До шестнадцати и старше

– Зря ты так переживаешь. Не вижу в этом ничего предосудительного. Возможно, и меня в следующем году предки заставят ходить к преподу. Я вот не собираюсь париться, если это произойдёт. Так что и ты переставай, пожалуйста.

Юля подняла на Вадима глаза, в них читались чуть задержавшиеся остатки смущения, а также вновь прибывшие удивление и благодарность. А может быть, ему просто показалось.

Каждый раз они преодолевали один и тот же маршрут: от школы, через две автобусных остановки, стартовую и финишную, и далее до Юлиного подъезда. Любым другим людям это бы в конце концов наскучило, они бы стали искать разнообразия. Но это был не случай наших героев: разнообразие было не в “декорациях”, их окружавших, а в стремительно менявшихся взаимоотношениях между ними. С каждым новым разговором они всё лучше “притирались” друг к другу, всё реже возникали неловкости и неуклюжести. Формировался их собственный стиль общения. Далеко не любая пара людей вообще способна выработать стиль, который бы не раздражал ни одну из сторон.

В автобусе они обычно занимали заднюю площадку, там было просторно, ведь в середине дня основная масса потенциальных пассажиров еще томилась в цехах, конторах и кабинетах. Там они или взахлёб что-то обсуждали, или один рассказывал другому какую-то интересную историю. Если уместна такая метафора, они обнюхивали друг друга, как только что народившиеся щенки. У них так горели глаза и так светились улыбками лица, что невольно наблюдавшие за ними случайные попутчики уже воспринимали их как парочку. Но им было некогда думать о формализмах, они были слишком увлечены друг другом, ведь им было так легко и так интересно вместе.

Кстати, если уж случайно затронулась тема обоняния, то стоит добавить, что Вадиму сразу же и навсегда полюбился запах Юлиных духов. И этим самым он, будучи абсолютным дилетантом, внезапно проявил отменный вкус: по каким-то специальным каналам, Юля сама толком не знала – по каким, этот парфюм доставлялся из самой Франции. Что было по тем временам довольно круто, не все так умели и могли.

Этим счастливчикам никогда не приходилось вымучивать разговор, темы не заканчивались, они возвращались к, казалось бы, уже обсуждённому, но теперь – на новом уровне сближения. Например, к Юлиным трудностям в математике.

– Да что ты таскаешься всё время к этому старикану своему репетиторному? – начинал Вадим.

– А что такое? – напрягалась Юля.

– Да лучше б погуляли вместо этого, смотри, погода какая: ещё только майские на носу, а уже листочки новые повылазили.

– Тебе бы всё листочки на носу. А я потом в институт не поступлю.

– В лесотехнический всех берут, – Вадим изображал сердобольное лицо и делал вид, что жалостливо гладит её по такой красивой, но такой глупой голове.

– Ах так!? – взрывалась Юля, то ли продолжая игру, то ли уже немного всерьёз. – А зато ты! Ты! Ты – алкаш, вот кто!

– Ой, чой-та?

– А кто в тот раз Зыгмантовичу полквартиры уделал?

– Это Райзман, твой дружочек.

– Не поверю ни-ког-да! Лёва – хороший мальчик из приличной семьи. Это ты, ты, ты! – и нарочито хохотала, показывая на него пальцем. Он же делал вид, что собирается в воспитательных целях шлёпнуть ее по одному выпуклому месту, а она делала страшные глаза, попутно совершая замысловатое движение бёдрами, чтобы увернуться от воображаемого шлепка. Вот так и говорили теперь про математику.

Нет, вообще-то они не ржали как кони с утра до вечера, серьёзные разговоры тоже случались. Вадим даже пару раз предлагал, что он станет Юлиным репетитором вместо того старикана, но Юля с улыбкой отвечала: “Не, идея не годная, добром это не кончится: либо целый час будем дурака валять, либо еще что-нибудь”. Вадим уже хотел было сказать: “А вот с этого места поподробней, пожалуйста”, но осёкся, в последний момент решив, что выйдет плосковато.

Но в целом направление мысли Вадима нельзя было признать странным: их катания-гуляния неотвратимо приближались к контрольной точке. Кто они друг другу теперь? Одношкольники-попутчики? Ну нет. Разнополые приятели? Тоже вряд ли. Вадим интуитивно понимал, что они замахнулись на нечто большее, на то, что у взрослых в удачном случае называется “романом”, а в менее удачном – “интрижкой”. Но романтического опыта ему в его только что исполнившиеся 15 отчаянно недоставало, поэтому он был ни в чём не уверен. Юля ушла не сильно дальше вперёд: примерно на полгода жизни и ровно на ноль подобных историй.

И в один из майских дней, уже после праздников, Вадим наконец решился разобраться в сложившейся ситуации через рискованный, но дающий гарантированный результат, классический мужской тест. Он, как всегда, проводил Юлю до лифта, где у них обычно происходил шутливый ритуал прощания, в котором они иногда театрально расшаркивались, как принц и принцесса соседних королевств, а иногда, напротив, бросали друг другу “пятюню” с видом пацанов с района, в зависимости от настроения и по возможности не повторяя вчерашний день. Внезапно Вадим жёстко сломал все их шаблоны и как можно нежнее взял ее за руку. Юля замерла на полуслове. А Вадим продолжил свой смелый манёвр: он потянул Юлю к себе за образовавшуюся сцепку, а для надёжности второй рукой очень аккуратно обнял ее за талию.

Юля сперва будто бы поддалась, но примерно на середине сближения перестала быть пассивным объектом и, к удивлению Вадима, стала отталкивать его, но не столько от себя, сколько от лифта, в сторону лестничного марша, ведущего на второй этаж. Если бы Вадим в этот момент затупил не на секунду, а на две, он, скорее всего, споткнулся бы о ступеньки, которые были у него за спиной. Но он вовремя понял, что нужно идти вверх, до площадки, стыковавшей два лестничных пролёта между первым и вторым этажом подъезда.

И там они впервые поцеловались, без риска, что в полуметре от них внезапно откроются двери лифта и свидетелями этой интимной, в общем-то, сцены станут в лучшем случае просто соседи по подъезду, а в худшем – кто-нибудь из Юлиной семьи или их близких знакомых.

Разрешите мне, пожалуйста, не описывать эмоции наших героев во время своего первого поцелуя, каждый из нас может вспомнить собственные, если, конечно, пребывал в этот миг в трезвом уме и твёрдой памяти. Замечу лишь, что если бы в тот момент они осознали, что такое бывает в жизни человека ровно один раз и более уже не повторится, они бы, наверное, вообще умерли от избытка чувств в тот день и час, и наша история бы на этом закончилась.

Но Юля и Вадим не стали умирать, а, напротив, на следующий же день повторили столь удачный манёвр в столь удобном месте, где их почти не было видно с площадки перед лифтом. А потом и на следующий после следующего. Такой вот у них образовался уголок уединения, как говорится, юному влюблённому на заметку. Лишь изредка какая-нибудь вредная бабка, уловив своим странно нетугим ухом невнятный шорох наверху, не ленилась подняться на семь-восемь ступенек вверх, чтобы резюмировать: “Не наркоманы, слава тебе, Господи”.

Само собой, и у Юли, и у Вадима был какой-то мимолётный опыт, условно говоря, поцелуйчиков на задней парте, смысл которых обычно состоит исключительно в браваде, клоунаде или их линейной комбинации. Но сейчас-то было совсем другое: что называется, по-взрослому, не замечая никого и ничего, часами… Стоп. Фантазия автора, конечно, безгранична, особенно в делах амурных, но надо и честь знать, подвергая героев таким сверхнагрузкам. Поэтому умерим пыл и уточним, что правильнее было бы писать не "часами", а "человеко-часами в неделю".