Do you think you know everything about hospitals?

– О-о-окей, – в Вайолет проснулся азарт и чувство некоего превосходства над остальными пациентами. Кекс или питьевой йогрут? Что же это может быть?

***

Замечание Зои по-поводу бледности Вайолет прошло мимо ушей. Вообще многое в последнее время не доходило по назначению, не оставалось в памяти и разуме девушки. Что делала днем- это она помнила, а вот как прошла путь из одного коридора в другой – нет. Но страшно было не то, что она не помнила самой дороги, а то что она даже и не подозревала, что не помнит.

***

Многие пациенты выходили на пешие прогулки перед сном после ужина. Но Вайолет на улицу не тянуло. Хоть и ясная (насколько это возможно для вечернего времени суток), но ветреная погода вселяла холод в тело, заставляя девушку подрагивать даже стоя возле окна. Книги, что стояли на полках в малой игровой, по большей части представляли собой справочные материалы по анатомии и биологии. Из нормальной литературы были лишь детские книжки писательницы Эстер Вилкин, произведения которой Вивьен читала дочери по вечерам. Вайолет обрадовалась, увидев знакомые иллюстрации. Схватив коллекцию, девушка устроилась на ковре, болтая ногами и листая книжки одну за другой, освежая в памяти теплые детские воспоминания и попивая через трубочку из большого пакета сока, припасенного Зои еще с завтрака.

Вайолет радостно улыбалась, переворачивая страницы любимой книжки этой писательницы - «Good little, bad little girl». Вот на первой странице рисунок кирпичного особняка. Такой детский, далекий, но в тоже время такой настоящий, похожий на теперешний дом семейства Хармон.

А вот страница, где мама «Хорошей девочки» угощает ее печеньем. Вайолет всегда просила маму испечь ей что-нибудь, когда видела эту иллюстрацию. Вивьен была замечательной матерью. Она старалась. Бэн всегда поддерживал ее, говорил, что Вайолет вырастет такой же умной и красивой, как и ее мать. Девушка старалась оправдать их надежды, пытаясь почерпнуть все, что может ей пригодиться в будущем из услышанного или увиденного. Но, видимо, эта книга не справилась со своей задачей: в Вайолет смешалось по чуть-чуть от плохой и хорошей героини «Good little, bad little girl».

Старые книги - удивительно замечательные хранители воспоминаний. Можно открыть любую страницу и погрузиться в давно забытые, казалось бы, и вовсе стертые из памяти воспоминания. Пускай даже вот так вот, лежа на большом ковре в пустой игровой больницы Хантингтон с пакетом концентрированного сока в одной руке и длинной иголкой катетера в другой, Вайолет все равно была рада этой маленькой экскурсии в то время, когда жизнь еще могла ее удивить, удивить чем-то радостным, интересным, полезным.

Flashback.

«Незнание – сила» - процитировал знаменитое произведение Оруэлла «1984» Ричард Янг в своем личном дневнике все тем же правильным, ровным почерком. С этой строчкой можно быть и согласным и не согласным. У всего есть две стороны, просто надо знать с какой смотреть. А главное с чьей стороны. Для Ричарда эти слова были своеобразным лозунгом, девизом его жизни. Чем больше скрыто от посторонних глаз, тем лучше.

На лбу выступила испарина. Ручка безостановочно щелкала в одурманивающей тишине морга. Ричард снял наушники и прошел в соседнее помещение за полотенцем.

«Нельзя. Нельзя. Нельзя.» - повторял себе паталогоанатом, стараясь дышать ровно и спокойно. Затем его словно переклинило. Мужчина выпрямился, расправил плечи. Усмешка медленно заиграла на губах. Он здесь один, не контролируем. Совсем один. Так почему же нельзя? Еще раз протерев лоб Ричард откинул полотенце и направился к холодильному отделу.

========== Abba - Does Your Mother Know ==========

Сонная апатия медленно рассеивалась, взгляд фокусировался на стене палаты. Помещение окутывало дымчато-синее свечение, которое обычно бывает где-то за час до рассвета. Все, абсолютно все, включая живых пациентов, обволакивала вялая неподвижность. Сонливость одурманивала, словно опийный мак. Никто не укрылся от чар ночи, кроме Вайолет.

Если бы ее сейчас разбудили, сказав, что уже вечер, она бы поверила - настолько бодрой та себя чувствовала. Потратив минуту на оценку ситуации, девушка, убедившись, что все спят, приподнялась на кровати. Хлопковые светлые штаны приятно прошуршали от трения с больничным постельным бельем, босые ноги коснулись пола, нащупывая кеды. Хотелось пить.

Рядом с дверью висело большое зеркало. Пройдя мимо, Вайолет тут же с ужасом вернулась, чуть не двинув с места кровать Стефани: волосы спутались с одного бока, примявшись с другого, контуры глаз имели чуть сиреневый оттенок. Такой же, как когда она только поступила. Словно передоз – это инфекция, которая может отступить, а потом вернуться.

Голова была тяжелая, как при похмелье. Личико девушки скривилось в неодобрении. Вайолет потянулась к рукавам майки, желая поправить перекосившуюся ткань, но тут показалось, что…

… нет, не показалось.

– Дьявол! – Вайолет уставилась на свои запястья. Бинты чудным образом сползли вверх, оголив швы, сейчас будто туго перетянутые жгутом. Дремота спала, и теперь чувствовалось давление в руках, словно кровь больше не поступала к кончикам пальцев. Раны начинали ныть. – Дьявол, дьявол, дьявол! – беспомощно ругалась та, в панике стараясь сдвинуть повязки на место. Безуспешно. Вайолет лишь вызвала боль. Подавив болезненный стон, девушка прошмыгнула за дверь.

Мертвая тишина коридоров не вселяла в Вайолет ничего, кроме растущей тревоги. Только лампы на потолке издавали пугающее гудение. А что, если никого нет? Кто ей поможет? Куда идти? Где ночью искать врачей?

Глубокий вдох. Выдох. Снова вдох. Спокойствие. Главное спокойствие. Без паники.

Пост пустовал. На поверхности стойки администрации валялся большой фонарь и скомканные листы газеты. Вайолет злилась. Почему когда нужен хоть кто-то, пускай даже спящий медбрат, никого никогда нельзя найти?

Вайолет делала логические выводы, лихорадочно перебирая возможные варианты. Ей нужен санитар. Причем срочно, пока инфекция не попала в раны или, чего хуже, швы не разошлись. И куда так быстро испарилось ее наплевательское отношение, касаемо собственного здоровья?

Она даже не знала, сколько сейчас времени, лишь судила по синеватому свечению вокруг себя. Пять, может шесть утра. Когда вообще светает в октябре?

Коридоры сменялись еще одними, за поворотом шел другой и так далее, пока паника, растущая в теле Вайолет, не достигла своего пика. Пусто? Неужели все вымерли? Лихорадочно читая таблички на дверях, указатели и вывески на стенах, девушка понимала, что это совсем не то, что нужно. Рентгенология? Она тут была вчера? И что еще к черту за эндокринная хирургия?

А что она вообще ищет? Где спят санитары? Должны же быть какие-то комнаты для дежурных врачей…

Вайолет остановилась. Дежурные!

– Ну конечно… - девушка быстро замельтешила по проходу, слыша мягкие шаги. Свои собственные? Изредка Вайолет оборачивалась, пытаясь утешить себя тем, что она одна, что за ней никто не идет, что это именно ее шаги. Жутковато видеть другой конец темного коридора, когда в памяти всплывают образы и кадры просмотренных хорроров. Одно дело считать происходящее на экране чушью, сидя дома, а другое – самой в этом вариться, ощущая, как непрошеный холодок все быстрее и быстрее забирается под кожу, заставляя верить в невозможное.