До дрожи

Время сначала замирает, а потом срывается в бешеный скач наперегонки с моим долбящим в ушах пульсом. Накрываю Цветочек собой, придавливая тяжестью тела. Припечатываю к земле так, что и пошевелиться не может. Только и делает, что рвано, на выдохе поскуливает шёпотом.

Тём…Тёмочка…Подожди…Тём…Ну стой ты…

Пока не вгрызаюсь в её мягкие губы, не толкаюсь языком во влажный горячий рот. Замирает, замолкает. Слабые руки бесцельно скользят по моим плечам, не решаясь ни оттолкнуть, ни притянуть ближе. Чувствую, как долбит её сердце мне прямо в грудь. Бешено, словно мечущуюся в силке птичка.

Меня самого колотит так от её близости, что уже не соображаю ни хрена. Хотя и до этого мало что соображал. Только и мыслей, что сейчас…Сейчас!

Я почувствую её там.

Всё так быстро. На автомате. Будто само собой. Приспущенные шорты, широко разведённые нежные бедра в мурашках, её плаксивый стон мне в рот сквозь грубый поцелуй, небрежно сдвинутая в сторону полосочка розового кружева…И меня перетряхивает от пробежавшего по позвоночнику электрического разряда, когда одним размашистым толчком вхожу.

В глазах темнеет, неосознанно цапаю зубами её за губу. Бля, какая тесная, раскалённая. Мне даже больно…

Охренеть, Алиса-а-а…

Испарина по всему телу выступает. Я в каком-то адском раю или райском аду. Она явно не готова была…

Целую Цветочек нежно, прерывисто дыша.

Всё, моя!

Медленно повожу бёдрами, потихоньку растягивая её под себя.

Совсем туго, пиздец. И едва уловимый железный запах в воздухе, на языке появляется характерный привкус…

Алиска громко всхлипывает, и внутри меня тревожно шевелится даже сквозь плотный эротический дурман.

Чуть приподнимаюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. А в них — слёзы.

И меня окатывает догадкой как ледяной водой. На месте блаженной испарины выступает холодный пот. Трезвею мгновенно, хотя именно сейчас не отказался бы провалиться в беспамятство.

Вот я идиот…!!!

Она же…

И пришла. Сама…Дурочка.

Холодею, смотря в её влажные глаза и закусанные от боли губы, и таким козлом себя ощущаю, что в пору в голос заблеять. И я почти…

— Алис, я… — сдавленно бормочу, порываясь подняться.

— Нет, Тём, нет, — но она вдруг не даёт. Крепко вцепляется в мои плечи, притягивая обратно к себе, подаётся навстречу и сама целует меня в губы своими дрожащими мягкими губами, — Тём, нет…всё хорошо, — шепчет на грани слышимости, — Хорошо…

— Тебе больно, — хриплю, — Алис, я дебил, я…

Снова целует, чтобы заткнулся. Выгибается подо мной, подаваясь навстречу и ошпаривая ощущениями. Болезненно, но так сладко стонет. Ловит мой язык своим юрким язычком, нежно посасывает, заставляя если не отвечать, то забыться.

Тонкие пальчики гладят мою напряжённую спину, ноготки ведут дорожку вниз вдоль позвоночника, пока не натыкаются на приспущенные шорты, которые Алиса стаскивает с меня ещё ниже. Мнёт мне задницу и сама снова подаётся на член, вжимаясь в мой пах.

— О-о-а-ах, — жалобно выдыхает, прикрывая глаза дрожащими ресницами.

И я чувствую, как Алиса внутри жадно пульсирует, плотно обволакивая меня. Как стремительно становится влажной.

Ведёт от этого. Уносит напрочь, и уже не думаю. Мозг отключается, оставляя лишь желание чувствовать это ярче и ярче, двигаясь в ней.

— Я аккуратно, — бормочу сам себе скорее, покрывая раскрасневшееся запрокинутое лицо Алисы лихорадочными поцелуями — тонкие веки, вздёрнутый носик, подбородок, шею.

— Алиса, ты…Ты охуенная… — я словно в бреду.

Отвожу бедра назад и медленно погружаюсь в неё снова. Тесно, невыносимо жарко, скользко…. Алиса стонет, сжимает меня коленями, а внутри вся — как тугой обжигающий шёлк. Пытаюсь не сорваться, не торопить, но это выше меня. Сердце надсадно бьёт по рёбрам, в голове шум, и тянет, так тянет ускориться, что мир перед глазами кружится. Подгребаю Цветочек под себя. Крепко обнимая, целую во влажный висок, слушая перемешанное с жалобными всхлипами сбитое дыхание.

Подгоняемый инстинктом, двигаюсь в ней, наращивая темп.

Сначала плавно, с оттяжкой, ловя, как удерживает меня, сжимая собой. Потом уже резко вколачиваюсь, вбивая нас в спальник. Член будто сладко зудит, требуя увеличить трение, и это ощущение дрожью от паха расползается по всему телу. Алиска стонет громче, выгибается подо мной, задрав мне футболку на спине и полосуя ногтями плечи. А внутри она — такой крутой кипяток, что и я горю.

Это охуенно. Ничего лучше не было.

Чувствую, что всё. Подступает. Больше не могу. До последнего тяну, не в силах из Цветочка выйти, и за какую — то миллисекунду до оргазма резко подаюсь назад, кончая Алисе на внутреннюю сторону бедра. Содрогаясь, стону глухо и протяжно, совершенно не контролируя себя. Из меня будто душу достают, выворачивая наизнанку, и тут же заново собирают.

Через несколько бесконечных, залитым кайфом секунд, могу снова фокусировать взгляд.

Алиса шумно, гортанными всхлипами дышит, прикрыв ладонью глаза. Сползаю, ложась на ней пониже, но так и не отпуская. Устраиваюсь головой на мягком подрагивающем животе, почти у самой промежности. Обнимаю крепко покрытые испариной женские бёдра, блаженно закрываю глаза. Алиса рассеянно гладит меня по голове, перебирая короткие волосы. Мурашки бегут по макушке и затылку от её лёгких как пёрышко, нежных прикосновений — приятно…

??????????????????????????Тихо вздохнув, Алиска обвивает меня ногами, скрестив пятки на моей спине. И так я острее улавливаю пряный запах нашего секса, и то, какой влажный жар до сих пор идёт от её медовой киски.

И мне так охеренно сейчас — до головокружения и слабости в конечностях, что аж подташнивает.

Я наверно женюсь.

58. Артём

— Тём, — Алиса зовёт меня тихо, почёсывая за ухом как кота.

— М? — лениво отзываюсь, так и не открывая глаз. Чуть поворачиваю голову и целую её живот, снова укладываюсь.

Меня в сон клонит, я уже почти вырубился.

— А я тебе подарок принесла…

По голосу слышу, что улыбается мой Цветочек.

— Ещё один? Я вроде свой подарок только что открыл… — не удерживаюсь от подкола, за что тут же отхватываю ласкового леща, — Ай!

— Шутник, — фыркает Алиска, а потом переливом тихо смеётся. Очень красиво выходит у неё.

Снова целую её в напрягающийся от смеха живот, исподлобья наблюдая, как улыбка растягивает розовые, искусанные губы. Прихватываю ртом кожу выше, выше, пока не дохожу до ткани задранного к самой груди сарафана. Мы даже не разделись. Исправляю эту оплошность. До дрожи видеть её тело хочу. В палатке густой полумрак. Тусклый холодный свет от светодиодного ночника больше бросает тени, чем реально даёт что-то разглядеть, но мне и этого с лихвой хватает, когда, стянув с несопротивляющейся, расслабленной Алиски сарафан, я избавляю её от розового лифчика.