Дню Победы! Крылья в небе

ОБЛАКА ПЛЫВУТ! ОБЛАКА...

 Облака плывут! Облака...  Смотрят на меня свысока!  А ведь было же время, времечко-  Облакам плевал я на темечко!  Облака плывут! Облака...  И плывут-бегут все века!  Протыкал я их самолётиком,  Словно воин-скиф тыкву дротиком!  Облака плывут! Облака!  Как же неба синь глубока!  Облака плывут словно рифма в стих!  Я искал средь них место для двоих!  Облака плывут! Облака!  Служба и у них не легка!  Я летал, порхал, о земле забыв!  Поворот в судьбе прозвучал, как взрыв!  Облака плывут! Облака...  Мне кричат беззвучно: "Пока!  Мы вернёмся вновь, подожди нас тут,  Когда вновь сады буйно расцветут!"  Облака плывут! Облака...  Путь - дорожка их далека!  Путь-дорожка их далека, длинна  Я отстал от них-не моя вина...  Облака плывут!Облака...  Облака плывут! Облака...

НЕ РЕВНУЙ МЕНЯ ТЫ К САМОЛЁТАМ!

 Не ревнуй меня ты к самолётам!  Ты права! Они живут во мне!  Даже, если дома сплю, во сне  Я лечу при солнце, при луне!  Я люблю тебя! Но самолёты!...  Это образ жизни! Ты пойми!  Те, кто с ними связан, то не люди,  А они руководят людьми!  Я вперёд толкаю ручку газа,  Потому что он мне приказал!  Только сел в кабину самолёта  И себя ремнями привязал!..  Вывожу я ручкой обороты,  Он меня вперёд толкает в спину!  Почему ему я подчиняюсь?  Не могу назвать тебе причину!  Ой! Прости меня ты, дорогая!  Я опять тебе про самолёт!  Хоть люблю тебя я невозможно…  Завтра я опять уйду в полёт!

За Вас, лётчики!

 Стремительно пронзая атмосферу,  Как молния проносится "мигарь"!  "Мигарь" открыл космическую эру,  А небо голубеет, как и встарь.  Я всё сейчас сказал про нашу эру,  Теперь скажу о тех,кто жизнь любя,  Как будто перешёл в другую веру,  Безумным скоростям отдав себя!  Кто первый раз, рискнув собой доверил,  Себя куску ревущего металла!  Кто раз и навсегда в себя поверил,  Забыв, когда рука его дрожала!  Он мысли и металла сочетанье!  Вершина человеческих вершин!  И правит напряжённое сознанье  Телами огнедышащих машин!  Поэтому в сто раз ему милее  Земная жизнь и свет любимых глаз!  Поэтому виски его белее  И жизнь порой короче, чем у нас!  Храни Вас Бог! К нему Вы ближе в небе!  Крылатые прекрасны без прикрас!!!  Но всё-таки на землю возвращайтесь,  Где ждут Вас каждый день и каждый час!

ПАМЯТЬ О ГРОЗНОМ!

 Нам познакомиться с городом Грозным  Не снилось нигде, никому, никогда!  Мы убедились, что очень он грозный!  Грозный и будет он Грозным всегда!  На Мигах взмывали, а наши ракетчики  Нас провожали, как явную цель!  Не до заданья, когда ты на мушке...  Как таракану забиться бы в щель!  Разве забудем, как небо буравили,  Как мы учились лезгинку плясать?  Как из ТТ мы стреляли без промаха,  Как мы учились штык-ножик бросать?  Алые зарева газовых факелов,  Сад за Нефтянкой и Терский хребет...  Разве мы это забудем когда-нибудь?  Братцы! Забудем? Конечно же нет!

ЗАВОДСКАЯ ЛЮБОВЬ! и "ПРОБА КРЫЛА" в АВИАЦИИ!

Я, заканчивая двухгодичное профессионально-техническое училище по специальности электромонтёр по монтажу и эксплуатации промышленного электрооборудования,в 1964 году проходил производственную практику на историческом Волгоградском тракторном заводе, где во время обороны Сталинграда прямо под обстрелом выпускали в бой танки. Я работал в цехе Сварных рам, где были три участка: участок механический, где работали станки и автоматические линии, участок Сварки тракторных рам, и участок полуавтоматической сварки лонжеронов для рам. Были отделы: Механика, энергетика, приспособлений… И было заточное отделение, где работали в основном молодые девчата. В заточном отделении было всё, по сравнению с промасленным и запылённым цеховым оборудованием, как в оазисе. У них почему-то были новые чистенькие, свежевыкрашенные в лимонно-жёлтый и салатный цвет станки и они редко выходили из строя. К сожалению… Потому что сходить нам туда хотелось, но не было повода. А без повода можно было получить нагоняй, а если доложат мастеру производственного обучения, то это чревато даже снижением выпускного разряда.

Я, в общем-то, особо не страдал по общению с этими девочками, потому что они нам были совсем «не с руки». То есть, они живут здесь в Тракторозаводском районе, а мы, практиканты жили в общежитии училища в противоположном конце города- в Кировском, куда на городской электричке было час езды.

Однако мои коллеги –практиканты, а точнее – шпана «пэтэушная» придумали выход, чтобы каждый день не ездить на электричке час – туда и час обратно. Они нашли уютное место, где можно было после второй смены остаться и переночевать. Или после первой смены пойти погулять в этом районе, а потом , как бы в третью смену со специальным вкладышем зайти и переночевать. Это место было на площадке калорифера воздушной завесы над воротами цеха. Шумно было там настолько, что не слышно было звука собственного голоса, но так было везде в цеху. Зато там было тепло, лежали мягкие подушки от сиденья дивана и от спинки, а так же мы сделали там маленькое освещение и было вполне уютно, а главное совершенно независимо, так как на эту площадку нужно было забираться по вертикальной металлической лестнице и никому из начальства там делать было нечего.

Была и ещё причина, почему я не страдал за этими девочками… Была у меня в сердце заноза любви ещё с детства, которая осталась в городе Цимлянске заканчивать школу, с которой я расстался после восьмого класса. Я уехал из города Цимлянска из-за смерти отца утонувшего в 1962-м году на рыбалке в Цимлянском море и оказался «на своих хлебах», как говорится, потому что понял, что мать , имеющая на руках годовалую сестрёнку и получающая 100 рублей зарплаты учителя начальных классов, нас двоих материально не вытянет. Да, признаться, и после того, что случилось с отцом, мне в нашем маленьком городе оставаться не хотелось. Я уехал, совершив свой самостоятельный шаг в жизнь, и с собой в душе увёз мою любовь к Нинке и её фотографию. Я любил её со второго класса, с тех пор, как она появилась в нашей школе и в нашем классе, приехав с родителями из Чернигова Западной Украины, так как отец у неё был военнослужащий и вышел в отставку.

Я однажды, попал по вызову в заточное отделение и мельком увидел одну девушку-заточницу, которая как-то очень выделялась из всех. Сейчас я могу сказать чем, а тогда просто я её увидел и всё… Я в то время ещё был практикантом и в общем, смотрел на неё, как на что-то совсем не материальное, как на картину хорошего замысла и исполнения, потому что не собирался как-то связывать себя с этим районом, но он, то есть район, сам меня к себе привязал. За меня ходатайствовал энергетик, чтобы меня после выпуска распределили именно в этот цех, так как у меня «соображалка работала», как он выражался, а я не возражал, потому что энергетик меня заинтересовал перспективой, что я буду работать на автоматических линиях. Меня восхищала эта перспектива, поскольку это было мощное предприятие с историческим прошлым , и я видел в этих автоматических линиях верх технической мысли. Одна автоматическая линия заменяла целый механический участок, а её обслуживали две девочки-операторы и один наладчик. Одна линия выполняла восемнадцать операций одновременно. А схемы электрических цепей у меня просто вызывали восторг. В детстве меня отец всегда брал с собой на рыбалку и у него иногда при забрасывании в воду стометровой закидной удочки получалась «борода», то есть, леска путалась и отец поручал распутывать мне. Не скажу, что мне это нравилось, но поскольку у меня это получалось и меня хвалил отец и другие рыбаки, естественно мне это очень нравилось. С этими электросхемами было что-то подобное.

После выпуска нас трудоустроили, распределили по общежитиям, а потом дали месячный отпуск. Естественно, я поехал к себе в Цимлянск, побыл дома, но в отпуске я не увиделся с Нинкой, потому что она была в отъезде и мне даже не сообщили, куда она уехала. Вообще-то, это я ей признавался в любви, а она по отношению ко мне вела себя очень сдержанно и мы даже не целовались. Однажды, в четвёртом классе осенью мы вынужденно спали с нею в одной постели у моей бабушки на хуторе Рынки. Правда, это «вынужденно» спланировал я. Но спали мы «валетом», то есть ногами друг к другу и когда я попытался взять её под одеялом за ногу, она так меня лягнула в интимное место, что я уже больше не рискнул на нежности. С чего она такая дикая, кто её этому научил? Я ведь не хотел чего-то особого, а просто ласки, нежности…

Вернувшись в цех после отпуска уже полноправным работником, я вспомнил про девушку из «заточки» и с удовлетворением убедился, что она в моей смене. Она , как мне показалось, была старше меня лет на пять, а мне-то было всего 17 лет. Меня ещё и не имели права допускать работать во вторую смену, хотя и в первой смене я должен был работать на час меньше, но я работал, как все. Ну, в общем , я ни на что и не надеялся, но всякий раз я старался, как бы случайно, взглянуть на неё. А взглянуть было на что. У неё была сбитая, крепкая фигурка, точёные выделяющиеся формы, но без излишеств , затянутые в ушитый по фигуре спецовочный комбинезон. Рыжие под косынкой волосы, серые, но очень выразительные глаза, которыми она владела в совершенстве, несмотря на стёкла защитных очков, а ещё у неё были пухленькие губы, которые постоянно излучали улыбку, но всё время разную. Она глазами и губами, не размыкая губ, могла сказать такое!...

И мне сказала, случайно поймав мой взгляд на себе! Что сказала? А вот что:

 - Ну? И что? Запал на меня, что ли? Не ты один такой! Только смелых нет! Все вот такие! Только поглазеть! В лучшем случае язык почесать, а чувствуют, что орешек не по зубам! Надоело! Некогда мне с тобой глазки строить! Вон сколько работы!

Я тогда был от неё метрах в пяти. Я понял всё, что она сказала. Я опустил глаза в пол, подумал, вздохнул и повернулся уходить, но резко развернулся назад и увидел, что она растерянно смотрит на меня и испугалась, что я это заметил. Я чуть улыбнулся и бодро, с улыбкой ей подмигнув, стал опять разворачиваться к уходу… Она, тоже нагнув голову, искоса смотрела на меня с улыбкой, поняв моё обещание вернуться. Мне её глаза сказали, что она не против сближения, несмотря на разницу в возрасте, которую она сознавала, хотя я был закалённый ломом и лопатой в ночных разгрузках на вагонах и у меня были усики, которые я умышленно ни разу не брил. Я решил найти повод и, не привлекая внимания предложить ей сходить в кино. Повод не надо было изобретать. Через часик у нас в отделе энергетика появился мастер смены Литвинов и записал вызов в журнал вызовов. Я только пришёл с вызова и на этот вызов хотел идти другой электрик, в силу существующей у нас очерёдности , но я сказал, что схожу сам и пошёл. Оказалось, что вызвала она. Я на неё смотрел сияющими глазами, но она, стрельнув глазами в сторону мастера и других работниц, сделала такое озабоченное лицо, что я понял её требование о разумной конспирации и тоже погасил свой «прожектор» и принял деловой вид. Она сказала, что заедает кнопка «Пуск» и приходится по несколько раз нажимать. При чём, если мастер нажимает, то кнопка срабатывает, а если она, то – нет! Я улыбнулся ей и сказал: