Добрая злая любовь
Шрифт:
Но Наташа ничего не ответила. Она просто убежала. Сказать Насте о том, что ее отец негодяй, она не могла.
– Мирт? Да, это довольно неприхотливое растение, – подтвердила Наташа. Она беседовала с молодой, ухоженной женщиной в кожаном пальто, которая часто заглядывала в магазин. Видимо, та составляла у себя дома коллекцию из цветов. – Сейчас я вам его покажу. – Она принесла растение к стойке, чтобы женщина могла его получше рассмотреть. – Вот... Маленькие овальные листочки, блестящие и ароматные. Летом мирт цветет белыми цветками, а сейчас,
– Пожалуй, куплю его, – кивнула женщина. – Мирт... Что ж, у меня еще не было мирта. Какие миленькие ягодки... Очень оригинально.
– Есть еще паслен, – спохватилась Наташа. – Если вам нравятся растения с ягодами, могу предложить паслен. Сейчас я вам и его покажу... – и она принесла очередное растение. – Но учтите, ягоды у паслена ядовитые – пробовать их нельзя. Если у вас есть дети...
– У меня нет детей! – нетерпеливо отмахнулась покупательница и склонилась над пасленом, усыпанным множеством мелких ягод. – Боже, какая прелесть!
– Скоро Рождество, а паслен покупают именно к Рождеству, – принялась терпеливо объяснять Наташа. – Он любит солнечный свет и прохладу... Летом цветет крошечными цветками, затем образуются зеленые ягоды, которые к зиме меняют цвет – к Рождеству они становятся ярко-красными, оранжевыми... Вот, обратите внимание – ягоды уже начали краснеть. На фоне темно-зеленой листвы смотрится очень эффектно! – с восторгом произнесла она. – Если соблюдать все условия, то ягоды могут не опадать в течение нескольких месяцев...
– Беру, – решительно произнесла покупательница. – Беру и мирт, и паслен.
В четвертом часу начало темнеть, и Наташа включила еще несколько ламп – некоторые из ее растений нуждались в подсветке. А за окном, в фиолетовых сумерках, кружилась метель, нагоняя тоску.
Начало декабря.
Еще никогда Наташа не чувствовала себя такой одинокой, такой несчастной...
Она мельком взглянула на свое отражение в одном из многочисленных зеркал – тоненькая девушка в клетчатой юбке-шотландке до колен, в темной водолазке и коротком жилете. Плотные темные колготы, ботинки на шнуровке, два забавных пучка на голове... Школьница, да и только.
Нет, Наташа понимала, что она мила и симпатична, что может нравиться многим. Но иногда ей хотелось выглядеть роковой женщиной-вамп, от которой цепенеют мужские сердца. Наверное, именно такие нравились Никите...
Она залезла на табурет и принялась протирать широкие листья у монстеры.
Звякнул колокольчик у двери.
Не оборачиваясь, девушка продолжала колдовать над своими цветами.
– Наташа...
Он неожиданности она чуть не свалилась с табурета – Никита едва успел подхватить ее.
– Ты?.. – неловко пробормотала она, стоя лицом к лицу с ним. От Никиты веяло свежим морозцем – он только что зашел с улицы.
– Я...
Он улыбнулся – тонкие лучики морщинок образовались вокруг его зеленовато-карих глаз. На темных, коротко стриженных волосах блестели капельки от растаявшего снега.
– Куда ты пропала, Наташа? – спросил он с укоризной. – Я искал тебя!
– Как – искал? – удивилась
она.– Так... Заходил сюда несколько раз, но эта мрачная девица, – он кивнул в сторону Вики Абрамовой, сосредоточенно вязавшей очередной букет, – отказалась дать мне твой адрес. Сказала что-то вроде того – шляются здесь всякие...
– Ну правильно, она же не знала, кто ты, – пожала Наташа плечами. – А я просто решила взять небольшой отпуск.
Они стояли и молча глядели друг на друга.
– Наташа...
– Что?
– Я так рад, что наконец-то нашел тебя... Знаешь, несмотря ни на что, это было замечательное приключение.
– Приключение... – усмехнулась она, вспомнив темное подземелье григорьинского замка. И то, как Никита обнимал ее тогда. Для него это было обычным приключением...
– Почему ты грустная? – вдруг спросил он, прикоснувшись кончиками пальцев к ее щеке. – Ты все еще сердишься на меня?
– Нет, – она отвернулась, чувствуя, как тяжело ей от той мучительной, ничем не истребимой любви к этому человеку, которая не отпускала ее.
– Я был дураком. Я... – Он повернулся – Вика Абрамова таращилась в их сторону с холодным любопытством. – Послушай, ты скоро заканчиваешь? Мы могли бы где-нибудь посидеть...
– Еще часа полтора, – взглянула Наташа на часы.
– Я буду ждать тебя в кафе на соседней улице. Знаешь – кафе-мороженое...
– Знаю, – кивнула она. – Мы там с племянницей часто бывали.
При воспоминании об этом сердце ее сжалось. Настя... Наверное, она потеряла ее навсегда.
– Кто это, Натка? – крикнула Вика, когда колокольчик звякнул за его спиной. – Да, забыла сказать – он заходил несколько раз, спрашивал о тебе... Такой настырный!
– Этот? Просто – человек один...
Рассказывать Вике о том, кем для Наташи являлся Никита, было бы слишком долго. Да она и не поняла бы запутанную историю о ее наваждении, о поисках, ревности, хитросплетении интриг...
В начале седьмого Наташа вышла из теплого, залитого ярким электрическим светом салона цветов в холодную декабрьскую ночь.
В кафе-мороженом, несмотря на погоду, почти все столики были заняты. Никита сидел за дальним, возле окна, и сосредоточенно печатал что-то в своем серебристом крошечном ноутбуке. Желто-зелено-синий полумрак, зеркальные шары под потолком, которые, кружась, отбрасывали блики, нарисованные фантастические существа на стенах...
Наташа встала у дверей – какая-то нерешительность вдруг напала на нее.
Не отрываясь, она смотрела на Никиту. Тот ничего не замечал, сосредоточенно уставившись на монитор. Эта картинка напомнила Наташе прошлое. Тот день, когда она провожала сестру на вокзал.
Внезапно Никита поднял голову. Он заметил Наташу и улыбнулся. Махнул рукой...
Она подошла к столику.
– Я тебе кое-что заказал, – сообщил он и помог Наташе снять куртку. Потом пододвинул стул. – Еще не успело растаять...
Разноцветные шарики мороженого – ванильный коктейль с высокой шапкой из взбитых сливок. «Наверное, он принимает меня за ребенка, – неожиданно решила Наташа. – За неразумную девчонку, к которой ничего, кроме дружеского сочувствия, нельзя испытывать...»