До и После: Исход
Шрифт:
– Ты справишься, Лиа, справишься, – шептала она себе.
В доме было тихо, если не брать в расчет тиканье старинных механических часов. От страха сердце ее бешено колотилось, а в висках пульсировала кровь. Эта пульсация оглушала ее, ей постоянно мерещились какие-то шорохи. Она собиралась с силами. Там, дальше, в просторной темной гостиной в петле висит тело человека, которого она любила. Самым жутким было то, что сейчас ей казалось, будто их любовь была миражом, сном или просто отчетливой галлюцинацией. Дом, наполненный только звуком тикающих часов, казался ей кукольным. Норт должен был стоять сейчас с ней рядом, но он сделал свой выбор не в ее пользу. Лиа крепко сжала в руке топор, прежде чем поставить его рукояткой к стене. Сделав несколько шагов вперед, одну руку она положила на холодную металлическую ручку, а второй прикрыла и без того зажмуренные
Лестница, ведущая на второй этаж, в темноте казалась бы горным склоном, если бы не белоснежные классические перила с геометрическим узором. В метре от лестницы на этих красивых элегантных перилах, отгораживающих внутренний балкон второго этажа, тугим узлом была завязана веревка. На полу валялась табуретка. Норт всегда был актером. Все, что он делал, было театральным. Даже уйти из жизни он решил среди декораций. Это его позерство всегда злило ее.
«Ты даже бросить меня нормально не смог! Почему нужно было именно так это сделать? Чтобы я нашла тебя посреди дома и сошла с ума?»
Эгоистичная злость на его поступок, на его трусливый побег, опять всколыхнулась в сердце Лиа. Он ушел, оставив ее одну, и забрал с собой укрывавший их дом. После того, что произошло, она уже не могла здесь оставаться.
Все еще зажмурившись, держал левую руку перед собой, Лиа стояла и боялась дышать. Но это не могло продолжаться бесконечно, поэтому, переборов себя, она медленно стала приоткрывать глаза. Рука перед лицом позволяла не видеть того, что было там впереди, хотя Лиа и так знала, и это знание нельзя было изменить. Ее дыхание участилось, а пульс еще больше ускорился. Она пыталась выровнять и то, и другое, но пока попытки были тщетны. Ночью в амбаре ей приснился на редкость реалистичный сон. В нем она увидела Норта, бледного, с неестественно поникшей головой. Он напоминал ей марионеточную куклу, оставленную кукловодом, когда представление уже закончилось. Лиа смотрела на него, щурясь, как будто его вид мог опалить ей глаза. Во сне она сделала шаг вперед, и с губ сорвался стон, похожий на то, как скулит собака, оставленная дома одна. Еще несколько шагов. «Господи, Норт, зачем ты это сделал?» – но к кому было это обращено, у кого она искала ответа?
Подойдя почти вплотную, она украдкой посмотрела на него. Из-за своей реалистичности, сон казался ей явью. Злость, которую она испытала, вдруг уступила место жалости при виде висящего в петле тела. Хотя и сама жалость не была однородным чувством. Норт выглядел пустотелым, как манекен, как кукла, брошенная владельцем за ненадобностью. Он струсил. Просто струсил перед лицом страшной реальности, а Лиа нет, поэтому жалость ее была смешана с порцией разочарования и каплей презрения.
Лиа медленно обходила тело Норта, не касаясь его, как будто боялась заразиться смертью. Ее частое горячее дыхание казалось очень шумным, от чего ей становилось страшно, будто он мог очнуться от этого шума. И тут она услышала шорох, слабый, но вполне различимый в тишине пустого дома. Он шевельнулся. Лиа в ужасе отпрянула. Норт тянул к ней свои руки и пытался что-то сказать, но из-за веревки, стягивавшей его шею, из горла вырывались только хрипы похожие на шипение. Но она и без того знала что он ей говорит. Он звал ее с собой. «Пойдем... Пойдем вместе...» Когда он схватил рукав ее кофты и попытался притянуть к себе, Лиа проснулась.
Теперь же, стараясь прогнать все страхи, Лиа резко опустила руку. Она увидела в темноте неподвижный силуэт и уже было вздохнула с облегчением, как поняла, что-то было не так. Чуть-чуть поморгала и не поверила увиденному. Потерев глаза, поморгала снова. Когда глаза увлажнились, Лиа уставилась в темноту.
Тела не было. Она почувствовала, как по коже бегут мурашки. Это было еще хуже, чем во сне. Если он обратился, то бродит где-то в доме и может напасть на нее в любой момент. Она сама загнала себя в ловушку. Не дав нарастающей панике захватить себя, не двигаясь с места, Лиа стала вслушиваться в тишину. Сердце слишком гулко билось в груди, в ушах пульсировало, но она не поддалась панике и не пошевелилась. Не хватало только кинуться куда-нибудь вперед и наткнуться на него. Едва придя в себя, медленно и тихо Лиа стала красться к кабинету, в котором лежал рюкзак, наспех собранный на черный день. Конечно, она предпочла бы обшарить дом и набить рюкзак полезными вещами, но теперь придется довольствоваться тем, что есть.
Обходя место, где раньше висело тело Норта, Лиа на цыпочках проскользнула к
двери, судорожно вцепилась в ручку и юркнула в приоткрытую дверь. Комната была пуста, как и ожидалось.«Зомби не умеют открывать двери, – подбодрила себя Лиа и тут же усомнилась. – Ведь так?»
«Из петель они тоже выбираться не должны, но он-то как-то выбрался», – поддержал диалог внутренний голос, и Лиа, хоть и предпочла его не услышать, дернула шпингалет в сторону петли и прижалась к двери спиной.
В этой комнате было значительно светлее, чем в гостиной, благодаря большому окну с тонкими шторками. Лунный свет и плотно закрытая дверь действовали успокаивающе, Лиа ощущала, как напряжение отваливается от нее кусками, словно присохшая грязь. Она глубоко вдохнула и выдохнула.
«Грустные вести: все мы вместе, но каждый из нас один... [1]» – строчки из песни легли ей на сердце, и Лиа не без труда проглотила подступающий к горлу комок. Но плакать было нельзя. Стоит пустить одну слезинку, и не заметишь, как уже все тело сотрясают рыдания.
«Веди себя тише, если хочешь выжить, будь ниже травы и мельче мыши», – жуткая считалочка для игры в прятки как нельзя кстати подходила к тому, что должна была сейчас делать Лиа. Чтобы выжить, нужно быть внимательной и осторожной. Но была ли она такой? Мог ли Норт уже услышать ее, когда она проникла в дом?
«Вряд ли, – сказал внутренний голос, – раз до сих пор ты не слышишь его шагов. Но будь на чеку, если он поймет, что за дверью живой человек, то начнет ломиться сюда».
«Дом большой, а я маленькая, – подумала Лиа и как полевка проскользнула к кожаному дивану, – посплю и утром уйду через окно. Мне уже не в первой».
Она посмотрела на стоящий у стены рюкзак с висящим на нем брелоком-зайчишкой, которого она подарила Норту, и сердце опять защемило. Не дав воли эмоциям, Лиа зажмурилась и укрылась пледом с головой.
«Если он будет ходить по дому, я не хочу этого слышать».
[1] отрывок из песни «Небо на руках» группы Другой Ветер.
22(ПОСЛЕ) Квест
Красная лампочка горела. Она смахивала на сигнал светофора, возможно, поэтому подсознание велело ему не двигаться с места, в то время как сознание вопило: «Выходи! Не стой как истукан!»
Все, что нужно было сделать, так это переместить одну ногу вперед, дальше бы тело пошло по инерции. Но первый шаг к неизвестности… Нет ничего сложнее, чем это. Так просто заставить себя шагнуть, пока находишься в зоне комфорта и так сложно пошевелиться, когда перед тобой дверь, в которую не хочется входить. Первые шаги к преодолению себя требуют больших усилий, чем последующие.
«Нужно просто толкнуть тележку вперед, чтобы она перевалила через холм, – всегда говорил доктор Браламонтс, – и тогда она будет катиться и катиться, рассекая воздух без возможности развернуться назад».
Кулькен стоял минут семь или восемь, прижимая к груди небольшую подушку с дивана, прежде чем что-то произошло. Тележка поднялась на холм. Нога двинулась вперед, и остановиться теперь было невозможно. Словно в тумане, Кулькен ощутил, как в руке провернулась холодная металлическая дверная ручка. Ему казалось, что тело просто устало от нерешительности и взяло бразды правления. Миновав дверной проем, он оказался в небольшом коридорчике, ведущем к лифтам и пожарной лестнице. Не пройдя еще и половины расстояния, Кулькен понял, что рука уже тянется к дверной ручке, которая с этой стороны открывалась беспрепятственно. Ехать на лифте было неблагоразумно, генератор хоть и включен, но в таких обстоятельствах лучше не рисковать. Открыв дверь, Кулькен помедлил. Если генератор заглючит, дверь к пожарной лестнице может остаться заблокированной, и он уже не сможет попасть в свою крепость. С грустью посмотрев на подушку, Кулькен вздохнул.
– Тебе, придется остаться и подстраховать меня. Понимаешь?
«Конечно же нет, тупой ты осел, – ответило ему Я, – это всего лишь синтепоновая подушка!»
Подложив ее в проем двери, Кулькен отправился в свое путешествие по ступенькам, навстречу к тому, что он больше всего на свете ненавидел: к веселью, поздравлениям и похлопываниям по плечу от людей, которых боялся.
Одолев один пролет, Кулькен решил, что его, скорее всего, ждут именно на этом этаже. В прошлом году сотрудники компании устроили ему вечеринку-сюрприз, от которой у него потом еще четыре дня дергался глаз. И за год до этого на этом же этаже организовали совещание, а потом, откуда ни возьмись, повыскакивали клоуны.