До начала

— Где мы? — задаю я вопрос, и Джуно от неожиданности подпрыгивает. Голос у меня настолько хриплый, что похож на звук перекатывающегося гравия, я откашливаюсь и снова повторяю вопрос.

— Мы едем вдоль реки Колорадо, сейчас пересечем ее и будем в Аризоне.

Мы проезжаем знак с надписью «Шоссе Нидлс» и выезжаем на мост, пересекающий широченную реку с водой бирюзового цвета.

— Как я оказался в машине? — спрашиваю я.

— Я высвободила крепление пандуса и подняла тебя лебедкой, — отвечает Джуно, не сводя глаз с дороги.

Наблюдаю за тем, как она уверенно ведет пикап, а ведь впервые села за руль на прошлой неделе.

— Есть хоть что-то, чего ты не умеешь? — спрашиваю я, стараясь, чтобы было похоже на шутку.

Она задумывается.

— Я много чего не делала в своей жизни. Не управляла самолетом, например. Не разговаривала на китайском. Но думаю, если придется, то смогу с этим справиться.

— Ага, также как и с затаскиванием восьмидесятикилограммового мужчины на переднее сидение грузовика, — усмехаюсь я.

— Точно.— Она дарит мне улыбку и вновь возвращается к наблюдению за дорогой.

Вот так. Просто. Нет слов. Эта девушка так уверена в себе. И талантлива. Да и легко надерет задницу кому надо. Интересно, что она во мне нашла?

— Ну, может потом, когда я перестану быть парализованным, я тоже смогу произвести на тебя впечатление своими безумными навыками геймера, — продолжаю я.

Джуно смеется.

— Да ладно, должны же быть у тебя и другие таланты!

— Что-то еще кроме умения очаровывать цыпочек своим остроумием и сражать их наповал симпатичной внешностью? — спрашиваю я и выдаю свою фирменную улыбку – всегда так делаю, когда хочу кого-нибудь очаровать. Теперь же она мне кажется абсолютно нелепой. Джуно в ответ закатывает глаза, я смеюсь.

— Так... таланты... Ну, я могу поднять одну бровь, засунуть кулак целиком в рот и поздороваться с человеком на двадцати трех языках.

Джуно как-то недоверчиво смотрит на меня, а потом начинает хохотать.

— Ладно... как говорится, сам себя не похвалишь… раньше я отлично играл в лакросс. Фактически, я был капитаном запасного состава команды университета.

И тут же поясняю:

— Это значит, я был главным.

— Лакросс? Я что-то читала об этом в «Энциклопедии Британника», — задумчиво говорит Джуно и тут же начинает цитировать по памяти:

— Соревновательный вид спорта, современная версия североамериканской индейской игры баггатауэй. Игра проходит между двумя командами игроков с использованием клюшки, похожей на ракетку с длинной рукояткой и называемой «стик», чтобы ловить, пасовать и забрасывать мяч в ворота противника.

— У тебя фотографическая память? — Удержаться от вопроса у меня не получается.

— Нет. Просто, как я уже говорила, у нас было мало книг, — отвечает она, — и «Энциклопедия Британника» была нашей единственной связью с внешним миром.

Джуно бросает быстрый взгляд на карту, лежавшую на сидении между нами. Показав сигнал поворота, она съезжает с моста к площадке для пикников на берегу реки. Тут припаркована всего пара автомобилей, а посреди реки плывет моторная лодка и тащит за собой надувные круги с визжащими от восторга детьми.

Джуно опускает стекло, глушит мотор и поворачивается ко мне.

— Ты играл в лакросс. Значит, у тебя должны быть неплохие рефлексы. А раз ты был капитаном –– есть еще и лидерские качества.

— Ключевое слово здесь «был». Я растерял весь интерес к лакроссу, когда мамино психическое состояние стало ухудшаться. Тогда я вообще потерял интерес ко всему.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть жалость в глазах Джуно, и откидываю голову на спинку сидения. Я помню ту пустоту, что образовалась внутри после того, как мама ушла. Вещи, которые приносили мне удовольствие – мои увлечения, моя страсть, все, что я любил – все засосала эта дыра. Легче всего было отрешиться от мира. Все мои интересы ограничивались тем, что помогало забыть эту боль. Лишь на время, конечно. Боль всегда возвращалась снова, с удвоенной силой.

И где же эта боль сейчас? Я заглянул внутрь себя, будто ее можно было увидеть, будто это обычный синяк. И вижу – она все ещё здесь, со мной, но стала гораздо меньше. Теперь мне намного легче с ней справиться. Наверное, это из-за Джуно. Или из-за того, что впервые в жизни у меня появилась цель. А может, это имеет какое-то отношение к моему сну.

— Над чем задумался? — спрашивает Джуно.

Собираюсь, как обычно, отшутиться – шутки всегда были моим излюбленным защитным механизмом – но решаю, что с Джуно можно и не притворяться. Больше не нужно.

— Да так... Нахлынули воспоминания… Подумал о маме. О том, каково было мне, когда она начала болеть, и потом, когда ушла, — честно отвечаю я.

— Если хочешь, можем об этом поговорить, — предлагает она.

Я отрицательно качаю головой.

— Я пока не готов.

И неосознанно рука тянется ко лбу. Тут глаза широко распахиваются.

— Я могу двигать кистью! Да и вообще всей рукой!

— Неплохо. — Джуно улыбается. Она понимает, что я просто пытаюсь сменить тему разговора, и подыгрывает мне.

— А ногами пошевелить можешь?

Я сосредотачиваюсь, но мне удается лишь пошевелить пальцами в кроссовках.

— Нет.

— Тогда, надеюсь, ты не будешь возражать, если я оставлю тебя в машине. — Джуно проводит рукой по волосам, взметая облачко пыли. — А мне бы не мешало искупаться.

Открыв дверь, она вылезает из кабины и идет к кузову грузовика, вытаскивает из рюкзака какую-то одежду, полотенце. Затем направляется на пляж, сбрасывает обувь, стягивает майку и джинсы и ныряет в воду в одном белье. Синем. Но не цвета неба – а такого глубокого синего цвета, цвета океана.

Не знаю, почему, но этот маленький «стриптиз» меня удивил. На нижнем белье Джуно было гораздо больше ткани, чем на большинстве купальников, виденных мною в Лос-Анджелесе. Наверно, меня удивил тот факт, что она вообще носит нижнее белье. Думал, раз она воспитана в общине хиппи – то они такого не признают. А может я просто посчитал, что она очень скромная и стеснительная. Но с другой стороны, она-то не только видела меня голым, но еще и умудрилась одеть, пока я был без сознания. Надо сказать, довольно непростая ситуация для людей, которые лишь целовались. Ну и что, что во время этого страстного поцелуя мы чуть ли не катались по земле... Это уже не важно.