До последнего звонка
Шрифт:
На секунду Ньюсон отключился от воплей. Он прикрыл глаза и вспомнил роскошную длинноногую девчонку пятнадцати лет. Прекрасная танцовщица, спортсменка, такая классная и уверенная в себе. В пятнадцать лет она точно знала, что она делает и куда идет. Но не теперь. Салли Уоррен не знала, что делать и куда идти, потому что ревущий ребенок не мог ей этого сказать. Она была в отчаянии. Все хотели, чтобы она заткнула ребенка, а она не могла.
— Ничего нельзя поделать, когда на них такое находит. Ничего.
— Да, я знаю, — сказал Кейран Битти.
— Думаю, нужно вывезти его на улицу. Я к вам поднимусь
Ньюсон и Кейран вместе поднялись на лифте на второй этаж. Там их проводили по застеленным коврами коридорам к комнате, где пока что тихо переговаривались те, кто уже пришел насладиться компанией друзей двадцатипятилетней давности.
Вечер удался на славу. Кристина сделала все, что могла. Из семидесяти или около того ребят, учившихся в одном или в параллельном классе с Ньюсоном, пришли около половины.
Кристина была у двери. Навыки работы по связям с общественностью пошли ей на пользу, и на маленьком столике рядом с ней были аккуратно разложены бейджики с именами.
— Стивен Уилмот? — спросила она Кейрана Битти. — Привет, Стив! Как дела?
— Кейран Битти.
— Ну конечно!Кейран! Конечно. — Кристина дала Кейрану бейдж и тут же отвернулась от него к Ньюсону.
— Тебяни с кем не перепутаешь. Самый прикольный и потрясный Эдвард Ньюсон. Тебябы я точно не забыла, а? — сказала она, улыбаясь так, что нельзя было не улыбнуться в ответ.
— Это все потому, что я по-прежнему коротышка, — ответил Ньюсон.
Она выглядела хорошо, на первый взгляд просто прекрасно. Годы испортили Салли Уоррен, но они явно пошли на пользу ее старой подруге. Светлые волосы были длинные и шелковистые, глаза такие же голубые, кожа по-прежнему отливала золотом и медью.
На мгновение, но только на мгновение мысли Ньюсона унеслись к выбеленной фигуре Фарры Портер, лежащей в ванне. Это случалось частенько, сцены убийства всплывали из памяти в самый неподходящий момент. У него была трудная работа, от которой так легко не отмахнешься.
Груди Кристины определенно подросли, в этом не было ни малейшего сомнения. Он однажды тискал их, когда ей было пятнадцать, и последний раз видел их (под слоями одежды), когда ей было восемнадцать. Они и тогда были довольно милые, но кто бы мог подумать, что они так подрастут. Груди Кристины едва помещались в топе на бретельках, из-за чего ее плечи казались еще худее, чем раньше. Вообще, вид у нее был довольно вызывающий, что Ньюсон в общем-то недолюбливал. Но это была Кристина Копперфильд, и ей это шло. Он бы не хотел, чтобы она выглядела по-другому. Она по-прежнему была не его круга, но ведь в 1984 году ей это не помешало.
— Знаешь, Эдвард, если бы ты сказал, что не придешь, я бы, наверное, отменила всю эту тусовку. Ты ответил самый первый. Самый-самый первый. Мне даже показалось, что ты мысли мои прочитал. — Она наклонилась над столом, чтобы взять бейдж с его именем и прикрепить
ему на лацкан пиджака. Она прекрасно понимала, что в таком положении ее прелестные груди выглядели наиболее эффектно и что снова все мальчишки мечтали заглянуть ей в декольте. Совсем как в школе.В этот момент к столу подошел крупный мужчина. Ньюсон взглянул на его бейдж Пол Тарагуд. Мальчик, с которым Кристина рассталась на рождественской дискотеке 1984 года. Именно его Кристина застала в магазине «Гилфорд Хиз-мастерс-войс» в обнимку с дурой из местной общеобразовательной школы.
— Я могу принести тебе шампанское, Крис? — спросил Пол.
— Пол, ты помнишь Эда, правда? Эд Ньюсон. ИнспекторЭд Ньюсон, я бы сказала. Ух ты, — сказала она, обмахивая себя руками. — Два старых кавалера сразу. Что тут подумать бедной девушке?
— Привет, Пол, — сказал Ньюсон, отметив, что говорит с ним впервые в жизни. В школе они не общались.
— Привет. Как дела, Эд? Все путем? — спросил Пол.
— Знаешь, я немного смухлевала, пригласив Пола, — сказала Кристина. — Он закончил школу на год раньше, но ты ведь не возражаешь, правда, Эд?
— Нет, конечно.
— Ну, — сказал Пол Кристине. — Тебе принести выпить или не надо?
— Нет, Пол, спасибо. Кажется,Эд как раз собирался предложить мне выпить.
— Что? Да, конечно, — сказал Ньюсон, когда Пол пожал плечами и отвернулся. — Хм, я могу предложить тебе выпить, Кристина?
— Я уж думала, ты никогда не предложишь. Бокал шампанского, пожалуйста. Сегодня нужно пить толькошампанское.
Столик в углу комнаты играл роль бара. Ньюсон направился к нему, по пути с ним здоровались разные люди. Кажется, его действительно были рады видеть, чего он совсем не ожидал.
— Эд! — сказал лысеющий мужчина с приятным лицом. — Грэм Брук. Ты меня помнишь?
— Грэм! Конечно, конечно… Кажется, ты писал, что работаешь в Новой Зеландии?
— Да, все правильно. Южный остров.
— Ты проделал долгий путь, Грэм.
— Нет, что ты. Я так и так вернулся. У меня мама умерла… Ты помнишь мою маму? Она подрабатывала библиотекарем.
— Да, конечно, — соврал Ньюсон. — Мне очень жаль, Грэм. Очень.
— Да, это было ужасное потрясение. Ей было всего пятьдесят девять. Рак, конечно. Кажется, он косит людей направо и налево. Самых лучших выбирает, так мне иногда кажется.
— Да, грустно.
— Она боролась. Она боролась просто потрясающе. Как тигр, я ей так говорил. Когда ей поставили диагноз, она сказала, что не даст ему себя сломить, и она была права: он ее не сломил.
— Правда? Но это же замечательно! Прости, я не понял. Я подумал, что она умерла!
— Да, она умерла.
— А-а.
— Он не сломил ее дух.
— А, да, это прекрасно. Просто молодец.
— В конце концов она отказалась от лечения, которое ей предлагали в рамках Национальной системы здравоохранения, и боролась силой своего оптимизма. Она дала ему имя. Она назвала его Мак вместо Рак. Она говорила: «Да, Мак меня нынче здорово подкосил, но я не позволю сломить себя, я буду с ним бороться. Маку меня не победить, мерзавцу этакому».