Добрая, злая
Шрифт:
– А чего так? Рано утром вставать надоело?
– Да не… Чего ж мне надоест-то, я уж привычная… Просто наш хозяин заскучал, решил свое хозяйство прикрыть. Не понравилось ему с коровушками возиться, говорит, дело неприбыльное. Вот если бы покупатель какой нашелся… Ты, Вань, случаем, не найдешь ли хорошего человека, чтобы хозяйство купил? Жалко коровушек-то…
– Да отчего ж не найти, найду… Да я и сам бы не прочь… У него, у вашего фермера, вполне приличное хозяйство, между прочим. А ведь это мысль, бабушка Сима!
– Да ладно тебе, Вань… Как ты будешь хозяйством
– А я и не смеюсь. Я вполне серьезно… Вот брошу все к чертовой матери, перееду сюда на жительство и фермером заделаюсь! Я ж мужик, в моих жилах крестьянская кровь течет, и здесь мои корни, в конце концов… Все, решено, идем смотреть ферму! – И, подтолкнув ее локтем под бок, скомандовал вполне решительно: – Ну, ты поела, Сань? Вставай, пойдем ферму смотреть!
– Ага, пойдем! – с готовностью отодвинула она от себя пустую тарелку.
– Да куда вы заторопились, оглашенные! – испуганно вскинулась им вслед баба Сима. – У меня вон еще картошка с грибами да пироги с прошлогодней брусникой…
– Спасибо, баб Сим, мы уже наелись! – уже от порога весело поблагодарила она, всовывая ноги в кроссовки.
– Э, нет… – по-хозяйски сдернул с ее ноги щегольскую белую кроссовку Иван, – для посещения фермы такая обувка вряд ли подойдет… – И, обернувшись к старухе, скомандовал: – Дайте-ка ей какие-нибудь сапоги или чуни, баб Сим!
– Ну прям! – жалобно заскулила она, пытаясь вытянуть из его рук кроссовку. – Не надо мне никакие чуни! Я и так некрасивая, а еще и в чунях буду!
– Так… Повторяю еще раз для особо умных и начитанных… – с улыбкой приблизил к ней лицо Иван, – чтобы я больше от тебя про некрасивую вообще никогда не слышал, поняла? Еще раз услышу – вожжой по заднице огрею…
– Ой, как страшно! – кокетливо закатила она глаза к потолку, не в силах сдержать счастливой улыбки. – Ладно, так и быть, сапоги надену… А ты! Знаешь, ты кто? Ты жуткий диктатор и деспот, как выяснилось!
– Да, я диктатор и деспот. Иди давай, не разговаривай…
На улице уже вовсю хозяйничали поздние сумерки, синие, холодные, густо сдобренные рваными клочьями тумана. Завалившееся за горизонт солнце, будто рассердившись на пасмурное небо, не давшее за целый день проникнуть ни одному лучику, оставило после себя жуткие неудобоваримые глазу краски – смесь грязно-бирюзового с бледной желтизной. И лишь там, вдали, темнела алая полоска заката, как обещание погожего дня.
– Смотри! Видишь, какой закат? Значит, завтра хороший день будет! – обнял ее крепкой рукой за плечи Иван. – Да и сегодняшний был… Тоже ничего… Да, Сань?
– Да… Этот день я на всю жизнь запомню… – тихо произнесла она, уютно устраиваясь под его рукой. – Не день, а счастливый подарок… Слушай, а ты и впрямь, что ли, собрался эту ферму покупать? На полном серьезе?
– Ну да… – глянул он на нее слегка удивленно. – Я всегда, к твоему сведению, принимаю только серьезные решения…
– А… зачем?
– Что – зачем?
– Ну, покупать – зачем?
– Да как это… Ах да! Чего ж это я! Я ж тебе самого главного вопроса еще не задал…
– Какого
вопроса?Сердце у нее внутри обмерло, потом забилось толчками пугливого ожидания. С трудом втянула в себя воздух да так и застыла, боясь выдохнуть. Ну что ж он молчит, окаянный…
– Сань… А ты смогла бы навсегда здесь остаться? Ну, то есть… Со мной?
Ох… Вот оно. Вот он, поворот судьбы, момент принятия жизненного решения. Вот так, сразу… Как тут не растеряться-то? Когда сердце зашлось от радости, а испуганные мысли вдруг сбились в комок да вылетели наружу глупым сомнением:
– Я… Не знаю, Иван… А как же институт, и мама…
Сказала и схватилась руками за щеки, пытаясь унять панику в мыслях. Господи, да что ж она такое говорит? Как это – не знает? Да все она прекрасно знает, и к черту институт, который, кстати, тут вообще ни при чем, можно и на заочное перевестись! И мама… Маму, конечно, к черту послать нельзя, но, с другой стороны, при чем тут мама, если свое, собственное решение надо принимать? Довольно счастливое решение?
Остановилась, бросилась ему на шею, даже взвизгнула неприлично от распирающего изнутри счастья:
– Да, Иван, конечно же да! Я… Я просто растерялась немного, прости… Испугалась, что мне столько счастья сразу не пережить…
Он засмеялся, с силой прижал ее к себе, нашел губы, целовал долго… А оторвавшись, решительно развернул за плечи, потянул за руку в сторону своего дома.
– Иван… А куда мы идем? Мы ж на ферму хотели!
– Потом, все потом… Какой мне глупый чертенок попался, честное слово…
Утром проснулась от странного звука – будто колоколец где-то звенит. Откуда ему здесь взяться? Вроде вчера в доме Ивана никаких колокольчиков не наблюдалось… Открыла глаза, зажмурилась от проникшего в щель занавески солнечного луча, повернула голову… Оп, а Ивана-то и нет. Лежит на его подушке записка, всего несколько слов: «Я не стал тебя будить, рано уехал. Днем позвоню, жди».
Соскочила с постели, торопливо натянула на себя одежду. Интересно, который сейчас час? А вдруг уже – день? А вдруг он звонил, телефон-то она у бабы Симы оставила!
Влетела в дом, нечесаная, неумытая, насмерть перепугав старуху:
– Где мой телефон, баб Сим?
– Да уймись ты, оглашенная! Эк тебя бабьим счастьем-то окатило! Вон твой телефон, на подоконнике лежит… В который уж раз тренькать принимается…
Телефон, словно услышав ее ворчание, снова «затренькал», и она схватила его торопливо, краем глаза узрев на дисплее заветное имя – «Иван»…
– Ну что, спящая красавица, изволила наконец до телефона добраться?
– Ага, изволила… А чего ты меня не разбудил? Уехал, главное… Мы же ферму хотели посмотреть!
– Да я уж сходил с утра, посмотрел… И с хозяином успел договориться. Он своим парнем оказался, из местных. Так что все нормально, Сань! Покупаем! Все будет отлично, как мы и задумали, слышишь?
– Слышу. А ты когда приедешь?
– Завтра, ближе к вечеру. Решу все дела и приеду, Сань. Ты жди меня, хорошо?
– А… какие дела?