомнить. С вами еще девчонка рогатая была. Уж не ее ли вы ищете?
Касавир молчал, глядя в его хитрые, чуть навыкате глаза с красными прожилками. Хозяин крякнул.
— Понимаю. Вообще-то, Ральф свои дела держит в секрете. Но в ту ночь на страже в Зале был мой кореш. Он мне и выболтал, что поймали девку-тифлинга. Понравилась она ему. Огонь-девчонка, не из пугливых. Нервы, как канаты, не то, что у этих крыс трущобных. Только, все одно, ей не позавидуешь. Уж Ральф об этом позаботится.
— Где она? — Спросил Касавир.
— В пределах крепости они никогда не появляются. Кореш говорил, их прячут до поры в подземелье, а где и как все проходит, этого и он не знает.
— А подземелье? Как туда можно попасть?
Трактирщик вздохнул и пожал плечами.
— В покоях Ральфа порталы есть, но туда сам черт не проскочит. А еще выходы, конечно, должны быть, где-то за крепостными стенами. Но это уже знают только Ральф и его люди.
Хозяин почесал голову и тоскливо посмотрел на прикрытое рукой Касавира вознаграждение и на него самого. Паладин помолчал, обдумывая услышанное, и покачал головой.
— Не слишком-то много ты рассказал.
Но все же, он подтолкнул монеты трактирщику и тот, с облегчением вздохнув, попытался загладить вину, быстро добавив:
— Но подружка ваша жива и держат ее здесь, за это ручаюсь.
— Спасибо и на этом, — невесело ответил Касавир.
Тут внимание трактирщика что-то привлекло, и он начал неистово ругаться и кому-то грозить. Обернувшись, товарищи увидели Гробнара, сидящего по-турецки за дальним столом меж двух девушек. Одна из них сочувственно охала, а другая и вовсе всхлипывала, утирая слезы. Гробнар держал в одной руке кружку эля, другой приобнимая плачущую девушку за плечи, и с трагическим видом что-то вещал нараспев. Девицы были настолько им увлечены, что не сразу отреагировали на окрики хозяина. Плачущая пухленькая блондинка в фартуке с ярко накрашенными губами и неторопливыми манерами не осталась в долгу и, мгновенно осушив слезы, обозвала хозяина бесчувственной скотиной и еще парой неласковых эпитетов. Чмокнув Гробнара на прощанье в макушку, она поплыла на кухню, прикладывая к глазам платок и бормоча: «Бедные маленькие… за что им такая напасть…».
Келгар соскочил с высокого табурета и, грозно сжав кулаки, направился в сторону Гробнара, намереваясь высказать этому бездельнику все, что он о нем думает. Касавир, с укором взглянув на гнома, пошел следом. Но Гробнара ничуть не смутили неприветливые лица товарищей. Он мгновенно снял с себя маску трагика и с ходу деловито спросил, сколько они заплатили трактирщику за его информацию. Услыхав, в какую сумму им обошлись сведения, он почесал переносицу и заметил:
— Эйлин бы вас по головке не погладила. Говорил же, положитесь на меня.
Увлекшись, он стал объяснять:
— Есть несколько способов притупить бдительность собеседника: очаровать, обольстить, рассмешить, разозлить, запутать, разжалобить, испугать. В конце концов, усыпить. Это мне обычно удается лучше всего…
— Что ты узнал? — Нетерпеливо перебил его Касавир.
— Очень много. Даже не знаю, с чего начать. У одной из девушек есть жених… То есть, не совсем жених. Сначала ее женихом был простой сержант стражи, но потом он попался на взятке и…
Увидев, начинающее краснеть лицо Келгара и кулак, поднесенный к своему носу, Гробнар затараторил: