До последнего звонка

— К тому же очень маленький. Я была дорогой штучкой. Дрянной, но не дешевой. Ты помнишь, как мы ходили смотреть «Копы из Беверли-Хиллз»?

Ньюсон никогда в жизни не смог бы забыть этот роскошный рождественский подарок. Идя по Гилдфорд-стрит к кинотеатру «Одеон», они были так близки и счастливы, закутанные в зимние пальто, наслаждающиеся морозным, солнечным днем в рождественские каникулы 1984 года. На Кристине были длинный шарф и вязаная шапочка, и Ньюсон смешил ее всю дорогу от одного конца Хай-стрит до другого. Несчастного вида шахтеры собирали милостыню у кинотеатра, и Ньюсон бросил им пятьдесят пенсов и поднял кулак в жесте солидарности.

— Шахта — не приговор! — прокричал он.

Большие, крепкие, угрюмые мужчины улыбнулись и поблагодарили его:

— Все правильно, парень. Так им и скажи.

На Кристину это оказало очень большое впечатление, хотя она и была настроена резко против забастовки.

— Ты знаешь, что они получают кучу денег из России?

— Это вранье партии тори, — ответил Ньюсон. — У русских нет кучи денег.

Ньюсон заплатил за билеты и купил шоколадное мороженое и апельсиновый сок, но Кристина сказала, что это для младенцев и ботаников, и послала его за кока-колой.

— Я считаю, что в кино нужно есть правильные вещи, — сообщил он ей. — Это должно быть шоколадное мороженое и дрянной апельсиновый сок. Это правильно, понимаешь?

Кристина засмеялась. Ее смешило все, что говорил Ньюсон, и наградой ему был поцелуй. Настоящий поцелуй в последнем ряду кинозала, и не только поцелуй. Она позволила ему залезть себе в рот языком и рукой под джемпер. Она даже положила ему руку на бедро и немного потерла, правда, только снаружи. Это был самый волнующий момент в его жизни.

Выйдя из кинотеатра, они увидели, что уже стемнело, и на Хай-стрит зажглись рождественские огни. Они остановились у рождественских яслей рядом с церковью и послушали, как оркестр Армии спасения играет рождественские гимны.

— Ненавижу, когда из Рождества делают чисто церковный праздник, — заметил молодой Ньюсон. — Кажется, люди забыли, что Рождество — это коммерческий фестиваль, во время которого нужно напиваться и тратить много денег.

— Ты такой забавный, — сказала Кристина и снова поцеловала его.

Он все еще помнил потрясающее прикосновение ее холодной щеки. Они ужинали в «Макдоналдсе», который был еще новым и модным, потом доехали на автобусе до Годалминга, где жила Кристина. Он проводил ее до самого дома и получил последний рождественский поцелуй, продолжительный, глубокий, под омелой над дверью. Затем ее позвал отец, и она ушла. Он летел домой как на крыльях. Но никогда раньше не был так счастлив.

На следующий день Кристина позвонила ему и сказала, что бросает его. Это было жестоко, но его отчаяние не было абсолютным. Он знал, что это был сон и что скоро, очень скоро ему придется проснуться.

— Я правда не хотелабросать тебя, — сказала теперь Кристина, наливая себе еще вина. — Мне в общем-то пришлосьэто сделать.

— Потому что я был коротышкой Ньюсоном, а ты — Кристиной Копперфильд, и насчет этого существовали определенные правила.

— Да, наверное, так.

— Все в порядке, Кристина. Я был просто поражен тем, как долго ты плевала на общественное мнение.

— Ну, ты был такой клевый,и вообще. Все так думали, кроме тебя. Я думаю, отчасти поэтому ты был такой классный, ну, потому что вроде бы не верил в это… Ты просто не был сексуальным,вот и все.

— Да, это точно.

— По крайней мере, тогда. — Она мило улыбнулась и посмотрела Ньюсону в глаза. — Кто бы мог подумать, что ты станешь инспектором, а Пол Тарагуд окажется в «Теско»?

— Я не понимаю, чем плох «Теско».

— Да ладно тебе, Эд, все ты понимаешь.

— Нет.

— Ну, я бросила тебя не ради Пола. Я уже знала, что он неудачник. Я бросила тебя ради Пита Конгрива.

— А, это шестиклассник, да? Я его не знал. Ты была очень резка, когда кого-то бросала. Это жестоко, когда вдруг ни с того ни с сего тебя вышвыривают из общества с волчьим билетом. Знаешь, кажется, мы с тобой после этого почти не разговаривали.

— Господи, наверное, я была такой сукой.Я иногда вижу Пита, когда приезжаю домой на Рождество. Он работает на почте.

— Полагаю, тебе это тоже кажется не очень крутым?

— Ну, почтовым служащим не разрешается носить оружие, так?

— Я очень редко ношу оружие.

— Вот видишь! — заверещала она. — Я просто не верю, что это говорит Эд Ньюсон!Никто бы другой просто до этого не додумался.

Бутылка вина почти опустела, и оба были слегка пьяны. Кристина наклонилась вперед, опершись локтями на стол и положив подбородок на руки. Ее силиконовые, стоящие горизонтально груди висели в воздухе, словно две большие, застывшие в полете управляемые ракеты. Нужно сказать, что они не казались естественными или приятными…В отличие от грудей Наташи. На секунду Ньюсон понял, что снова думает о Наташе.

Но Кристина вдруг поцеловала его в губы.

— Это за прекрасный день, — сказала она.

— Это ты все устроила, а не я, — ответил Ньюсон, переведя дыхание и чувствуя, как у него встает член. — Ты все организовала. И вообще, все еще впереди. Мы еще не познакомились с Диком. Пойдем, — сказал он, вставая.

Они встали и направились к сцене. Дик Кросби стоял в стороне, разговаривая с Саймоном Бейтсом. Ньюсон бесстрашно повел Кристину к очередному заграждению, около которого их остановили внушительного вида люди в форме, но жетон Ньюсона снова совершил чудо.

— Полиция, — коротко сказал он, и их пропустили дальше.

— А у тебя не будет из-за этого неприятностей? — спросила Кристина.

— Возможно, если поймают. Но я абсолютно уверен, что я здесь самый старший полицейский, и я просто не вижу, кто сможет поймать меня.

— Эд! Перестань быть таким клевым!

Но он ничего не мог с собой поделать. Его было не остановить.

Они подошли к сцене и на минутку остановились, чтобы насладиться видом. Вся восточная сторона Гайд-парка казалась сплошной стеной людей, их было по меньшей мере пятнадцать тысяч, все прыгали и подпевали «Вниз по течению» в исполнении солиста Man At Work.

— Так вот что такое быть звездой, — сказала Кристина, снова стискивая руку Ньюсона и прижимаясь к нему бедром.

Прямо перед ними стоял Дик Кросби, сверяясь с заметками перед очередным выходом на сцену.

— Пойдем. Я ведь сказал, что представлю тебя самому главному, так? Пойдем, пока он здесь.

Слегка замявшись, будто в смущении, Кристина позволила подтащить себя к группе здоровенных мужчин в черном и женщин, с серьезным видом говорящих что-то в микрофоны.

— Мистер Кросби?.. Дик, — сказал Ньюсон. — Ньюсон, инспектор Эд Ньюсон, Скотленд-Ярд.