Днк-код Любви
Шрифт:
Главы 43-44
ГЛАВА 43
…Господи, как хорошо, когда есть работа, а ещё лучше, когда её много! Когда курьер привёз целую коробку папок, предупредив, что в машине примерно столько же осталось, я чуть не захлопала в ладоши. Погружение в дела — это моё спасение! Срочно пришлось разбирать стол, чтобы эта гора удобно разместилась и была под рукой. Для начала надо разложить по годам, потом по типам договоров, а потом за дело! Благие намерения! Только я собралась окунуться в мир договоров, как раздался звонок.
— Алло! Алло! Вас не слышно…
В трубке упорно молчали, едва слышно кто-то сопел. Опять начинается игра в молчанку и главное трубку не вешают, ждут, когда я первая положу.
— Что Вы молчите? Не надоело? Может, разродитесь
В трубке раздались гудки, в первый раз. Ну и ладно, мне есть чем заняться — договора с авторами ждут меня! Надо всю информацию переработать, чтобы выстроить чёткий график работы издательства. Что мне нравится у Глеба, так то, что он работает, точнее его фирма, в различных направлениях. Это позволяет выжить в трудные времена без больших потерь. Разумно не складывать все яйца в одну корзину. Я толком не познакомилась с работой фирмы, но успела для себя прояснить, что это крупный холдинг, где есть основные направления и как бы сопутствующие, но напрямую не связанные между собой. Руководство не только не почивает на лаврах как зачастую принято, считая дивиденды и срупулёзно загребая прибыль в свой карман, оно, это самое руководство, вкладывает средства в развитие, разработку новых направлений, не снижая темпов процветания старых. Нынче это, увы, редкость! Вроде и пустячок, а приятно! И теперь понятны слова Алины, что она дорожит этим местом и не из-за зарплаты!
Одно из направлений, где мне предстоит трудиться, издательская деятельность. Может для кого-то это скучно, а мне интересно! Интересно общаться с авторами, анализировать рынок, прогнозировать спрос, а главное, радоваться каждой новой книге, что находит своего читателя. Моя задача помочь им встретиться и как можно быстрее. Я уверена, что нет скучной работы, есть рутинная, но необходимая. Скучно тем, кто не нашёл своего места или не может реализоваться. Было время, когда именно монотонность спасла меня.
Ну почему, как только начнёшь погружаться в работу, так обязательно кто-нибудь отвлечёт.
— Алло, я Вас слушаю.
Если опять будут молчать, то всё скажу, не выбирая выражений, раз по-хорошему не понимают.
— Арина, это Женя. Я не вовремя?
— Честно говоря не очень…
— Извини, как минутка появится, набери меня.
— Раз уж оторвалась, то готова выслушать. Что-то случилось?
— Что-то с Тимкой, надо в ветлечебницу… Если ты занята, то я кому-нибудь постараюсь дозвониться…
— Я буду через десять минут.
Бедный Тимка тяжело дышал и жалобно подстанывал на каждом выдохе. В глазах кота было столько боли и надежды, что любимый хозяин его обязательно спасёт, что у меня засвербело в носу. Нашла время слезу пускать.
— Женя, давай я Тимку возьму, пока ты машину открываешь. Мы с ним сзади разместимся, чтобы тебя не отвлекать от дороги.
Я поглаживала кота, который на моих руках лежал безвольной тряпочкой:
Ничего, мой хороший, сейчас приедем и тебе помогут. Ты сильный и со всем справишься, потерпи ещё немного. Умница, красавец, ты же обязательно выздоровеешь.
Кот уткнулся мне в ладонь горячим носиком и лишь изредка вздрагивал.
Как выяснилось в ветклинику мы успели вовремя. Кота сразу же поместили в реанимацию, поставили капельницу и нам оставалось только ждать, что его организм справится… Говорят, что Святой Пантелеймон является защитником и покровителем братьев наших меньших, пусть он поможет! Тимка должен выздороветь. На Женю было страшно смотреть — осунувшийся, посеревший от переживаний. Несколько часов назад это был совсем другой человек- жизнерадостный, улыбчивый. Как же боязнь за родное существо меняет нас. Это так страшно, когда болеют дети, болеют питомцы. Кажется, что отдал бы свою жизнь, чтобы только маленькому существу стало легче, и болезнь миновала. Сколько мы так просидели в ожидании чуда, сложно сказать. Иногда женя выходил курить, но было такое ощущение, что делает он это чисто на автомате.
— Арина, тебе наверное на работу надо. Хочешь отвезу или такси сюда вызову…
— Такси я сама могу вызвать, но это не главное. У меня работа дома, поэтому нормально,
сделаю чуть позже.Расспрашивать Женю о том, что произошло с Тимкой я не стала, ему сейчас не до этого, да это и не важно. Важно, чтобы всё закончилось хорошо. Так молча мы и седели до тех пор пока не вышел врач
— Можете успокоиться. Вы вовремя кота привезли. Его жизни уже ничего не угрожает. Мы его на сутки оставим, чтобы понаблюдать. А Вы с женой приезжайте завтра и скорее всего заберёте домой своего красавца. Правда, дома надо будет делать дней пять-семь уколы. Справитесь?
— Да, — с некоторым облегчением произнёс женя. Чувствовалось, что напряжение последних часов понемногу отпускает его. — Это не сложно. Что ещё нужно будет делать?
— Посмотрим по состоянию животного, возможно, потребуется капельница в первые два дня. Тут на Ваше усмотрение: можете оставить кота у нас, если Вам так удобно, или привозить его.
— Я капельницу ставить умею. А Тимке дома лучше — там и стены помогают.
— Первые сутки после клиники спать не придётся, но вдвоем вы справитесь. Если что-то не так, то я Вам свой телефон напишу, звоните сразу. Но уверен, что все обойдётся. Он у вас очень сильный и мудрый кот, понимает, что помогают и мужественно терпит. Обычно воевать приходится… За сим я прощаюсь с вами до завтра.
— А можно на Тимку посмотреть?
— Можно, но не стоит. Он спит сейчас, а почувствовав хозяев, начнет просыпаться, нервничать. С ним всё хорошо. Честно говоря, я думал, что будет хуже, ещё полчаса и мы вряд ли успели его откачать… Но обошлось!
Пока мы дошли до машины, Женя успел выкурить сигарету. Курил судорожно, по-моему не чувствуя вкуса сигареты, так по привычке. До дома мы добрались быстро, но выйти из машины почему-то не хватало сил.
— Арина, зайдёшь? Я понимаю, что отрываю тебя от работы. Но так паршиво… Кофе выпьем…
Человека, когда ему плохо бросать нельзя. Всё может подождать, потому что жизнь на этом не останавливается. В одиночку переживать и легче и труднее, это я точно знаю. Можно спрятаться в ракушку на какое-то время, но так или иначе придётся из неё выбираться, а это сложно и больно. В кровь рвать об острые края душу и переживать то, что уже единожды пережил. И некуда уйти от этой боли и безысходности, потому что есть страшное слово «никогда». Никогда не будет как прежде, никогда… Когда ночью просыпаешься от собственного крика и хочешь выть, но закусываешь угол подушки и сидишь раскачиваясь, как маятник, до утра. Но и рассвет не приносит тебе покоя — обычные звуки бью по раскалённым нервам, обнажая боль и утрату ещё сильнее и беспощадней. Ты изнемогаешь от усталости. Попытки твоих друзей вырвать тебя из этого сумрака отчаяния, желание помочь натыкаются на твое противостояние. Как объяснить, что ты существуешь на этом свете, но не живёшь. Что сил жить у тебя совсем не осталась, они покидают как капли крови из раны — медленно, отмеряя остаток дней…Ты смотришь и не видишь, слушаешь и не слышишь, живешь и умираешь. К этому мучительному существованию ты привыкаешь. Как жертва к неизбежности палача. Внутри тебя растёт пустота, поглощающая тебя…
— Арина, ты о чём-то задумалась? Мне показалось, что ты где-то далеко… Что-то случилось? С Тимкой будет всё хорошо, я уверен, я знаю.
— Нормально, Женя. У каждого есть свои скелеты в шкафу, но иногда дверь открывается неожиданно… А Тимка выздоровеет, я в этом не сомневаюсь. Если нужна помощь, то располагай моим временем.
— Так поднимемся, попьём кофе?
В эту минуту мне хотелось одно: забраться в постель, накрыться с головой одеялом и зареветь или заорать, но Женьке хуже, чем мне, хотя у него есть надежда (и даже уверенность), что всё будет хорошо. У меня её долго не было и я не уверена, что есть она и сейчас… Вновь это ощущение чёрного омута, который поглощает меня с головой. Как объяснить, отвечая, на вопрошающий взгляд Жени, что болезнь кота (кто-то решит, что у меня не все дома) заставила вспомнить то, что я старательно прячу в закоулках своей проклятой памяти от самой себя. Да, у меня не все дома, но только совсем в другом смысле — горько усмехнулась я про себя. Жени я кивнула, потому что произнести хотя бы одно слово было выше моих сил.