Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник)

Наступила звонкая, напряжённая тишина.

– Вик? – не выдержал Витя. И, заискивающе заглядывая мне в глаза, выдохнул.
– Ну возьми его, а? Всего ж на месяц.

– Сколько?!

– Вик, ты же знаешь, у мамы аллергия на кошек, а сеструха.., - завёл старую песню Витя.

Я не слушала. Я смотрела на мокрого, вздрагивающего кота и не могла оторваться от его разноцветных – зелёный с жёлтым – глаз. В них горела ненависть, самая настоящая и совершенно по-человечески разумная.

– …Вик, он же не всегда такой, он на самом деле милый, пушистый…

– А чего он на меня так смотрит?

Витя осёкся на полуслове – и тоже уставился на кота. Если бы я верила в такие вещи, то могла бы сказать, что между хозяином и котом происходил мысленный разговор, в результате которого кот отвернулся и принялся вылизываться, а Витя повеселел.

– Вик? А помнишь, ты у меня на айфон занимала?

– Кто старое помянет, - начала я, но Витя, прекрасно понимавший, что денег у меня сейчас нет, махнул рукой.

– Можешь не отдавать. Только… ты уж позаботься о моём котике.

«Котик» оторвался от задней лапы и мрачно покосился на меня.

Да уж! Пятнадцать тысяч за «позаботиться»? Нокаут.

– Хорошо, - вздохнула я.

– Я знал, что ты настоящий друг! – сияя, пафосно объявил Витя, а кот, бросив на меня ещё один, на этот раз презрительный, взгляд, вернулся к умыванию.

«Котика» звали – внимание – Вильгельм. К нему прилагался лоток с наполнителем, мисочки с нарисованными на бортиках розочками, мешок «Китекета» и переноска. «Остальное купишь, если понадобится», - сказал напоследок Витя, протянув мне пятитысячную купюру. И в ответ на мой изумлённый взгляд промямлил: «На непредвиденные расходы». Не знала, что коты так дорого обходятся!

«А ему когтеточка не нужна?
– спохватившись, написала я Вите, когда после его ухода кот принялся обходить квартиру, задумчиво обнюхивая углы. – Или мышка-игрушка какая?» Хотя представить, что этот котяра играет с мышкой… У меня не хватало воображения.

«Ни в коем случае! – пришёл ответ. – Никаких мышек! Просто оставь его в покое, он сейчас освоится!»

Кот освоился на ворохе ожидающего глажки чистого белья. И, когда я его оттуда спихивала, сначала утробно рычал, а потом подскочил, как ужаленный – стоило попытаться взять его на руки. Побегав за ним по комнате – кот нервно косился на меня и молотил хвостом – я решила последовать совету Вити и оставить его в покое. Тем более настало время обеда, который следовало ещё приготовить.

Я люблю готовить. Это восхитительно-успокаивающее чувство, когда ты стоишь у плиты и в состоянии, близком к трансу, помешиваешь соус или сыпешь тоненькой струйкой рис… И совершенно в эту идиллию не вписываются два разноцветных глаза, следящие за мной с разделочного столика.

– А ну брысь!

Подскочив не хуже, чем я до этого (но у кота не было в руке горячей сковородки), Вильгельм шмякнулся на пол, огрел меня сердитым взглядом и, гордо подняв хвост трубой, удалился в комнату.

Я осталась – собирать с пола недоделанный плов.

Во время обеда Вильгельм прошествовал на кухню, не спуская с меня презрительного взгляда, взобрался на соседний стул и, подперев морду лапкой, принялся выжидающе на меня смотреть.

– Тоже хочешь? – фыркнула я, чувствуя себя, по меньшей мере, неуютно под его взглядом. – Мечтай.

Градус презрения вырос. Чтобы донести его до меня, Вильгельм принялся урчать. На одной ноте, не прерываясь на вдох.

Я положила вилку.

– Ну-ка сиди тут. Сиди-сиди.

Кот сидел. И даже повернулся, когда я наставила на него камеру – уже предвкушая, как эта рыжая бестия станет звездой Инстаграма… «Будущая звезда» терпеливо дождалась, когда я включу вспышку, настрою чёткость – и в нужный момент долбанула по камере лапой.

Никогда не думала, что я настолько не люблю котов…

***

Вильгельм не ел «Китекет». Ни в каком виде – даже с моей ладони. Даже если упрашивала. Зато с удовольствием поедал жареную картошку с грибами – пока я бегала вокруг, решая, что хуже: если кот помрёт от голода или окочурится от колик.

Витя, узнав про картошку, написал что «котик ещё очень любит пиво». Я подумала, что шутка весьма плоская.

На третий день Вильгельм принялся ходить по квартире на задних лапах. Покачиваясь, уморительно-прямо держа спину. И всё также презрительно глядя на меня.

Витя на звонки и сообщения больше не отвечал, так что я сочла за лучшее отвести Вильгельма к ветеринару. Благо идти было недалеко – ближайшая клиника имелась буквально под боком, в соседнем доме.

Вильгельм и врач – усатый усталый дяденька в почтенном возрасте – внимательно изучали друг друга.

В кабинете стояла подозрительная тишина, я мялась у ветеринарного стола, а эти двое смотрели…

– Девушка, а вы не хотите продать кота? – поинтересовался вдруг врач, не сводя с Вильгельма внима-а-ательного взгляда.

– Нет, - выдавила я. – Он вообще не мой… А что, всё так плохо?

– Нет, - улыбнулся добрый дядя ветеринар. – Всё просто замечательно.

И прыгнул на кота. Серьёзно – всем весом на ветеринарный стол. К чести стола – тот только вздрогнул. К чести Вильгельма – он не то что не попался, а даже не заорал.

Следующие пять минут кот и дядя-врач бегали друг за другом и друг от друга. В полном молчании. По кабинету разносилось только тяжёлое дыхание ветеринара и поскрёбывание коготков Вильгельма – его заносило на поворотах.

Когда я отмерла, Вильгельм удачно проносился мимо – я схватила его за шкирку и, пока не успел опомниться, запульнула им в переноску.

– Девочка, продай кота! – заревел мне вслед врач, когда, прижимая к груди переноску, я выпрыгнула за дверь. – Продай, по-хорошему прошу!

– Да вы с ума сошли!
– пискнула я.

Вильгельм сидел тихо, хотя, подозреваю, ему было что сказать.

***

Дома кот, будучи извлечён из переноски, вылизывался. Долго и вдумчиво. Мне очень хотелось последовать его примеру – может, помогло бы успокоиться.

– И что это было? – выдохнула я, ища в сумочке телефон.

Витя по-прежнему не отзывался. Я подумала и набрала мамин номер – поделиться, как мне казалось, забавной историей.

Вместо мамы в трубке раздалось:

– Продай кота, - голосом ветеринара.

Я задумчиво потрясла телефоном. В трубке царила тишина.

– Мам? – попробовала наудачу я.

– Продай кота! – проревели мне.

Я покосилась на Вильгельма и – чем чёрт не шутит – задумчиво поинтересовалась:

– А сколько дадите?