До тьмы

– Мама, я не думаю, что нам стоит злоупотреблять этим.

– Чем злоупотреблять, дорогая?
– хмурится она.

– Щедростью Уинстона. Мы еще даже не поженились, а он уже так многое нам дал.

Мама кладет руку себе на грудь.

– Не похоже, что ему это было в тягость. На самом деле, он выглядел так, будто ему это приносило радость. Почему мы должны отказывать ему в удовольствии?

Я сжимаю зубы.

– Нам, по меньшей мере, стоит пожениться сначала, прежде чем принимать еще подарки.

– Ты слышала?

Лицо мамы озаряется, когда она меняет тему.

– Все в городе только и говорят о тебе с Уинстоном. В церкви, в воскресение, твое имя было у всех на устах.

– Мама, я не хотела, чтобы кто-то узнал, что я в городе. Ты же не говорила никому, да?

Мама молча жует бекон, избегая встречаться со мной взглядом, и я понимаю ответ.

– Я так горжусь тобой, - наконец произносит она.
– Я ничего не могла с собой поделать.

Отец прочищает горло.

– Твоя мама без умолку болтала в церкви. Рассказывала всем и каждому, что ты выходишь замуж за известного человека.

– Я же просила тебя никому не говорить.
– Массирую виски.
– Я не хочу, чтобы обо мне судачили в городке.

Мама морщит лицо.

– Милая, я не понимаю, почему ты расстроена. Это люди, среди которых ты выросла. Они как семья. Они хотят знать о твоем счастье.

– А некоторые из них просили денег, - вставляет отец.

Мама бросает на него убийственный взгляд.

– Стив, перестань.

От моего лица отхлынула кровь.

– Они просили у вас денег?

Отец кивает, а мама кладет свою руку поверх моей.

– У тебя щедрый жених. Если он захочет проспонсировать весь город, почему нет? Не стой на пути хороших дел.
– У нее засветились глаза.
– Я не могу поверить, что миллиардер станет частью нашего сообщества.

– Он не станет частью этого сообщества, мама. После свадьбы мы будем жить в Нью-Йорке.

Мама убирает руку, а ее лицо мрачнеет.

– Ты хочешь сказать, что вы не будете жить здесь?

– Нет.

Даже если бы я не выходила замуж за Уинстона, не могла и представить себе жизни в Мисти Коув. Но, если я скажу ей это, это разобьет ей сердце.

– Мы работаем в Нью-Йорке.

– Но ты говорила нам, что у тебя больше нет работы.

– Сейчас нет. Но я ищу работу... в Нью-Йорке.

– Почему ты так говоришь? Он тебя уволил?
– спрашивает мой отец, поднося чашку кофе к губам.

Я прочищаю горло.

– Он посчитал, что, как его невеста или жена, это будет конфликтом интересов, если я продолжу работать на него.

– Думаю, это имеет смысл, - отвечает отец и продолжает трапезу.

– Имеет. И я уже начала отправлять резюме в поисках новой работы.

– Ты умная девочка. Ты быстро найдешь работу.

Отец пожимает мне руку теплой, мозолистой рукой.

– Дорогая, - говорит мама, вторгаясь в мои мысли, - если не принимать во внимание миллиарды Уинстона, ты сделала правильный выбор. Он обворожительный мужчина.

– Спасибо.

Будем надеяться, что он будет еще и хорошим мужем.

Я чувствую облегчение, когда мы переходим к другим темам, наслаждаясь вкусным завтраком.

Теперь, когда я увидела их, поняла, как сильно скучала по дому. Этот маленький город - часть меня самой. Даже после свадьбы с Уинстоном представляю, как буду часто возвращаться сюда, чтобы побыть со своей семьей и показать детям город, в котором я выросла. Если задуматься, может быть, я должна убедить Уинстона купить коттедж в городе, чтобы мы с детьми могли приезжать туда на каникулы.

– Ты уверена, что счастлива с ним?
– спрашивает мой отец, глядя на меня поверх края своей кофейной чашки.
– Мы хотим, чтобы ты была счастлива.

Я ободряюще киваю ему.

– Я влюблена в него, папа.

– Влюбленность не всегда означает счастье. Есть люди, которые влюблены, но делают друг друга несчастными.

– Да, милая, любовь - это еще не все. Но прошлым вечером я поняла, что вы счастливы вместе. Я видела, как вы смотрели друг на друга.

Мама ни за что не допустит, чтобы Уинстон не стал ее зятем.

Мы заканчиваем завтрак, и по дороге домой я спрашиваю отца, уверен ли он в своем решении взять у Уинстона деньги на бизнес. Он отвечает мне, что Уинстон - ответ на его молитвы и, что пути Господни неисповедимы. У меня нет сил продолжать эту тему, так что я держу рот на замке.

В своей детской спальне я сажусь на кровать и рассматриваю свои вещи. Эта комната всегда была моим оазисом, местом, в котором я могла зарядиться энергией, местом, где я могла спрятаться, когда происходили жизненные неурядицы. Им был, по сути, весь этот дом. Каждый раз, как я пересекала порог и вдыхала постоянно присутствующий здесь запах уксуса - любимого чистящего средства матери - и отцовского одеколона «Олд Спайс», мне сразу же становилось лучше.

Стук в дверь возвращает меня из воспоминаний. Дверь отворяется до того, как я успеваю сказать, чтобы входили.

На пороге появляется Хизер, одетая в одну из своих многочисленных миниюбок и облегающую майку. Ее длинные, вьющиеся каштановые волосы заплетены в две французские косы, так она делает с раннего детства.

– Добро пожаловать домой, сестренка.
– Ее лицо светится от радости встречи.
– Прости, что не смогла присутствовать на завтраке. Пришлось прикрыть кое-кого с полуночи до шести.

– Удивлена, что ты все еще на ногах. Должно быть, ты устала.

Я притягиваю ее в комнату и в свои объятия, удерживаю ее в руках чуть дольше необходимого.

– Я должна была прийти повидаться с тобой, - говорит она, когда мы разнимаем объятия.
– Мама не перестает болтать о твоем роскошном женихе. Похоже, он нечто.

– Так и есть.
– Сжимаю руки на коленях.
– Думаю, мама с папой считают, что сорвали джекпот.

Мы обе смеемся.

– Именно на это было похоже, когда мы с ними разговаривали.

Между нами повисает молчание, а затем Хизер задает мне вопрос, которого я боялась много дней.

– Почему ты не рассказала мне о нем?

– Прости. Я боялась, что ты можешь его не одобрить.
– Морщусь.
– Я спала со своим боссом. Я не хотела, чтобы ты или кто-либо еще подумал, что таким способом я пытаюсь пробиться наверх.

Хизер прикасается к моей руке и качает головой.

– Я знаю тебя, Дженна. Ты не такая. Если ты на такое пошла, значит, между вами возникло сильное притяжение.