До свидания, Светополь!: Повести

— Но ты не был вчера…

— При чем здесь не был! Сегодня был… — Он быстро смахнул крошки со стола. — И завтра не будет, и послезавтра — всегда! Сто десять рублей — оклад, и ни гроша больше. План перевыполним — получу ещё тридцатку. Если, конечно, перевыполним, — прибавил он, вспомнив, какие высокие планы дают на лето. — Пивом не побалуют теперь — за пиво давать надо.

Он взял тарелку с вилкой, положил в раковину рядом со стаканом.

— Случилось что-нибудь? — осторожно проговорила Лиза.

Запахло палёным. С поспешностью выключила она забытый утюг.

— Проживём, — сказал Аристарх Иванович. — Люди живут.

Лиза повторила робко:

— Случилось что-нибудь?

— Случилось! Каждый день случается, довольно, не будет больше.

Она не понимала его, и — хотя как можно было понять? — это сердило его.

— Что случается?

— Ты считаешь — ничего? Лгать, давать взятки, обманывать людей — все это, по–вашему, ничего?

Она смотрела на него своими честными, своими преданными глазами.

— Акт написали?

Аристарх Иванович едко усмехнулся:

— Конечно! Самое страшное, что могло случиться.

Буркнул, не подымая глаз:

— Утюг остынет.

Она машинально взялась было за утюг, но оставила его.

— Ты так разговариваешь со мной… — Полная шея дёрнулась. И ещё, ещё… Она торопливо отвернулась.

— Я просто предупреждаю, что теперь мы будем жить на зарплату. Тебя устраивает это?

Её рыжие и редкие, как у Игоря, ресницы подрагивали.

— Я могу на работу пойти.

Но не верила, нет, не верила в обещанные им трудные времена… Молча догладила, убрала все и ушла, устало, без зла, пожелав ему спокойной ночи.

Аристарх Иванович открыл книгу. На странной мысли поймал он себя: если б смела Лиза хоть в чем-то поступить наперекор ему! Зачем? Надеялся, что подымет бунт против его решения начать новую жизнь?

Такого не произойдёт. Никаких бунтов, никаких неожиданностей. И так всегда было, с первых дней их знакомства, с того самого момента, когда он, тёртый калач, отважился предложить свои услуги юной продавщице молочного отдела. «Или, может быть, вам не надо мяса?» — прибавил он, подняв бровь. Единственная из всех тогда ещё немногочисленных сотрудников гастронома она упрямо не отоваривалась у него. «Надо, — смущённо ответила она. — Немножко». Он стоял перед ней, лихо сунув руки под резиновый фартук. На её свежем пышненьком личике была почтительность. Ещё бы! Старший, опытный товарищ, лучший в городе специалист по мясу!

Сейчас он не ощущал их семилетней разницы в возрасте, но тогда она казалась ему огромной, и он, бравируя перед ней своими двадцатью семью годами, втайне стеснялся их. За полушутливую товарищескую заботу выдавал своё мужское внимание. Долго не решался пригласить куда-либо и был больше удивлен, чем обрадован, когда она доверчиво и без колебаний пошла с ним. Спустя полгода она так же легко согласилась стать его женой.

В ресторан повёл он её в тот первый вечер. За столом, уставленным с купеческим размахом, расписывал, охме^ лев, голубое своё будущее. Главное место в этих планах занимал юридический институт. Тогда ещё он не распрощался со своей мечтой, а лишь все откладывал да откладывал. Институт, считал, не уйдет, пока же он и без высшего образования крепко стоит на ногах. Дай бог другим!..

Лиза смиренно слушала. От неё пахло молоком, и этот запах чистоты и свежести в прокуренном ресторане чудесно волновал его.

В тот год он не поехал сдавать вступительные экзамены; вместо этого, расписавшись, укатили на Кавказ. Наверное, это были счастливые дни, но ошеломляющее наслаждение, которое дарила ему Лиза, не заглушало в Аристархе смутного беспокойства. Что-то подсказывало ему, что ничего не утратил бы он, будь на месте Лизы другая женщина, столь же молоденькая и ласковая, с тем же молочным запахом тела.

Через год родился Игорь, и опять пришлось отложить вступительные экзамены. Лизу не трогало, что её муж так и не превращается из продавца в обещанного юриста, — жадности не было в ней, она довольствовалась тем, что отмеривала ей жизнь. Его нянькой сделалась она, его домработницей, лишь бы ничто не отвлекало его от того важного и ей непонятного, чем — мерещилось ей — он живёт.

А чем? Чем он живёт? Фальшивомонетчик — вот он кто. Фальшивомонетчик, который приобретает истинные ценности за ничего не стоящие бумажки, — где-то прочёл он такое сравнение.

В ночные одинокие часы Аристарх Иванович давал себе слово измениться к жене. Она лучше его, она добрее и искренней… Но тогда что же раздражает его в Лизе? Её неразборчивость? Как бы низко ни пал он, она будет относиться к нему по–прежнему…

Был второй час, когда он, так и не прочитав ни строчки, отложил книгу. В комнате Игоря и Старухи горел свет. Аристарх Иванович тихо заглянул туда. Тёща, в длинной рубахе, стояла на коленях перед открытым сундуком — то ли молилась, то ли перебирала при свете настольной лампы свою священную коллекцию. В седых спутанных волосах нелепо торчал розовый бантик.

Странная зависть кольнула Аристарха Ивановича. Прикрыв дверь, прошёл к себе, разделся и осторожно лёг с краю. Но и на расстоянии чувствовал живой жар толстого тела, источающего запахи кухни и пота.

4

Под утро ему приснились освещённые солнцем белые колонны. В безмолвии двигались они — одна за другой, одна за другой. Он беспомощно и быстро перебирал ногами, чтобы приблизиться к ним, — так жутко было оставаться одному на пустынном, залитом солнцем пространстве.

Колонны удалялись. Он сделал усилие, чтобы догнать их, и проснулся. Некоторое время лежал не двигаясь, в беспокойстве глядя перед собой.

Лиза вполголоса говорила с Игорем — Аристарх Иванович различал, когда она к сыну обращалась, когда — к матери. Со Старухой, которая с каждым годом становилась все капризнее, совсем разучилась говорить спокойно.

Игорь дома — значит, ещё нет половины восьмого. Успокоенно прикрыл глаза: трудный и такой ответственный день ждёт его сегодня. Полтора–два часа сладкой утренней дремоты отделяли этот день от Аристарха Ивановича. Но, странно, ему не спалось. Он посмотрел на часы и недоуменно оторвал от подушки голову. Девять. А Игорь дома. И отчего так пасмурно в комнате? Или он перепутал что?

Сунув босые ноги в меховые глубокие тапочки, подошёл к окну. В щель между плотными шторами глядел серый осенний день. Женщина в телогрейке вешала белье.

Почему Игорь не в школе? Аристарх Иванович торопливо надел пижамные брюки, которые, как и все, что носил он, были велики ему, открыл дверь. В ту же минуту из другой комнаты вышла Лиза. Стакан с недопитым молоком несла она и тарелку, на которой нетронуто желтели пышные куски омлета.

— Температура… — В крупных светлых глазах стояла тревога. — Не ест ничего.