Do you think you know everything about hospitals?

– Мама знает?
– Вайолет присела на кровати, пытаясь подтянуть рубашку. Больничная одежда была совсем неудобной и все время норовила развязаться сзади. Ноги мерзли. Постельное белье казалось холодным.

– Нет, я… я не стал пока ей говорить… Я хочу сам ее навестить, - Бэн нервно потирал синие джинсы. Раздражающе блестели его крупные наручные часы.

– Флорида?
– Вайолет разинула рот. – Ты собрался к ней во Флориду??

– Милая, как ты думаешь, будет лучше рассказать ей при встрече, чтобы ей было легче перенести или же сообщить новости по телефону?

Глаза Вайолет были широко распахнуты. Отек постепенно проходил и цвет кожи вокруг глаз становился более-менее нормальным.

– Да она вообще тебя видеть не хочет!

– Вайолет, я знаю, что я делаю! – желая сменить тему, он поднял с пола сумку.- Здесь все, что ты просила, плюс несколько бутылок воды. Еду мне не разрешили проносить, – Бэн порылся в сумке и показал Вайолет джинсовую рубашку.

– Я помню, как мама подарила тебе свою рубашку, потому что ты любила надевать ее в детстве… я подумал, тебе будет приятно носить ее в такой, - он сглотнула, - такой период жизни…

Вайолет скривилась в улыбке. Ямочка проступила в уголке губ, и это заставило улыбнуться и Бэна.

– А телефон?

– У них сейчас почти нет сотовой связи, в связи с ремонтными работами в каком-то крыле.

– И как же я смогу до тебя дозвониться?

– Телефон есть на стойке администрации. Инес сказала, что ты сможешь к ней обратиться, когда тебе потребуется.

Вайолет откинулась на подушку.

– Класс. Я как в психушке…

Бэн подавил смешок.

– Вообще-то… - и умолк. Вайолет настороженно приподнялась.

– Что?

– …

– Скажи мне!

– Теоретически, так оно и есть. В этом госпитале есть психиатрическое отделение.

Вайолет свела брови, морща лоб, всеми силами стараясь не разрыдаться.

– Не верю своим ушам, ты поместил меня в психиатрическую клинику?

Бэн хотел возразить, но воздержался. Это было правдой - он действительно заплатил деньги за то, чтобы дочь оставалась в госпитале. Вайолет ждала ответа, смотря прямо в карие глаза отца. Со стороны могло показаться, что он действительно о ней заботился, - весь такой заплаканный, уставший - но она знала, что это не так. Все люди надевают маски, кто-то иногда, а кто-то постоянно, для кого-то это вынужденная мера, а некоторым это просто доставляет удовольствие. Но так легче выжить в обществе, не получив осуждения.

– Уходи, - несмотря на ее состояние и готовность зарыдать, голос ни разу не дрогнул. – Уходи сейчас же!

– Вайолет, я не смогу прийти завтра, у меня весь день пациенты, так что лучше мне побыть…

– …можешь вообще не приходить, - процедила сквозь зубы Вайолет. Она не знала чего хочет больше - ударить его или же самой выпрыгнуть из окна. Он умел портить момент одной лишь фразой. Отцы вообще не особо заботятся о тактичности.

Бэн взъерошил волосы, затем с минуту колебался, желая что-то сказать, но, так и не решившись, развернулся и вышел за стеклянные двери в гудевший коридор.

***

Вайолет продержали в интенсивной терапии еще день, так как ее организм восстанавливался быстрее, чем предполагалось. Все это время она была изолирована от жизни вне ее собственной палаты: выходить она не желала, еду приносили на подносе. Отец, по-видимому, все рассчитал, накупив кое-каких детективов девятнадцатого века и несколько сборников поэзии - словом всего, что мог посоветовать консультант в книжном. Она настолько привыкла к своему солнечному одинокому уголку на этаже интенсивной, что с грустью выслушала новости о переводе на этаж выше.

– Шестиместная палата?- негодовала девушка, неуклюже скидывая оставшиеся вещи в сумку с тумбочки и натягивая темно-кофейный вязаный кардиган и широкие светлые хлопковые штаны не без помощи Инес - запястья все еще ныли.

– Твой отец видимо не подумал о комфортных условиях проживания в нашем отеле, - улыбаясь, Инес взяла сумку с вещами. За пару дней они нашли общий язык, что с Вайолет случалось крайне редко. От этой женщины исходила такая теплая, позитивная энергия, что с ней просто не хотелось расставаться. К тому же, ее внешний вид так и располагал к посиделкам за чашечкой чая: правильные черты лица, добрые глаза, красиво изогнутые губы, не редко расплывающиеся в очаровательной и, что самое главное, искренней улыбке. Инес всегда слушала, спрашивала что болит не потому, что должна, а потому что правда волновалась. Вайолет было страшно делать шаг за порог своей палаты. Казалось, что сейчас оборвется одна жизнь - мирная, тихая, и начнется совсем другая. Соседи в комнате - это всегда ужасно, особенно если Вы когда-нибудь бывали в лагере, тогда точно знаете, каково это. Ступив на серый короткий ворс ковра в холле, Вайолет поняла, что может быть все не так уж страшно…по крайней мере пока они на этом этаже… Проходя по коридору, Вайолет все сильнее запахивала свой свитер: то ли ее все еще колотило из-за отходняка от наркоза, то ли ей просто было не по себе. Больница казалась огромной: Вайолет успела заметить только два огромных коридора из всего возможного кличества, их пересекал еще один со стойкой администрации в одном конце и залом для отдыха в другом.

– Не бойся, здесь такие же, как и ты, нуждающиеся в помощи. Тебя никто не тронет… надеюсь… – тихо проговорила Инес, нажимая кнопку пятого этажа новенького блестящего лифта. Вайолет, к счастью, не услышала последнего слова, так как была слишком занята своими мыслями.

– Я не боюсь, – она убрала падавшие пряди со лба двумя руками, кутаясь в кардиган, словно будущая бабочка в коконе.
– Просто я ненавижу больницы…

В плане мебели и интерьера этот этаж не особо отличался от предыдущего. Собственно, лишь этим они и были схожи…

Первое, что увидела Вайолет, стоило дверцам лифта со звоном распахнуться, - худой мужчина в длинной ночной рубашке залезал на стойку администрации, раскидывая брошюры по ковролину, а две медсестры пытались попасть иглой с успокоительным в его тощее тельце.

– Что с ним?
– Вайолет все еще смотрела на это представление, быстро проходя за Инес по коридору. Та убавила шаг и понизила голос.

– Крыло, которое было приспособлено под психиатрию сейчас находится в жутком состоянии. Несколько пациентов устроили настоящий погром: водопроводные трубы прорвало во всех туалетах из-за чего чуть не случился потоп, поломана половина мебели, один больной взорвал петарду… уж не знаю кто ее ему пронес, - Инес с грустью вздохнула, словно бы сама была свидетелем всего вышеперечисленного, - так что всех менее буйных пришлось перевести в этот корпус, а остальных на время поместить в ближайшие клиники.

– То есть со мной в палате будут психически нездоровые?
– устало спросила Вайолет, прекрасно предугадывая ответ.

– Мы переселили всех обычных пациентов вроде тебя в палаты друг к другу, вследствие чего в некоторых по шесть-восемь человек, освободив для пациентов из психиатрического отдельные комнаты. Но все не помещаются и поэтому некоторые, самые спокойные и вменяемые, находятся в палатах с такими же как ты.

Вайолет ничего не ответила, лишь понимающе кивнула. Казалось, длинный широкий коридор никогда не кончится. Так всегда, когда ты не знаешь куда тебя ведут. Слева и справа располагались прозрачные двери палат. Кто-то прохаживался от одной стенки к другой. Во всей обстановке, во всех вещах проскальзывало ощущение одиночества и страха. Люди существовали, просто двигались, их можно было видеть, но они не жили. Одна старушка слегка потянула за край кофты Вайолет, желая пощупать ткань.

– Патриция, не надо, - успокаивала ее Инес. Та отпустила и пошла дальше вдоль стены, словно Вайолет и не существовало.

– Вы всех знаете по имени?

Инес улыбнулась.

– Я имею с ними дело каждый день, мне приходится. Некоторые успокаиваются только благодаря мне. Но я люблю их всех, на самом деле почти все, кого держат в психиатрических клиниках, просто очень одиноки, и стоит кому-нибудь попытаться это исправить, то дело сразу идет на лад. Я считаю, что если такой человек появляется в жизни одного из этих бедняжек, - Инес махнула рукой на сидящих на широкой металлической скамейке пациентов - то формально его можно выписывать.