Do you think you know everything about hospitals?

– О да, так как мы делим корпус с теми, кому они предписаны хоть целыми днями, то мы можем выходить когда захотим, но есть два условия: отмечаться у медсестры, при выходе и входе, и гулять можно лишь на территории, которая примыкает к старому психиатрическому корпусу. Там ограждения и все такое. А вот если тебя навещают, тогда гуляйте где душа пожелает.

– Ясно, – Вайолет уже давно так не нравился чай, как в эту минуту. Это был самый обычный черный чай с сахаром, но девушке он почему-то показался особенно вкусным. Тепло разливалось по телу, горячая жидкость согревала изнутри, вкусовые рецепторы улавливали сладость - Вайолет как-будто обновлялась после тяжелой ночи.

После завтрака она поймала Инес, спросив, что ей следует делать дальше.

– После аптеки повернешь направо и до конца до операционной. Там кабинет сбоку.

Пройдя и свернув везде, где было сказано, Вайолет остановилась перед открытой дверью перевязочной. Внутри все белое и стерильное, несколько кушеток и столов. Ее лечащий врач имел вид только что вставшего с кровати человека, волосы небрежно торчали, неплохо примятые за ночь подушкой, на столе виднелся полный набор из стаканчиков из-под кофе всевозможных размеров. Лишь белый халат сиял, как чистая майка из рекламы стирального порошка. Алекс забинтовывал голову какому-то парню. В кабинете была еще пара врачей, занимавшихся своими пациентами. Вскоре мальчик встал и, обменявшись с Алексом парой слов, вышел, не глядя по сторонам, державшись за перебинтованную голову.

– Заходи, – быстро бросил доктор, лишь на мгновение обернувшись к девушке.

Неуверенно пройдя внутрь и присев на темно-красную кушетку перед врачом до Вайолет вдруг дошел звук работающего радио. Боб Дилан усердно старался увлечь своей композицией. Песня придавала ситуации какую-то меланхоличность и непринужденность. Вайолет казалось будто бы она сидит в каком-то фолк-кафе в шестидесятых где-нибудь в Техасе, дожидаясь, пока официантка принесет ее молочный коктейль с вишенкой и снежной горкой взбитых сливок. Но Алекс прервал этот плавный поток ее мыслей:

– Тебе их уже меняли? – тот сосредоточенно взял одно из ее запястий и начал разматывать бинты.

– Я намочила их вчера. С-случайно, – с опасением выдавила та. Лицо ее лечащего доктора смешивало суровость и усталость настолько, что казалось, его все достало и вот сейчас он молча перевернет стол и выйдет за дверь быстрыми шагами. Алекс все время хмурился, густые брови плотно нависали над голубыми глазами, хотя, вполне возможно, это просто физиологическая особенность. Вайолет опасалась сказать что-то не то, что, возможно, его может разозлить.

– Понятно. Но мочить нельзя. Попроси одну из медсестер тебе помогать с принятием душа.

– Я уже. Инес сама вызвалась, она… она очень любезна, – Вайолет поморщилась и втянула воздух, ощутив мимолетную боль, когда Алекс отделял засохший бинт непосредственно от раны. Опустив взгляд, девушка рассматривала на своем запястье все оттенки красного, вперемешку с фиолетовым прямо по контуру раны. Порез был аккуратно зашит пропитавшимися кровью темными нитками.

Завидев на губах врача ухмылку, Вайолет даже сначала не поверила, что те могут быть не только в плотно сомкнутом виде.

– Что, не нравится как выглядит?

– Да нет, просто… непривычно. Я раньше не видела в живую швов и… зашитых ран… так близко.

– Так значит раньше ты ничего такого не пробовала делать?
– Алекс выдавливал светлую мазь на марлевую подушечку.

Вайолет отрицательно покачала головой, завороженно наблюдая за тем, как аккуратно и профессионально появляется свежий белый бинт на ее запястье.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Странно. От капельницы мне не по себе.

– Скоро я заменю на другой раствор, но а пока, - Алекс перешел на другую руку, - тебе нужно восстановиться после потери жидкости. Старайся пить побольше воды.

Вайолет улыбнулась и решила поинтересоваться:

– Вы хирург?

Тот поднял на нее светлые глаза.

– Да. А что такое?

– Так значит вы следите лишь за теми, кто… кто находится в этом отделение? То есть я хочу сказать…

– …не веду ли я наблюдение за теми, кто из психиатрии?
– закончил за нее Алекс.- Нет, там свои люди. Я лишь режу, зашиваю, веду дальнейшее наблюдение за больными. В своей бы голове разобраться, прежде чем лезть в чужую, - слегка улыбнулся тот.- А ты хочешь узнать насчет кого-то из того отделения?

– Нет, нет, это я так… интересуюсь, - в страхе принялась отрицать та.

Алекс закончил с перевязкой и хлопнул себя по коленям.

– Вот и все. Руки болят? Шевелить больно?

– Иногда. От катетера рука ноет сильнее.

– Если боль усилится, сразу же скажи об этом Инес. Как я вижу, вы нашли общий язык.

Вайолет выдавила улыбку.

– Хочешь меня о чем-нибудь еще спросить? – Алекс стягивал латексные перчатки.

– Я каждое утро должна буду приходить сюда?

– Да, - вновь сурово ответил тот, склоняясь над письменным столом и что-то записывая в большой журнал.

– Т-тогда до завтра, – быстро пробубнила та, поскорее выходя из кабинета.

Вайолет пристроилась возле лифтов напротив администрации на одном из мягких светлых стульев. Здесь просто невозможно было чувствовать себя одинокой: то и дело большие серебристые двери разъезжались в стороны, и первые посетители- волнующиеся родственники набрасывались на медсестер за стойкой администрации, дабы узнать о состоянии своих чад, таща в руках громаднейшие пакеты со всевозможной «едой» вроде мармелада или сырных шариков. Периодически из одного конца коридора в другой передвигалась каталка с каким-нибудь больным, кого-то увозили на операцию, кого-то отвозили обратно в палату. Дважды пробегал сам Алекс, в светло-зеленом фартуке, перемазанном кровью. Здесь было просто отличное место- ты вроде бы как на виду, но тебя и не замечают. Одиннадцать утра. Вайолет оттягивала поход к психиатру, прокручивая в голове всевозможные варианты избежания посещения этого кабинета вообще.

« Не собираюсь я делиться переживаниями с мозгоправами вроде моего отца. Знаю я, что это. Дома насмотрелась» Но ничего действительно достойного не приходило в голову. Девушка подтянула ноги, обхватив колени руками, пытаясь как можно дольше продолжать чувствовать присутствие жизни и людей вокруг, пока ее не заставили высказываться о своих проблемах один на один с врачом, заставляя ее большие глаза снова наполняться слезами.

– Вайолет? – Инес заметила сидящую девушку краем глаза, быстро проходя мимо и пронося большое ведро, наполненное какой-то жидкостью.
– Ты была на перевязках?

– Да.

– А почему сейчас не у психиатра?

– Эээ…

Инес нахмурилась.

– Давай, давай, ты знаешь где кабинет?

– Да, - улыбнулась Вайолет, лениво сползая со своего места.

– Не отлынивать, - по-доброму погрозила пальцем Инес, возвращаясь обратно к своим обязанностям.

«Как я могла не подумать о том, что сидя на самом видном месте в главном коридоре меня не поймает Инес? Какой же я наивняк», - корила себя Вайолет, поворачивая за угол возле огромных дверей, ведущих на лестницу. И тут она почувствовала, как плавно летит на пол.