Доблесть русских людей
Шрифт:
Истребители-штурмовики, грозные и тяжелые Фокке-Вульфы К-11 с двумя 37 - миллиметровыми, двумя 30 - миллиметровыми и двумя 20 - миллиметровыми авиационными орудиями, заревев белугой, сбавились высотой почти до уровня царственных крон деревьев.
Плюнули снарядом из авиапушки и прошли лезвием бритве слева от мгновенно осиротевшего пустотой холма. Теперь стало видно, как поворачивались светловолосые, но с черными со свастикой цвета асбеста повязками головы пилотов. Встав словно закрученный ловким броском гимнастический диска, на широкое крыло, оба самолета синхронно развернулись.
– Точность вежливость не королей, а тех солдат кто стволами мушкетов поддерживают их трон!
А затем скалясь, пионер-предводитель успел добавить:
– Кто мажет снарядом, измажется испражнениями разрыва!
За ними появились МЕ-309, тоже многоцелевые разработки, способные играть роль и истребителя и штурмовика. Они не реактивные, а винтовые, но тоже развивают колоссальную скорость! Могучие машины с двигателями в 2750 лошадиных сил с тремя пушками калибра 30-миллиметро и четырьмя 20, еще больше снизились. Демиург-пионер Петр Рыбаченко воспринимал их движение замелено, будто древний кинематографический аппарат сильно затормозил. Он-то понимал, что не взять штурмовик пулеметом, даже в орлиный хвост.
Но надо ловить свой шанс. Тем более, что девчата-пулеметчицы уже привстали, и смотрят крайне враждебно. Вот-вот накинуться, вырывая свое оружие захваченное босоногим оборвышем.
Не вдомек им, что у Петра Алексеевича теперь боевого опыта, что и с Покрышкиным не сравнить.
А механические ястребы смерти отвернули в сторону поля, сделали короткую горку, снова раскрутились и, прибавив скорость, понеслись на холм.
Петр Рыбаченко в сильной досаде буркнул:
– Такая цель... Сбить один - орден!
Сержант-малолетка поглядывал теперь попеременно, то на них стервятников с воздушной ямы, то на проплешневелую воронками опушку леска. И хотя Петр Алексеевич демонстрировал осторожную воинственность, уже успевший получить в прежнем бою контузию, командир, только вжимался в землю еще плотнее, словно боксер в битве с грозным панчером сгруппировался, согнув шею, чтобы таким образом представлять собой минимальную цель. На плоскостях бронированной цементированной плитки приближающихся штурмовых самолетов замигали блеклые, розовенькие и желтые точки.
Петр Рыбаченко показал им кукиш. Впрочем, паниковать и кусать губы от досады рано, вот еще один самолет, скоростной обтекаемый ТА-152 с мощнейшим вооружением понесся словно горнолыжник по склонам. И приблизился, сокращая расстояния прыжками кобры на опасную дистанцию.
Проворный пионер-демиург нажал с усилием на гашетку, с трудом упершись ногой устояв от отдачи.
Патроны смачно плюхнулись на еще не успевшую потускнеть траву, вгоняя дерн в черную массу.
Машина с шестью авиапушками и дюжиной реактивных снарядов стала рваться. Причем, бывалый вождь всех времен и народов понимая, что истребитель штурмовик так просто в лоб не пробить, поразил именно мощные ракеты с полужидкой взрывчаткой. Ты и пулемет одно общее, пули прямо в готовящийся для вас презент. Пусть детонирует масса и... Словно
взорвались хлопушки праздничного фейерверка, и паршивая смесь пираньи с коршуном рассыпалась на множество пылающих частей.Петр Рыбаченко философски выдал:
– Промах в подвигах, это характерная черта, тех, кто стремиться откосить от ратной службы!
И успел, скороговоркой добавить:
– Кто косит от армии, будет скошен косой дезертирства и порабощения!
При падании обломков самолета, глухо громыхнуло и сразу же стихло.
Девчата-воительницы радостно воскликнули:
– Ну, ты Эль настоящий орел! Сам товарищ Сталин мог бы гордиться тобой!
Верховный главнокомандующий над пионерским корпусом едва удержался, от того, чтобы не назвать Сталина, то есть своего любимого вождя усатым козлом. За то, что фактически просрал страну Ленина.
Вместо этого он ответил:
– Главное, чтобы мной гордилась Родина!
И юный воитель Петр Алексеевич пропел из интернационала:
– Вставай проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущенный, на смертный бой идти готов!
А затем философски изрек:
– Самое страшное проклятие, проклятая неудача в совсем не страшных делах!
Девчата помогли поставить пулемет и самая красивая с русыми волосами, не потерявшая несмотря на скромный военный паек пышности девчонка, крепко поцеловала мальчишку, пионера-демиурга своим бархатными губами. В голове у Петра Рыбаченко закружилось, и алая краска невольно залило лицо, хотя казалось чего смущаться с его малолетним опытом?
Все равно когда-то да придется начинать!
Внезапно воздух вокруг, словно попавший в капкан медведь заныл, и верхушка холма покрылась воющими и разлетающимися осколками камней, вырывающимися из невысоких столбиков коричневой пыли, поднимающихся вокруг. Два истребителя-штурмовика промчались прямо над холмом, и ушли, раскачиваясь, в сторону реки.
Великий пионер-пацан, снова хватается за пулемет, расталкивая девчат, кричит:
– Да я их сейчас окантую в ольховые гробы!
Приподнявшись над бруствером, почувствовавший себя героем Петр Алексеевич подпрыгнул на босых носочках, выискивая достойную цель. Но как на зло не видно ни рам ни "табуреток". А вот командующий сержант подскочил, в досаде выдернул из рук оружие, проорав:
Не мешай старшим, лучше копай!
Без церемоний выложил его пулемет на сошки. Мальчишка и одновременно пионер-демиург снисходительно подчинился и снова с показным исступлением начал выгребать землю сорванной с затылка начальника массивной каской. И посвистывал...