Дни знамений

– Бросай! – прокричал Кадмар.

Дротики мелькнули в воздухе, блеснув стальными наконечниками. С шипением и свистом посыпались на мечущихся бандитов эльфийские охотничьи стрелы. Родри отметил лишь несколько попаданий, но в первую очередь он рассчитывал на панику – и он получил ее. Отталкивая друг друга, истерически визжа, бандиты метались, спросонок не находя оружия.

Среди всей этой неразберихи выделялся закутанный в плащ гигант. Он размахивал мечом, выкрикивал приказы, но его никто не слушал. Бандиты бежали в разные стороны, а следом за ними вскачь неслись воины с мечами наголо… Они рубили направо и налево, пересекая лагерь, потом разворачивались и неслись к реке. Тут и там отдельные смельчаки пытались оказывать сопротивление, но большинство обратилось в бегство. Несколько бандитов, с мечами наготове, бежали к пленникам.

– Отрежьте их! – крикнул Родри и разразился неистовым хохотом берсерка.

С десятком солдат за спиной, он погнался за несостоявшимися палачами, готовый снести все, что встанет у него на пути. Мечи сверкнули, чтобы преградить ему путь – несколько разбойников услышали стук копыт за спиной и обернулись, но было поздно. Началась бойня. Внезапно лошадь Родри вскрикнула и взвилась на дыбы. Он заставил ее опуститься, но лошадь упала на колени, и Родри едва успел откатиться в сторону, чтобы его не придавило. Мгновенно вскочив на ноги, Родри одним ударом заколол разбойника, убившего лошадь. Ираэн что-то кричал ему, но Родри мог лишь смеяться. Подобрав с земли чужой щит, он полоснул по ногам другого разбойника, а когда тот упал, быстро перерезал ему горло. В эту секунду до него дошел смысл тех слов, что кричал Ираэн:

– Сюда! Вожак хочет сбежать!

Ираэн потрясал окровавленным мечом, показывая на крытые повозки, стоявшие за спинами пленников. Вместе с солдатами, которые следовали за ним, как за своим капитаном, Родри устремился вперед, расталкивая рыдающих женщин и детей, видя перед собой лишь плащ своего врага. Тот бежал к лошадям, привязанным к дереву позади повозок, но было видно, что ему уже не успеть. Массивный и неуклюжий, он скорее переваливался на своих кривых ногах, чем действительно бежал.

Через секунду вожак остановился, повернулся к ним и сорвал плащ, обматывая его вокруг руки, как щит. Солдаты за спиной Родри закричали – что-то среднее между боевым кличем и воплем ужаса – и даже сам Родри заколебался на секунду, чем враг незамедлительно воспользовался и прижался спиной к повозке.

Это был не человек. Это казалось невозможным, но без плаща он выглядел еще более огромным – пожалуй, его рост превышал даже семь футов, а туловище венчала копна жестких волос, словно у героя древних легенд – во всяком случае, он красил их известью по древнему способу так, что они бесцветной гривой поднимались от самых бровей и падали на спину водопадом. Настоящий цвет его лица было невозможно определить – синие, фиолетовые, зеленые татуировки покрывали каждый дюйм его кожи. Мускулистые руки были покрыты красными и синими татуировками, как перчатками. Враг облизнул тонкие губы, оскалил клыки, подобные волчьим, и зарычал.

Родри расхохотался.

– Все назад! – крикнул он в неописуемом восторге. – Оставьте его мне!

Он был всего лишь серебряным кинжалом, но солдаты послушно выполнили его приказ. Его противник засмеялся, и смех был похож на раскаты грома. Легко вспрыгнув на повозку, он принял боевую стойку.

– У тебя есть щит, человек. Но я выше.

– Ну, значит, это честный бой.

Хотя Родри и дрожал от бешенства, разум его оставался холодным. Победа в поединке зависела от силы его левой руки. Ему предстояло держать щит очень высоко, словно зонтик от солнца, какими балуются придворные дамы в Дэверри, и молиться, чтобы он выдержал удары. Чуть опустив щит, для отвода глаз, Родри шагнул вперед – медленно, очень медленно, как ему казалось, пересекая неровную площадку – сделал ложный выпад, заметил стремительный блеск лезвия, и машинально подставил щит, ловя тяжелый клинок на умбон. Медная тарелка развалилась пополам, словно масло под ножом – но клинок застрял на несколько секунд, и Родри успел полоснуть противника по руке. Кровь брызнула из-под острия и медленно, очень медленно стала пропитывать рукав.

Родри отшатнулся в тот самый момент, когда вожак ударил обратным взмахом – достигни он цели, Родри рассекло бы пополам. Секунду они смотрели друг на друга, тяжело переводя дыхание; затем Родри начал заходить слева.

Его противник, прижимаясь спиной к телеге, медленно поворачивался, следя за его действиями. Потом нервы сдали – и он нанес удар. Родри вскинул руку со щитом, услышал сухой треск дерева, и полоснул наотмашь быстрее, чем половинки щита упали наземь. Позже он осознал, что этот удар был его последним и единственным шансом, но в то мгновение он лишь чувствовал веселье – неистовое, испепеляющее подобно пламени – и бил со всей своей силой, вкладывая в удар все свои умения, весь боевой опыт и всю ненависть к врагу. Огромный меч просвистел над его головой, замер, дрогнул – и вывалился из холодеющих пальцев, в то время как противник Родри всхрапнул и навалился грудью на клинок, глубоко засевший в его внутренностях. Освободив меч, Родри с отвращением вытер его от дымящейся крови врага и медленно спрятал в ножны.

Когда туман боевого безумия немного рассеялся, он, слегка пошатываясь и жадно глотая воздух, почувствовал, как липкий пот ручьями стекает по спине. Голова кружилась, в ушах шумело, и он плохо осознавал, где находится и что происходит. Все вокруг него кричали и радостно смеялись; подняв голову, он увидел Кадмара, распихивающего нахлынувшую толпу.

– Храни нас Великий Бэл! – прошептал гвербрет. – Что это?

– Не знаю, ваша милость.

Переведя дыхание, Родри повнимательнее присмотрелся к лицу поверженного врага и второй раз за день испытал потрясение: все орнаменты татуировок были эльфийскими. Он уже видел такие на лошадиных попонах и шатрах в Западных землях: фигурки животных, травяные узоры и даже несколько букв эльфийского алфавита.

– Дайте Джилл дорогу, – прокричал Кадмар. – И, кто-нибудь, принесите Родри воды!

Джилл, как оказалось, уже несла флягу. Отдав ее серебряному кинжалу, чародейка долго и молча смотрела на труп. При ярком свете солнца Родри снова поразился тому, насколько худым стало ее лицо и бледной – ее кожа. Он медленно потягивал воду, пока она продолжала изучать мертвеца.

– Мне страшно, – наконец произнесла она. – Он в точности такой, как я и предполагала.

– Действительно? – поднял брови Кадмар. – Тогда, может быть, ты расскажешь нам, что это такое?

– Конечно, ваша милость. – Она извлекла из-под рубашки шелковый мешочек, развязала его и показала им квадратную костяную пластинку со стороной около трех дюймов.

Родри подошел и заглянул гвербрету через плечо. На пластинке была вырезанная картина, разукрашенная тонкими цветными штрихами. Когда-то, видимо, портрет казался почти живым, но даже неопытный в искусстве Родри мог понять, что картинка не просто старинная, а древняя, ее создавали очень давно, возможно, еще до основания королевства.

Искусный мастер изобразил каждый волосок, каждую деталь одежды – так, что их, казалось, можно было потрогать. На картинке была изображена голова и плечи существа, очень похожего на то, что лежало перед ними: такая же грива, такое же треугольное лицо и тяжелый подбородок, и только татуировки были другими – черточки да точки. Кадмар грязно выругался.

– Джилл, откуда это? Что это за существа?

– Я достала это к югу от Бардека, ваша милость, на островах, где живет ныне народ Запада. Что до этих чудовищ, то эльфы зовут их Мерадан, «демоны», а их собственное имя – Гэл да» Таэ, что значит «Лошадиные Братья».

Все старые сказки, глубоко похороненные в памяти Родри, мигом ожили.

– Орда!

– Верно, серебряный кинжал. – Джилл слегка улыбнулась. – Ваша милость наверняка помнит легенды о городах Народа, разрушенных демонами в незапамятные времена? Они действительно были стерты с лица земли, но не демонами, а созданиями из плоти и крови. – Она пнула труп кончиком сапога. – Такими вот, как он. Похоже, что они не слишком изменились. Хорошо научились делать татуировки, и все. Такие же кровожадные до сих пор.