Дни надежды

— Вы…

Джозеф нахмурился, очевидно, нужное слово ускользало от него. Потом он пожал плечами и сложил губы, как при поцелуе.

— Любовь? — прошептала Джози.

Джозеф немного поколебался, а после кивнул. Он наставил палец на Феликса, потом перевел его на свою дочь и тихо прошептал:

— Вы ее любите?

— Джозеф! — в ужасе воскликнула девушка.

Она отлично сознавала, что лицо ее залила краска, и не смела и глаз поднять на врача. Внезапно лицо Джозефа просветлело, и Джози наконец рискнула взглянуть на Феликса.

На его лице ничего нельзя было прочитать.

— Думаю, Джозеф спрашивает, забочусь ли я о тебе, Джози, и о нем, — хрипло сказал он. — И, конечно же, он прав. Забочусь. Я забочусь о всех своих пациентах. — Феликс помолчал. — Ну что ж, я должен идти. Мы дадим вам знать, как только место освободится. Возможно, это произойдет не раньше чем через неделю, — сухо заметил он — В клинику Ньюкасла всегда длинная очередь…

После его ухода дочь и отец переглянулись.

— Любишь? — опять прошептал Джозеф.

Она никогда не умела ему лгать. Девушка кивнула, а на глазах ее выступили слезы.

Отец взял ее за руку и привлек к себе. Джози прижалась щекой к его груди — как жаль, что она уже не та девчонка, которую он когда-то наставлял на путь истинный!

— Но он, похоже, меня презирает, Джозеф. Я не могу его понять. То он ужасно добрый и милый, а то… Кроме того, — твердо произнесла она, — если каким-то чудом он все же… полюбит меня, я не смогу связать свою жизнь с человеком, который не будет ставить меня по значимости на первое место. — Джози взглянула на отца — он хмурился, и она заставила себя улыбнуться. — Ну же, успокойся, дорогой. Со мной все будет хорошо.

Она попробует как-нибудь справиться со своими чувствами. Но ее несчастное сердце подсказывало ей, что это будет непросто…

На следующий день они не видели Феликса, но сестра Ховард намекнула на то, что место в реабилитационном отделении освободится не раньше чем через две недели.

Джози никак не могла понять, почему он сам не сказал ей о том, что уезжает и вернется не раньше понедельника. Она не могла избавиться от чувства обиды, хотя, конечно, он не считал ее настолько близкой, чтобы сообщать о своих планах. Потом она внушила себе, что все ее метания выглядят просто смешно. Ведь он ясно дал ей понять, что рассматривает ее всего лишь как дочь своего пациента и еще… ну, скажем, как несколько докучливую соседку.

Чтобы как-то отвлечься от гнетущих мыслей, Джози прилежно занялась шитьем и в рекордный срок покончила со шторами.

Весенние деньки были все еще солнечными, но в воздухе появилась прохлада. Воскресное утро Джози, нежелающая пропускать особенно теплый для этого времени года день, провела в саду. Вскоре она увидела, что ее давняя недоброжелательница и соседка миссис Джонс украдкой за ней подглядывает. Что ж, возможно, настал момент, когда Джози следует бросить ей открытый вызов. Она сняла садовые перчатки и решительно зашагала по траве в сторону изгороди. И что же? Сгорбленная, седовласая женщина повернулась к ней спиной и поспешила в дом, захлопнув за собой дверь.

Джози остановилась. А может, и не стоит ссориться с ней? Теперь Феликс наверняка убедился в том, что она не… не потаскушка. Так он, кажется, ее назвал? Или?..

Наконец наступил вечер, и, выглянув в окно, Джози увидела в доме Феликса свет.

Неожиданно ей безумно захотелось увидеть его. Ей действительно надо кое-что у него спросить, убеждала она себя, робко идя по дорожке, разделяющей два дома.

На пороге дома появился не Феликс, а молодая и очень красивая женщина. Ее лицо обрамляли густые каштановые волосы.

— Чем могу быть вам полезна? Если вам нужен доктор Круз, то он в данный момент принимает душ. Мы только что приехали после выходных.

— О, извините. Я соседка мистера Круза.

Лицо женщины претерпело драматические изменения. Она вздернула подбородок, а карие глаза ее превратились в глыбы льда.

— Я хотела его кое о чем спросить, но это, безусловно, может обождать до завтра. Извините, что… что побеспокоила вас.

— Так определенно будет лучше, — услышала Джози ледяной голос, а затем дверь захлопнулась буквально перед ее носом.

В эту ночь Джози почти не спала. Она с отчаянием думала о том, что еще никогда-никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой и несчастной.

9

Джози знала, что никакой косметикой не сможет скрыть от Джозефа следов бессонной ночи на своем лице, но, к ее великому облегчению, он ничего не сказал, а только нахмурился и покачал головой. К вечеру на дежурство заступила сестра Ховард, и Джози обрадовалась тому, что сможет с ней поговорить.

— Добрый вечер, — сказала она, когда сестры покончили с формальностями, неизбежными при смене дежурств. — Нельзя ли с вами поговорить?

— Здравствуйте, мисс Макмиллан, — просияла мисс Ховард. — Секундочку, я только приготовлю образец для цитологического исследования… Ну так что, Джози, чем могу быть полезной? — спросила она через минуту, стремительно влетая в маленькую гостиную в конце длинного больничного коридора.

— Мне бы хотелось, чтобы Джозеф побыл дома до того, как его переведут в клинику Ньюкасла.

Сестра Ховард задумалась.

— Вы можете не волноваться — персонал предупрежден насчет мистера Уоллеса. Ноги его здесь больше не будет.

— Да нет, дело вовсе не в нем, — поспешила заверить ее Джози. — Просто… мне так одиноко. А он еще бог знает сколько времени будет ждать места в реабилитационном отделении. А здесь ему так плохо.

Лицо мисс Ховард помрачнело.

— О, как жаль, что ему у нас не нравится.

— Да нет, не подумайте, что я не ценю вашу заботу и первоклассный уход, — поспешила заверить ее Джози. — И я еще ничего не сказала Джозефу на тот случай, если вы решите, что это невозможно.

— А что говорит доктор Круз?

Джози покраснела и отвела взгляд.

— Я… я еще не советовалась с ним. Я сейчас боюсь другого. Как вы думаете, я смогу справиться с уходом за отцом?

Мисс Ховард немного помолчала, перед тем как ответить.

— Ну, насколько я знаю, вы хорошо справлялись с этим раньше… Что касается уровня сахара в крови, то его можно поддерживать специальной диетой. Но дело в том, что ему надо уделять внимание и ночью. Вы очень устанете, Джози, а вы и сейчас, похоже, не слишком-то отдыхаете.