Добронега

На ложе задвигались, завозились, зарычали мужским голосом и всполошились женским.

– Прошу прощения, – тихо но звучно сказал Хелье, открывая ставню. – Я просто прохожу мимо, а то в обход долго…

– Чтоб тебя разорвало, пьяная рожа! – крикнули ему с ложа баритонально по-польски.

– Зачем же так грубо, – откликнулся Хелье, улавливая смысл фразы и вставая на подоконник.

С подоконника он заступил на карниз, прошел боком некоторое расстояние, взялся за уступ, попросил помощи у Создателя, и прыгнул вперед и вверх, перемахивая узкий проход между стенами и удачно, мягко падая ладонями и локтями на широкий карниз светелки. Закинув ногу на карниз, он подтянулся, встал на колени, повернулся боком, а затем спиной к стене. Окно светелки было тускло освещено. Хелье приблизился к нему и осторожно, чтобы не сверзиться (внизу было совершенно темно, и как далеко земля – неизвестно), воспользовавшись тем, что одна из створок ставни была приоткрыта, заглянул внутрь. Он тут же отдернулся, очень надеясь, что его не заметили.

Нет – не заметили. Разговор продолжался, ритм не нарушился. В светелке горела печь, трещали поленья – возможно поэтому.

– Твое легкомыслие к хорошему не приведет! – уверял Марию Васс. – Вот и Эржбета его знает.

– Не то, чтобы знаю, – уточнила Эржбета. – Но я видела его в Новгороде и здесь. Он постоянно участвует в событиях. Он подослан.

– Может, его Неустрашимые подослали следить, как идут их дела, – предположил Васс. – Наблюдателем.

– Сомнительно, – сказала Эржбета.

– Не знаю. Что скажешь, Мария?

– Он слишком молод для такой миссии, – ответила Мария, помолчав. – Здесь что-то другое. Оставим его пока что. Что у нас с Борисом?

– Все готово, – сказал Васс. – Всем, кому нужно, заплачено. Можно его умыкнуть прямо из войска.

– Не надо, – возразила Мария. – Лишний шум. Нужно выждать момент, когда он пойдет на Подол пить.

– Он теперь туда долго не пойдет, – возразил Васс. – Ему Владимир запретил.

Мария засмеялась.

– Сколько всяких передвижений из-за одного пьяницы, – возмутилась Эржбета. – Прости меня, княжна, но как-то нелепо это. Да и не верю я, что Владимира можно таким образом запугать.

– Можно, – возразил Васс. – Еще как можно. Ты не знаешь, это давно было, года четыре назад. Как Борис тогда загулял где-то, пропал из виду, Владимир извелся. Думал, что греки выкрали, хотел уж войско собирать, на Царьград идти. Даже олегов щит где-то для него откопали, для пущего устрашения.

– И что же? – спросила Эржбета без особого энтузиазма.

– Да ничего. Появился Борис через неделю. На ногах стоял не очень твердо, но живой и здоровый. Отоспался потом. Нет, Владимир обязательно должен уступить.

– Да, – сказала Мария. – Это верно. Вот ты и пойдешь к Владимиру.

– А?

– К Владимиру пойдешь. Предъявлять условия.

– Почему я? Нет уж, Владимир меня не любит, да и я его не жалую. Найди кого-нибудь еще.

– Пойдешь, – заверила его Мария.

– Нет.

– Значит, не уверен ты в себе. А раз не уверен, значит так и скажем Неустрашимым. Да? Все было готово, но Вассу не хватило решимости. Вот пусть Неустрашимые потом и решают, что делать.

– Это нечестно, Мария! – возмутился Васс. – Пусть Эржбета идет! Да мало ли у нас людей!

– У Эржбеты другие дела есть. Я заинтересована в том, чтобы планам нашим следовали добросовестно. А если ты ничем не рискуешь – какая может быть добросовестность, Васс, помилуй? А так ты будешь стараться. Да и чего тебе бояться? Скажешь Владимиру, что тебя заставили, что ты не при чем. Ты знаешь, как это все преподать, не впервой тебе.

– А, да, правда? – вскинулся Васс. – А вот не пойду я никуда. Силком ты меня идти не заставишь. Хочешь ябедать Неустрашимым – ябедай. Властительница! Раскомандовалась!

Он протопал к двери и обиженно ею хлопнул, выходя.

– Он пойдет, – заверила Эржбету Мария. – Это он просто капризничает.

– Я знаю, княжна, – согласилась Эржбета. – Что-то долго не ведут нашего спьена.

– Может, он убежал.

– Нет, я верных людей послала. Убегать здесь некуда. Пойду-ка я посмотрю, что там к чему.

– Иди.

Эржбета вышла. Мария сладко потянулась и присела на кровать.

Сейчас меня будут искать по всему терему, подумал Хелье. То есть, уже ищут. Глаза его привыкли к темноте. Широкий карниз находился на расстоянии в три человеческих роста от земли. Если повиснуть на руках и удачно спрыгнуть, можно остаться целым. Но это всегда успеется. Тьма-то какая. Как в Сигтуне.

Он стал смотреть, как Мария стаскивает сапожки, развязывает гашник, расплетает кокетливую италийскую косу. Неужели у нее нет служанки? Независимая особа. Но как хороша! Как хороша, поселяне! И даже понятно, почему нет служанки. Служанки все – дуры завистливые, будут языком трепать промеж своего хорлова сословия, мол, у княжны ноги коротки, зад тяжелый, и вообще она вся нескладная. А зечем? Вот и нет у гордой Марии служанки.

Юбку она небрежно бросила на стул. Потащила рубаху через голову. Распрямилась, тряхнула негустыми волосами, отбрасывая их назад – гибкая и тонкая, несмотря на широкие бедра. Не снимая портов, Мария забралась под покрывало и некоторое время нежилась, потягиваясь. Взяла какую-то грамоту с прикроватного столика. Выбралась из-под одеяла, прошлепала босыми ногами к круглому столу у печи, взяла свечку. Вернулась. Водрузила свечку на прикроватный столик. Опять забралась под покрывало. Читает.

В дверь постучали.

– Да! – громко произнесла Мария. – Входи!

Эржбета вошла – мрачная, озабоченная.

– Не нашли пока что.

– Ну да?

– Да, – подтвердила Эржбета. – Уйти из дома он не мог. Он где-то здесь. Они там ищут, впятером. Куда-то он спрятался.

– Может, он здесь, у меня? – спросила Мария, делая серьезное лицо. – Загляни под кровать.

Эржбета поджала губы.

– Ладно, – смилостивилась Мария. – Как найдут, негодяйства над ним не учинять. Пусть постерегут до завтра. Утром я сама его расспрошу.

– Да, – сказала Эржбета неопределенно.

– Слышишь? Пусть будет утром целый и невредимый. Я не шучу, Эржбета.

– Хорошо, – Эржбета кивнула.

– Счастливых поисков, – пожелала ей Мария.

Эржбета, поклонившись, вышла.

Некоторое время Мария читала и иногда поднимала голову, размышляя о прочитанном. Хелье раздумывал, что ему делать, и совсем уже собрался прыгать вниз и, пробежав, полагаясь на удачу, четверть аржи открытого пространства, отделяющую терем от рощи, пробираться обратно в Киев, как вдруг его позвали.

– Ну, хватит на карнизе сидеть, ногами болтать, – сказала Мария сурово. – Залезай в помещение, спаситель мой.

Хелье зашевелился, отодвинул створку, скользнул внутрь, и замер у окна. Ему казалось, что он и раньше чувствовал – она знает о его присутствии. Его оглядели, оценив по достоинству слегка смущенный его вид.

– Задвинь засов, – велела Мария. – А то ведь войдет кто-нибудь.

– Без спросу, княжна? – робко спросил Хелье, чтобы что-нибудь спросить, проходя к двери и задвигая тяжелый засов.