До нас

О Сьюзи. Что она подумает? Одобрит ли? Наблюдает ли она за нами?

Зак останавливается, и я чувствую… что теряю его. Он не собирается пересекать эту линию вместе со мной, и мне ничего не остается, кроме как лежать оголенной, совершенно уязвимой, с открытым сердцем… без всякой защиты против его отказа. И я даже не злюсь, потому что тоже любила ее. Она незабываема, что делает его недоступным. По крайней мере… его сердце никогда не будет моим.

Когда я отворачиваю голову в сторону, чтобы скрыть эмоции, Зак проводит ладонями по внутренней поверхности моих бедер, возвращая к себе мое внимание.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Он знает ответ. Он знает, что я полностью потерялась в нем.

Он хочет честного ответа? Или просит меня спасти его?

— Нет, — шепчу я.

Схватившись за пояс расстегнутых джинсов, Зак стягивает их с бедер ровно настолько, чтобы освободиться. Он накрывает меня своим телом и целует с новой силой. Мои колени подтягиваются к груди, когда он наполняет меня, и это так тепло, так умопомрачительно, потому что я никогда не думала, что такое произойдет.

Пауза.

Вдох.

Я пытаюсь защитить свое чертово сердце, потому что Зак неосознанно пытается его уничтожить.

Мы двигаемся с маниакальным отчаянием, словно все его тело пробралось бы в мое, если бы могло. Шлепки по коже, резкие вдохи и одурманенные стоны… оглушительный стук моего сердца. Я упираюсь одной пяткой в его ягодицы, а другой пяткой в заднюю поверхность его бедра, будто хочу прижать его к себе навсегда.

Мой.

Мой Зак.

Мой муж.

Вместо того чтобы утонуть в чувстве вины, теряя контроль над своим телом, отдаваясь удовольствию до последней капли, я позволяю зрению расплыться, медленно и с трудом моргаю, и растворяюсь в блаженстве, не похожем ни на какое, испытанное мной ранее.

Зак замирает, обхватив меня за затылок, словно пытается защитить, уберечь швы. Затем перекатывает нас, целуя меня, и мои волосы падают ему на лицо. Я чувствую, как его губы изгибаются в улыбке. И улыбаюсь в ответ.

Придерживая меня за спину, он садится, увлекая меня за собой. Мои ноги расставлены по бокам от него, а он остается глубоко внутри меня. И мы снова движемся.

Целуемся.

Я сжимаю ткань его футболки, когда он обхватывает мою челюсть. Наш поцелуй набирает скорость и остроту. Это погоня. Он — хищник, а я — жертва, добровольно ему сдающаяся.

Я хочу, чтобы Зак поймал меня… хочу, чтобы он меня сожрал.

— Эмерсин… — Его руки падают на мои бедра, сильно стискивая, и он утыкается лицом мне в шею.

Я двигаюсь на нем еще несколько раз, а потом моя спина выгибается, Зак взбрыкивает бедрами, повторяя мое имя, как молитву, и молит, молит…

Эмерсин… Эмерсин… Эм-ер-синнн…

Мы замираем.

Между нами нет пространства, чтобы не дать реальности проскользнуть и испортить момент. Я не жалею об этом. Не могу.

Он целует меня в шею, в то время как одна рука возвращается к моей груди, слегка сжимая, а большой палец пробегает по соску.

Нежно.

Интимно.

Немного душераздирающе.

Может ли он касаться меня там, не думая о ней?

Зак поднимает голову, его лицо находится на расстоянии одного дыхания от моего, и я краснею. Намек на уязвимую улыбку изгибает уголки его красивых губ.

— Мне нравятся ощущения тебя… там… внутри меня, — шепчу я и, с пылающими щеками, проникаю рукой между нами.

Я задерживаю дыхание. И, думаю, Зак тоже. Не знаю, почему хочу почувствовать нас там. Может, потому что это все еще слишком невероятно, и мне нужно что-то более осязаемое.

— Да? — он тихонько усмехается, прежде чем уткнуться лбом мне в плечо, будто у него больше нет сил держать голову прямо. В то же время его ладонь снова перемещается от моей груди к бедру.

— Да, — бормочу я, скользя губами по его уху.

— Мне нравится… это тоже. Так чертовски сильно.

Это слишком. Я не могу воздвигнуть достаточно высокую стену, чтобы защитить свое сердце.

— Нам пора э-э… собираться, пока водитель не пришел нас искать, — говорю я.

Зак все еще не поднимает головы, но бормочет:

— Угу.

На обратном пути в отель мы молча сидим, переплетя пальцы на сиденье между нами. Интересно, о чем он думает? Сожалеет? Думает ли он о Сьюзи или о том, что я останусь с ним на целых три дня? Может, о том, как мы проведем остаток времени в постели? Я не считала себя любительницей позависать в отеле, но Зак уговорил бы меня лежать голой в постели целую вечность. Я поджимаю губы, чтобы скрыть волнение от такой возможности.

Зак чуть приподнимается, и я смотрю на него. Он пытается что-то нащупать в кармане. На его лице отражается тревога, у глаз и бровей залегают глубокие морщины, он отпускает мою руку и роется в другом кармане.

— Зак?

Он не отвечает, лишь отстегивает ремень безопасности. Теперь роется в задних карманах, затем снова в обоих передних.

— Бл*дь. Разворачивайтесь! — рявкает он.

Наш седеющий, пятидесяти с лишним лет водитель смотрит на Зака в зеркало заднего вида. Его глаза над очками, наполовину сползшими по выступающему носу, сужаются.

— Разверните, нахрен, машину! Мы должны вернуться!

— Зак… — Я тянусь к его руке.

— Я потерял кольцо. Я потерял кольцо, — говорит он так, будто не может дышать.

Его обручальное кольцо.

— Уверен? Ты ведь положил его в карман, да?

— Сэр, уже поздно. Если хотите, вернемся завтра…

— Тогда выпустите меня! — Зак возится с замком в попытке открыть дверцу.

Водитель сворачивает на обочину и останавливается.

Я касаюсь плеча водителя.

— Мы заплатим вам сколько нужно, чтобы успеть вернуться на то место до наступления темноты.