До встречи...

Давид валится на диван вместе со мной, а потом приподнимается, стягивает с плеч лямки своего комбинезона и избавляется от своей футболки. Бросает на меня игривый взгляд. — Ты испачкаешься, если продолжишь прижиматься к ней. — поясняет он и облизывает нижнюю губу. Я киваю и втягиваю воздух. А потом опускаюсь и кладу голову ему на грудь, продолжая сидеть у него на коленях. Мои ноги по обе стороны от его бедер, одна моя рука зажата между нами, а другой рукой я провожу по татуировке Давида, той, что на одной стороне груди.

Аккуратно повторяю пальцами каждую линию его рисунка.

— Почему ты не позвонил? — спрашиваю я.

— Не хотел на тебя давить. Решил, что в этой ситуации ты сама должна определиться, что с нами будет дальше.

— Я съехала от родителей — говорю я и поднимаюсь. Хочу видеть Давида. Его брови снова сведены вместе. Провожу пальцем, по его бровям, чтобы он расслабился, но Давид перехватывает мои пальцы и опускает на свою грудь, а потом накрывает своей рукой.

— Что значит, съехала от родителей? У кого ты остановилась? — спрашивает он.

— Я сняла квартиру. — говорю я и вижу, как обижается на меня. — Я не пошла к тебе, потому что не хочу, чтобы это выглядело так, словно я сбегаю от родителей к своему парню. — добавляю я. А потом наклоняюсь и целую его. — Я хочу, чтобы они поняли, что я выросла, что теперь я живу одна, и они больше не могут лезть в мою жизнь, оправдываясь тем, что я еще ребенок. Хочу сама быть ответственная за свои решения, поступки, за свою жизнь и свой выбор. — говорю я ему в губы. Он кивает.

Мы поворачиваемся к двери, когда слышим, как кто-то наигранно прочищает горло.

— Чем вы тут занимаетесь? — спрашивает Богдан и я выпрямляюсь, но по-прежнему сижу на коленях у своего парня. Богдан расплывается в улыбке, и я больше, чем уверена, что хочет сказать одну из своих грубоватых шуточек, от которых меня иногда бросает в жар, от злости. На удивление, он не шутит, вообще ничего не произносит.

Может быть, он знает о том, что сейчас происходит между нами?

— Мы разговаривали. — отвечаю я.

— Очень на это надеюсь, потому что этот диван — мой. — он ухмыляется, а потом смотрит на моего парня — Дав, у нас полно работы. — он кивает в сторону и виновато поджимает губы.

— Иду — отзывается Давид и Богдан выходит из комнаты. Я смотрю на своего парня и вижу то, что видела несколько секунд назад. У меня словно дежавю. Давид виновато поджимает губы, как его брат. Они так похожи. — Детка, у меня полно работы. Как бы я хотел сейчас уйти вместе с тобой.

— Все в порядке. — улыбаюсь я и он улыбается мне в ответ. Моё сердце делает сальто, а потом начинает колотиться как сумасшедшее, я его так сильно люблю. — Я напишу тебе адрес в сообщении. Когда освободишься, мы можем устроить свидание. — шепчу я.

Давид выпрямляется и накрывает мои губы своими.

Я рада, что возвращаюсь домой одна. Потому что у подъезда меня встречают родители.

Мама улыбается и обнимает меня, крепко прижимая к себе, будто мы не виделись целую вечность, а папа молча кивает и осматривает меня.

Мы поднимаемся в квартиру и я начинаю нервничать. Я знала, что мы с папой должны поговорить, но признаюсь, что не была готова делать это сегодня.

Сейчас.

Папа осматривается, а потом медленно проходит, заглядывая на кухню. Задерживается в дверях, оценивая, а потом входит в комнату. Я уже стою возле кровати, ожидая родителей.

В комнате только папа, я и неловкое молчание, от которого папа пытается уйти, разглядывая книги на полке. А я наблюдаю за ним, но когда он двигается, отвожу глаза на безумно интересный вид из окна.

— Квартира не плохая. — говорит мама, когда входит — Чистенько и уютно. А главное ничего лишнего. — она дарит мне улыбку, а потом бросает взгляд на кровать. — Это досталось с квартирой? — она указывает на кровать пальцем и кривится, не отводя от меня взгляд. Мне кажется, что вздыхает с облегчением, когда я говорю, что кровать привезли Артем и Аня. — Отлично. — она слегка ударяет папу кулаком в плечо, чтобы он обратил на нас внимание. Потому что всё это время он только и делал, что разглядывал вещи. — Не плохо, правда? — спрашивает она у него. Папа молча кивает. А потом оборачивается и бросает на меня быстрый взгляд.

— Давайте пройдем на кухню. Там хотя бы есть где присесть. — говорит он и не даем нам возможности ответить. Просто выходит из комнаты.

— Мы понимаем, твоё желание скорее повзрослеть. — говорит мама, когда мы садимся за стол. Я сижу напротив своих родителей. Папа разглядывает меня, будто хочет прочитать мои мысли, я делаю то же самое. Замечаю на его щеке покраснение, опускаю глаза на разбитую нижнюю губу и чувствую укол боли.

— Ты собираешься и дальше продолжать отношения с этим парнем? — наконец спрашивает отец.

Я киваю. Не вижу, чтобы это как-то его удивило или расстроило — Я хочу быть с ним, потому что люблю. Возможно, ему не стоило так поступать с тобой. Но, ты… ты говорил такие ужасные вещи — говорю я и вздыхаю.

— Я говорил правду. А правду слушать всегда неприятно — папа кладет руки на стол

— Это неправда — сержусь я и шумно выдыхаю через нос. Вижу, как мамина рука опускается и накрывает папину руку. Он переворачивает её, и теперь они держаться за руки, их пальцы переплетены.

— Это было неприятно для всех нас, и папа вышел из себя — говорит мама — Просто ты не можешь понять нас и то, что мы сейчас чувствуем. Любые родители желает своему ребенку только лучшего.

— Откуда вам знать, что для меня лучшее? — нападаю я. — Вы даже не спрашиваете меня.

— Ты сейчас думаешь, будто мы твои враги и делаем все, чтобы испортить твою жизнь, вмешаться в твою любовь, но всё не так…

— Если бы вы желали мне добра и хотели как лучше для меня, то не стали бы давить, навязывать свои решения и тем более обижать и провоцировать моего парня. Вы только оправдываете себя, говоря, что любите меня.

— Любовь? — перебивает меня папа — То, что я испытываю к тебе, дочь, нельзя описать просто словом любовь. Я все делаю, для того, чтобы ты жила в комфорте и достатке с тех пор, как впервые взял тебя на руки. Я все продумал и спланировал. Я собирался подарить тебе лучшую жизнь, оберегать тебя, помогать тебе. Пока ты не испортила все и не связалась с этим…

— Папа хочет сказать — перебивает его мама. — Папа хочет сказать, что мы так стремились тебя оберегать от ошибок, от неприятностей, боли и разочарования, что совсем забыли о том, что ты имеешь полное право прожить свою жизнь так, как пожелаешь. Принимая все неприятности, боли и … совершая ошибки. Мы любим тебя, Кристина, не сомневайся в этом ни на минуту. И так как ты любишь Давида, ты должна понимать, что любовь многогранная. Она такая разная, что иногда нам тяжело её понять или проявить. Бывает она словно бабочка, легкая и невесомая. Иногда так глубока как река, что если не умеешь плавать, рискуешь в ней потонуть или потопить того, кого любишь. — мама вздыхает и касается моей руки — Когда ты только родилась, мы хотели, чтобы наша любовь была невесомой, но ощутимой. Чтобы мы стали твоей опорой, твоей поддержкой, но, — она бросает взгляд на папу — с треском провалились.