До смерти здоров. Результат исследования основных идей о здоровом образе жизни

– Доказательная медицина занимается изучением осанки на практике.

AstraZeneca [210] не спонсирует исследования, и лучший совет пока – вытягивать позвоночник и стоять прямо. Так что теперь я, по крайней мере, могу не обращать внимания на предложения выпячивать задницу.

В своей книге Катц дает рекомендации тем, кто страдает от болей в спине. Я проверил их на себе:

• Упражнения для шеи. Прижмите ладонь ко лбу на десять секунд, как будто хотите сказать: «О боже!» (Я так и сделал, когда понял, что мне придется выполнять еще один комплекс упражнений: руки, ноги, шея – я не укладываюсь в час.)

210

Англо-шведская фармацевтическая компания.

• Садитесь в кресло как можно глубже. Это важно для нас с Джули: мы вечно сидим как мешки с мукой.

• Если нужно что-то поднять с земли, присядьте с прямой спиной (работают коленные суставы), затем встаньте (нагрузка на мышцы ног). Я знал об этом. Но руководствовался ли я подобными советами? Нет. Это стало для меня откровением. Я получил мгновенное избавление от боли. Теперь я стараюсь не наклоняться. Если я хочу обсудить с Лукасом что-нибудь важное (например, сюжет Yo Gabba Gabba! [211] ), то сажусь на корточки, а потом встаю резким движением. И уже не чувствую себя таким больным и старым.

211

Телепрограмма для детей.

…И снова приседания

Кажется, я стал любителем приседаний. Фитцгордон был бы доволен. Как и многие, он считает, что мы должны приседать в ожидании автобуса и за едой, как веками делали азиаты. Вопрос остается малоизученным, но, готов поклясться, это полезнее, чем сидеть.

Когда я попробовал присесть в первый раз, было очень больно. Я сказал Джули, что чувствую себя так, будто в моих ногах менструальные спазмы. Сравнение ее удивило. Оказалось, я приседал неправильно. Когда вы приседаете «по-азиатски», стопа соприкасается с землей носком, ноги широко расставлены, руками вы удерживаете равновесие.

Я попробовал присесть так первый раз, после того как отвел Джаспера в школу.

– Здесь есть место, – мужчина в куртке с символикой Yankees подвинулся.

– Спасибо. Так мне больше нравится.

Он невозмутимо кивнул.

Прошел месяц, и я чувствую себя лучше. Боль возвращается лишь изредка. Иногда я хожу как обезьяна, но обычно делаю это, чтобы напугать детей.

Подводим итоги. Двадцать четвертый месяц

Масса тела: 72 кг

Погладил: 12 собак

Пою: 10 минут в день (предположительно уменьшает стресс)

Играл на диджериду: 2 раза

Запоминал: кваканье 9 лягушек (чтобы мозг оставался в форме)

В этом месяце я участвовал в триатлоне. Вот как это было. Мой будильник звонит в половине четвертого утра в воскресенье. Накануне я основательно поужинал углеводами и теперь чувствую тяжесть в желудке. Изучив вопрос, я пришел к выводу, что целесообразность подобной подготовки к соревнованиям не доказана. Но мне все равно. Я не одну неделю представлял, как проглочу полную тарелку фетучини, и ученые меня не остановят.

Я спускаюсь в метро и еду на паромную переправу. Тони ждет меня там. Мы поднимаемся на борт, и в половине шестого паром отчаливает. Пассажиры парома делятся на две категории, и отличить одних от других можно без особого труда. Одни с легкими велосипедами, аэродинамическими шлемами и бутылками воды; другие – подростки, которые возвращаются с Манхэттена после затянувшихся на ночь вечеринок, – в юбках «под леопарда», с волосами неестественных цветов и мохнатыми от туши ресницами.

– У меня только один вопрос, – говорит Тони, когда мы устраиваемся в салоне.

– Какой?

– Зачем? – спрашивает Тони. – Зачем люди делают это с собой?

– Ты имеешь в виду…

– Зачем обрекают себя на триатлон?

Я не знаю, что ответить.

Напротив, прислонившись к своему велосипеду, сидит мужчина лет тридцати. У него редкая рыжая борода и мощные бедра.

– Какая сумка! – говорит он мне.

– Спасибо, – отвечаю я.

Я понимаю: это первая вербальная атака со стороны триатлетов. Честно говоря, будь у меня выбор, я бы не взял эту сумку (единственную, которую нашел дома). Она с камуфляжным рисунком, но, по непонятным мне причинам, камуфляж не обычный зеленый. Раскраска – ярко-розовые и красные пятна. Наверняка это очень удобно, если устраиваешь засаду в комнате девятилетней девочки, но совсем не удобно, если хочешь выглядеть как триатлет.

– Еще и большая, – говорит бородатый. – Взял с собой запасное тело?

Тони поворачивается ко мне:

– Не нравится мне это.

Тони, бывший офицер полиции, может уложить этого типа одним ударом. Но я говорю, что перед стартом нужно беречь силы.

Мы сходим на берег и понимаем, что не ошиблись с пунктом назначения. Из динамиков раздается гимн спортсменов Born to Run Брюса Спрингстина. Поле уставлено сотнями велосипедов. Повсюду разбросаны шлемы, полотенца, пакетики с энергетическим гелем. Я подвешиваю свой велосипед к перекладине. Рядом со мной застегивает гидрокостюм двадцатилетняя блондинка.

– Вы уже участвовали в этом триатлоне? – спрашиваю я.

Она кивает.

– И как вода?

– О, просто ужас. И дыхание сбивается.

Через несколько минут по пути в туалет я задаю тот же вопрос другому постоянному участнику соревнований, мужчине, на макушке которого оранжевые очки для плавания.

– О, просто ужас. И дыхание сбивается.

Мы выстраиваемся в шеренгу на пляже и по свистку заходим в темные воды залива.

Холодная вода заливается под комбинезон. Это неприятно, как купаться в ледяной газировке. Но вот что странно. Я не чувствую ужаса, и дыхание у меня не сбивается. Не то чтобы я был особенно мужественным (хотя тестостерон у меня теперь в норме). Я просто так явно представлял заплыв в ледяной воде, что 15 °C кажутся мне вполне приемлемой температурой.

Может быть, мне помогли техники релаксации. Я дышу диафрагмой. Я ложусь на спину. Я не стесняюсь в выражениях – доказано: это уменьшает боль. Я пробую буддистский подход: «Интересное ощущение!» Я продвигаюсь вперед, разбрызгивая воду, и каждые тридцать секунд высовываю голову, чтобы сориентироваться. Через одиннадцать минут я проплываю мимо оранжевых финишных буйков. Весь этот ужас, и всего одиннадцать минут.

Мне нужно снять гидрокостюм, и я бегу, оставляя за собой мокрые следы. Вот чего я не понимал: сколько во время триатлона нужно переодеваться. Похоже на энергичную версию какого-то бродвейского мюзикла.

Стянув с себя мокрый комбинезон, я вытираюсь полотенцем, надеваю велошорты, носки, кроссовки и наношу солнцезащитный лосьон. Это занимает десять минут.

– Второй этап, – произносит Тони, когда мы седлаем велосипеды.

На шоссе ни одной машины. Движение перекрыто на время соревнований.

Мы проезжаем мимо аптек, пары стоматологических кабинетов, поля, где гуляют полдюжины индеек. Мы мчимся вперед на красный свет, который – о, счастье – ничего не значит. Мы едем в тишине.

Хотя нередко раздаются крики, когда кто-нибудь ударяется подбородком о руль проносящегося мимо велосипеда.