До каких пор буду звать?

Пистолет отлетел далеко в сторону.

Сукхрам подобрал его и прыгнул на главаря. Усевшись ему на грудь, он приставил к его виску дуло.

— Пощади! — взмолился главарь.

Сукхрам дал ему подняться. Тот посмотрел на Сукхрама благодарными глазами и поклонился. Потом снял с головы тюрбан и бросил его к ногам Сукхрама [111] .

— Это еще зачем? — удивился Сукхрам. — Я тебе не враг!

— Видела, мэм са’б, видела?! — обратилась Каджри к англичанке. — Ты когда-нибудь видела настоящих мужчин? Если нет, то взгляни на моего мужа. Да, можешь мне позавидовать.

111

…снял тюрбан и бросил его к ногам Сукхрама… — т. е. признал себя побежденным.

Англичанка не поняла ее быструю речь, но успокоилась. О чем говорили эти мужчины, она лишь догадывалась, и сам поединок поразил ее. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Сукхрама.

— Мэм са’б, ты уж прости, я виноват перед тобой, — пробормотал главарь.

— Прости его, мэм са’б, — поддержала Каджри.

— Я простила, — дрожащим голосом произнесла англичанка.

— Куда тебя отвести? — спросила ее Каджри.

Главарь почтительно отошел в сторону. Англичанка опасливо поглядывала на него. Она все еще боялась бандитов и не решалась ответить.

— В дак-бунгало, — проговорила она наконец и взглянула на главаря.

— Ступай, не бойся, мы уходим, — сказал он, подобрал с земли пистолет и кивнул Кхадагсинху.

— Погодите! — остановила их Каджри. — Дайте нам факел. Нам надо доставить ее домой.

— Отдай! — приказал Кхадагсинху главарь.

— Пошли, мы проводим тебя, — сказал ей Сукхрам.

— Пусть сперва она поклянется, что не выдаст нас, — сказала Каджри.

— Она хочет, чтобы ты поклялась, — сказал ей Сукхрам.

— В чем? — спросила англичанка.

— Что не отправишь нас в тюрьму.

— Обещаю. Вы спасли меня. Разве я могу вас предать? — проговорила англичанка и, немного подумав, добавила: — Никогда!

— Но, мэм са’б, нас может схватить полиция. Будет дознаваться, где находятся те бандиты, — сказал Сукхрам.

— Обещаю, что вас не будут расспрашивать. Доведите меня до дома, и мой отец вознаградит вас…

Они тронулись в путь.

— Вы — мои спасители, — проговорила англичанка, взяв Каджри за руку, — без вас я бы погибла.

— Повернем сюда, так будет ближе, — показал Сукхрам. — Дорога здесь плохая, зато вдвое короче.

— Пошли, — согласилась англичанка.

— Не упадешь? — спросила ее Каджри.

— Нет, я умею ходить по горам.

— Вот и хорошо, идем, — проговорил Сукхрам.

— Как же они схватили тебя, мэм са’б? — поинтересовалась Каджри.

— Я гуляла в горах. Я ничего не могла сделать, — просто ответила она. — Вы вовремя подоспели. Ты очень хорошая. Очень хорошая!.. — несколько раз повторила она, словно хотела подчеркнуть значение своих слов, и с благодарностью взглянула на Каджри.

— Ты послушай, что она говорит! — воскликнула Каджри.

Сукхрам рассмеялся.

Англичанка долгим, внимательным взглядом посмотрела на него.

— Э-э, мэм са’б, ты что, собираешься проглотить его? — Каджри не нравилось, как она смотрела на Сукхрама.

Но англичанка не обратила внимания на ее слова. Не отводя от Сукхрама восторженных глаз, она сказала:

— Очень храбрый!

В Каджри вспыхнула ревность.

— О боги! Она еще сглазит мне мужа.

Англичанка ничего не поняла и вопросительно посмотрела на Сукхрама. Но тот только улыбнулся и промолчал.

— Что она говорит? — допытывалась англичанка.

Сукхрам взглянул на Каджри. Ее глаза метали молнии.

— Хозяйка, она вас боится, — ответил Сукхрам.

— Как бы не так, подумаешь, испугала! — пробормотала Каджри.

— Чего тебе бояться? Я же хорошие слова говорю, — сказала англичанка.

— Да, мэм са’б, — согласилась Каджри.

— Прекрасно, — одобрила англичанка. И снова будто невзначай восхищенно проговорила: — Хороший мужчина.

Каджри насторожилась. Ей мерещилось, что весь мир зарился на ее Сукхрама.

— Ну, с меня хватит, пошли домой. Поворачивай, несчастный, — бросила она Сукхраму.

Но Сукхрам продолжал идти.

— Ты что, не слышишь? Взгляни на эту пустышку, натерлась, вонючка, жасминным маслом и нос задрала! — продолжала Каджри.

— Какое масло? Чей нос? Что случилось? — забеспокоилась англичанка.

— Никакого масла-смасла нет, мэм са’б, — огрызнулась Каджри.

Сукхрам улыбнулся.

— Тебя это, видно, очень забавляет?

Сукхрам не выдержал и рассмеялся.

— Что ты смеешься? — спросила англичанка.

— Да так, госпожа, — ответил Сукхрам.

— Мы люди бедные, темные, — проговорила Каджри. — Ничего не понимаем. Вы уж нас простите.

— Но твой муж очень храбрый, — сказала англичанка. — Я таких еще не встречала.

— О, боже! — воскликнула Каджри.

Они приближались к дак-бунгало. Сукхрам и Каджри остановились, не решаясь идти дальше; Сукхрам помрачнел.

— Идите, идите, — сказала англичанка, решив, что они просто оробели.

— Нет, несчастный, она сегодня же отправит нас в тюрьму! — запричитала Каджри, преградив дорогу Сукхраму. — Пошли обратно. Оставь ее, пусть сама добирается. Мне страшно. Бежим! — И она бросилась в сторону.

Сукхрам не тронулся с места.

Каджри остановилась и стала звать его.

— Что с ней? — недоумевала англичанка.

— Госпожа, она боится, — произнес Сукхрам голосом, полным мольбы.

— Чего? — удивилась англичанка.

— Вы — госпожа, повелительница раджей. Мы же бедные люди.

— Ох, что за люди! — рассмеялась англичанка. Она почувствовала себя в безопасности и вела себя так, как и подобает человеку ее положения.

— Позови ее, скажи, что ей нечего бояться, — спокойно сказала она.

— Иди сюда! — крикнул Сукхрам.

Каджри медленно вернулась. Дрожа от страха, она бросилась в ноги англичанке, заплакала и умоляюще проговорила:

— Нет, госпожа! Отпусти нас. Мы лучше уйдем отсюда.

— Да чего ты плачешь? — недоумевала англичанка. — Вы меня спасли, и я веду вас не для того, чтобы вас арестовали. Я вас прошу идти со мной потому, что хочу вознаградить вас. Не хотите — что ж, можете вернуться. Дальше я дойду одна.