До особого распоряжения

звучали святые слова: муфтию хотелось как можно быстрее приступить к настоящему делу.

Мечеть в последние годы стала пристанищем для эмигрантов-суннитов. Здесь молились также

мусульмане из английского консульства, купцы, правоверные, странствующие в поисках лучшей доли.

Эти последние были особо уважаемыми гостями муфтия. Он не верил газетам, а новости,

подкрепленные клятвой мусульманина, внушали доверие. Муфтий знал, что и где творится.

Ему, посвятившему жизнь борьбе за создание мусульманского государства Великого Турана, нужно

было знать все и обо всех.

Сегодня, в пятницу, Маджид-бек приведет нового эмигранта, молодого образованного человека.

Пятница - особый день. В мечети много верующих. Пусть этот парень сразу увидит, какая сила

окружает муфтия Садретдин-хана.

Махмуд-бек заглянул в мечеть, где уже было тихо и пусто: молитва закончилась. Затем вошел во двор

жилой части. В ханаке, помещении для молитв настоятеля, тоже никого не было. Справа во дворе стояло

старое двухэтажное здание. Нижний этаж, видно, занимали хозяйственные помещения, на верхнем

располагались худжры - узкие, темные кельи.

Махмуд-бек поднялся по шайкой деревянной лестнице и прислушался. Из одной худжры доносились

приглушенные голоса. Дверь была открыта.

30

Молодой эмигрант вошел, поклонился присутствующим. Их было пятеро... Муфтий Садретдин-хан,

маленький сухой старик, сидел за низким столиком на коврике и выжидающе смотрел на гостя. Махмуд-

бек решил, что муфтий плохо слышит, и громче повторил приветствие. Жиденькая бородка

вздрагивала... Верный признак, что муфтий чем-то недоволен.

Наступила пауза...

Муфтий слегка нагнул голову. Казалось, огромная новая чалма перевесила, потянула его вниз. Но нет,

это Садретдин-хан исподлобья рассматривал молодого узбека и наконец сказал:

– Ты полгода живешь здесь и не нашел времени зайти в мечеть.

– Уважаемый отец, - спокойно ответил Махмуд-бек, - я каждый день хожу на молитву.

– Ты суннит.

– В шиитской мечети я тоже находил свое скромное место.

– Твое место здесь...

– Тяжела доля чужеземца, - пожаловался Махмуд-бек, - я вынужден был с хозяином ходить в

соседнюю мечеть.

– Ты суннит!
– визгливо выкрикнул муфтий.

Махмуд-бек опустил голову. Неужели святой отец не может понять, как ему трудно. Он работает с

рассвета до поздней ночи. Разве есть свободные минуты, чтобы ходить на молитву совсем в другой

конец города.

– Где ты узнал шиитское учение?
– тише спросил муфтий.

– Я долго жил... Я скрывался в ауле от большевиков.

– Где? У кого?
– удивился муфтий.

Услышав название аула, имя муллы, присутствующие переглянулись. Только муфтий оставался

невозмутимым. Он продолжал осматривать, вернее, ощупывать узкими, острыми глазками нового

эмигранта.

Это первый человек, который не искал с ним знакомства, не бросался к ногам с просьбой о помощи. И

сейчас он держится как-то уверенно. Почтительно отвечает на вопросы, вежливо выслушивает, не прячет

глаза.

– Как ты сюда шел?

Махмуд-бек коротко рассказал о своем пути.

– Значит, хурджун оставил у чабана... Почему?

– Книги, мои записи... Чабан сказал, что опасно с ними идти.

– Книги?!
– опять крикнул муфтий.
– У мусульманина одна книга!

На краю столика лежал коран.

– Вот она! Ты на ней дашь клятву... А если врешь, мы спустим шкуру с тебя.

Махмуд-бек пожал плечами:

– Вы сами, уважаемый отец, пригласили меня. Я пришёл. Какую же еще клятву я должен давать...

Муфтий в изумлении поднял руки. Показалась морщинистая темная кожа. Руки были тонкими, как у

больного мальчика. Только новый халат из яркого праздничного бекасама, высокая чалма да

присутствующие при всем головорезы-курбаши делают муфтия грозным, величественным.

Собственно, муфтий страшен и опасен не своим видом. Об этом хорошо знает Махмуд-бек.

– Он не ведает, о какой клятве я спрашиваю?
– возмутился старик.
– А если ты большевистский шпион?

– Вы сами пригласили меня...
– напомнил Махмуд-бек.

– Я пригласил!
– Это слово не понравилось муфтию.
– Будь ты проклят! Будь проклят твой отец! Вы

продались большевикам, русским! Вы продали родину! Теперь шакалом шныряешь по чужой земле... Ты

хочешь все узнать. Ты накличешь беды на наши головы. Грязная собака!..

В приступе гнева муфтий задохнулся. Он долго кашлял, тряс бородой, потирал грудь дрожащей

ладонью.

Толстые пальцы Маджид-бека сжимали рукоятку маузера.

Как он решился выйти! Не простившись, не поклонившись. Он не сказал в оправдание ни единого

слова.

Так от муфтия еще никто не уходил.

Маджид-бек выскочил следом. Тяжелые, торопливые шаги. Но раздался голос муфтия. Властный

приказ. И Маджид-бек послушно вернулся в худжру.

Махмуд-бек прошел через пустой двор, не оглядываясь. Он знал, что люди муфтия стрелять не будут.

Не позволяли отношения с местными властями.

Страна дала приют эмигрантам, а не бандитским шайкам. А с оружием ходят они, чтоб поддержать

свой авторитет военачальников. Убивают, расправляются с непослушными здесь тихо, незаметно.

Махмуд-бек вернулся в чайхану Али Акбара. Хозяин внимательно выслушал невеселый рассказ и

посоветовал:

– Пока работай. Постарайся не выходить на улицу.

Хозяину льстило, что у него образованный молодой работник. Пожалуй, таких слуг ни у кого не было.

Но вместе с тем Али Акбар побаивался муфтия Садретдин-хана. Он знал, какая сила стоит за спиной

сухонького старичка.

31

Хозяин чайханы решил сделать вид, что ему ничего не известно о неприятной встрече. А молодой