До шестнадцати и старше

– Куку! – услышал он негромкий весёлый голос, источник которого находился прямо у него перед носом. Он поднял глаза и, о чудо: перед ним, уже второй раз за последние две недели, снова из ниоткуда появилась Юля. Она улыбалась:

– Чё такой кислый?

“Опять подловила врасплох, ну что ты будешь делать!” – подумал Вадим, но не раздраженно, а скорее самоиронично или даже одобрительно: ему уже начало передаваться Юлино хорошее настроение.

– Вовсе я не кислый, я – Горький. Поэтому, хоть и выгляжу уныло, звучу всё равно гордо, – Юля рассмеялась, одобряя его ответочку.

– А ты как-то странно идёшь, не? – решил с ходу разобраться в причине их встречи Вадим. Юля посерьёзнела, взглянула себе под ноги, потом необычно повращала головой, как будто нарочито озираясь, и, озадаченно посмотрев на Вадима, сообщила:

– Да нормально вроде, на ногах иду, головой вперёд, точно тебе говорю, – и, не выдержав, прыснула первая. Вадим подхватил её смех:

– Ух, ну тебе палец в рот не клади! Подставился, конечно, но ведь ты поняла мой вопрос: я очень удивился встрече, вас же отпустили с последнего урока.

– Начинаю тебя бояться, ты слишком много обо мне знаешь, – хитро прищурившись, ответила Юля, а потом уже с обычным видом добавила:

– Да, было тут одно дело, потом расскажу.

– Годно! – не стал допытываться Вадим, интрига – так интрига. Дальше стоять на одном месте было глупо, и он с улыбкой спросил:

– Уже пора?

– Что пора? – не поняла Юля.

– Работу над ошибками делать, – Юля только пуще нахмурилась, пытаясь вычислить, куда он клонит. Он уже почти испугался, что пошёл по скользкой дорожке, но всё же собрался и доиграл свою партию, сделав чуть обиженное лицо:

– Ну мы же договорились позавчера, – вот тут уже Юля наконец улыбнулась, догадавшись, о чём речь:

– Ну не то чтобы уж прям договорились, но что-то было такое. Пошли!

И они двинулись в том направлении, куда шла Юля, то есть как будто бы в сторону школы, но вскоре свернули направо, в сторону N-ского проспекта. Вадим удовлетворенно отметил про себя, что у однокашников одной параллели, но разных классов вообще нет никаких проблем с темой для разговора: если “ашки” всё своё “народное хозяйство” уже сто раз перетёрли между собой, и “бэшки” сделали то же самое, то им с Юлей было столько всего обсудить! Столько всяких важных сплетен отчаянно нуждались в кросс-валидации, как мы сказали бы сегодня. Впрочем, мы не будем их здесь приводить, ведь героями этих историй вполне могли оказаться и невоображаемые персонажи.

Увлеченный этим милым трёпом, Вадим вдруг с удивлением обнаружил, что через арку длиннющей девятиэтажки они вышли к одной из автобусных остановок, расположенных в пешей доступности от школы. Но это была не остановка Вадима, а другая, он прекрасно знал про неё, но не пользовался, ибо отсюда до его дома получалось ровно на 3 минуты дольше.

– Ого, так ты тоже не здесь живёшь? – поразился Вадим.

– Ага, я в пятом.

– А я в восьмом-А, не так далеко 2 , – почему-то радостно заключил Вадим.

2

По всей видимости, герои имеют в виду нумерацию микрорайонов, популярную в Москве той поры. (прим. ред.)

Тем временем подошёл нужный автобус. Они встали на задней площадке и продолжили обсуждать местечковую географию. Выяснилось, что дом Юли, дом Вадима и школа образовывали на воображаемой карте почти равнобедренный треугольник, причём если короткое основание, соединяющее два названных ими микрорайона, было пешеходно-проходимым, минут за двадцать, то для перемещения вдоль “бёдер”, до школы и обратно, требовалась автобусная тяга. При этом Вадим и Юля пользовались разными маршрутами, поэтому до сих пор и не пересекались в транспорте.

Через шесть или семь остановок Юля показала жестом “на выход”, и они выгрузились. Вадим не стал лезть вперёд, чтобы подавать руку, он не был уверен в уместности такого. Юле это скорее понравилось, она не любила назойливых и притворно-услужливых.

Продолжая перемывать косточки одноклассников и учителей, они прошли метров пятьсот и плавно, под Юлиным руководством, остановились у подъезда стандартной серо-бежевой девятиэтажки.

– Ну вот и пришли, – чуть смущенно прервала пламенный спич Вадима об очередной феерической выходке Зыгмантовича Юля. – Пока?

– А, ну да, – Вадиму не удалось скрыть разочарования, он столько еще не успел рассказать.

– Мне реально нужно бежать. Но я прекрасно запомнила начало истории, потом доскажешь, хорошо? Можешь даже задать контрольные вопросы, – и она улыбнулась, одновременно приветливо и убегающе, если так можно выразиться.

– Конечно, – запечатал Вадим, ободрённый Юлиным “потом”.

Она скрылась за дверью подъезда, а он потопал в сторону своего микрорайона, уже не разглядывая лужи, а сочиняя продолжение своей истории для неё.

3. Май-чародей

Дорожка была проторена, прецедент создан, поэтому теперь они встречались после школы не то чтобы запросто, но по крайней мере без смущения. Были, конечно, расспросы со стороны одноклассников, но каждый из них как-то отшутился, дело молодое, со всеми может случиться.

Никакой регулярности в этих совместных поездках на автобусе не было, многое определялось расписанием уроков и пост-урочной жизни, но если два дня подряд проходили вхолостую, то на третий у Вадима портилось настроение, и он уже сознательно так модифицировал свой план на день, чтобы обязательно пересечься с Юлей до того, как за ней закроются двери автобуса.

Кстати, довольно быстро выяснилось, что за таинственное “одно дело” привело Юлю в точку нахождения Вадима в тот день, когда он впервые проводил её до дома. Оно возникало со строгой периодичностью, два раза в неделю, но Юля, всеми правдами и неправдами, уходила от косвенных, а затем и прямых расспросов Вадима. Он был этим не только заинтригован, но и взволнован, ему мерещилось что-то стыдное, что ли, но непонятно, из какой области.

В каком-то смысле он был прав. Дело было в том, что, по настоянию родителей, Юля брала частные уроки репетитора по математике, предмету, который казался ей скучным, отчего она не могла слишком долго быть сосредоточенной на всех этих унылых теоремах существования и единственности, невыучиваемых тригонометрических формулах и прочем абстрактном занудстве. Именно от этого репетитора и шла она в тот день. А не спешила об этом рассказать, потому что ей было неловко, она боялась, что будет выглядеть глупышом, ведь про Вадима было известно на школьном уровне, что он один из лучших по точным наукам. Не такой, как Зыгмантович, конечно, но то был недосягаемый уровень.

Лишь на третьей неделе она сдалась: интрига становилась всё более и более странной. Вадим видел, что она рассказывает через силу, глядя куда-то вниз и вбок. И в этот момент он почувствовал новое. Раньше ему было просто интересно с ней, да и самолюбие радовалось, чего греха таить: Юля “котировалась” в школе, ходить с ней было “зачётно”. Сейчас же он почувствовал какую-то нежность, желание утешить, поддержать, заверить, что всё в порядке. Не будучи сильно уклюжим в этом новом для себя жанре, он лишь сказал ей серьёзно: