Доброй ночи, любовь моя

– Не худей, – попросил он. – Оставайся какая есть.

Птица слетела за ними вниз. Она накормила ее тем же, что они ели сами, и птица жадно заглатывала пищу.

Она разлила по стаканам пиво. Они сидели за тесным кухонным столом и смотрели на склон горы. Дождь кончился, он услышал свой голос, бубнящий о погоде. Его поразила собственная банальность, но он не мог остановиться.

– Зимы, должно быть, больше не будет, – сказал он. – Лед крепкий, но скоро тронется. В газете написано про одного мужика, утонувшего в озере.

– Они вчера его искали. Наверное, нашли.

– Я не понимаю, как это люди так рискуют.

– Я тоже не понимаю.

– Я вот сижу и думаю.... Ты жила с этим мужчиной? С которым у тебя все кончено?

– Нет, – тихо ответила она. – Я с ним не жила. У него квартира в городе.

– Вы долго были вместе?

– Больше года.

– А почему все кончилось?

Она покатала крошки хлеба, сгребла их в кучку на столе.

– Он... С ним что-то случилось... Мы поехали вместе в тропики, в джунгли. У него было столько разных идей, хотел организовать туры с приключениями для европейцев, знаешь, чтобы люди жили прямо в джунглях, ночевали под открытым небом, испытывали трудности. Я поехала с ним, он собирался все разведать, завязать контакты с местными, которые могли бы стать проводниками. Только вот... что-то случилось... ох, мне не хочется об этом говорить.

Часть 2

Глава 1

Ее разбудил звук. Какое-то постукивание. Сон слетел в мгновение ока. Спала она в застывшей позе, вытянувшись в струнку, руки плотно прижаты к бокам. Ее бросило в пот, кожа пошла гусиными пупырышками.

Она огляделась. Натана в комнате не было.

Снова стук, затем дверь открылась.

У постели стояла женщина. Голову ее укрывала накидка, прятавшая лоб и спускавшаяся на плечи.

– Убрать, – требовательно сказала она, уставившись на Жюстину.

– Убрать? Нет, убирать не надо, спасибо.

Жюстина сидела, прислонившись к стене, натянув простыню до подбородка. Через открытую дверь проникал запах карри. С улицы слышалось гудение мотора и какие-то тяжелые удары, будто в стену вбивали что-то огромной кувалдой.

Женщина скорчила гримасу и исчезла. Дверь снова закрылась.

Жюстина осторожно встала. У нее кружилась голова. Она доковыляла до душевой, голова раскалывалась. На полу валялся бумажный листок, и Жюстина, сидя на стульчаке, наблюдала, как под него юркнула ящерица и притаилась. Жюстина прочла на листке: « Ненадолго ушел. Увидимся после обеда. Целую».

Она не посмела тронуть записку. Сняла трусы и положила их на кровать, опасаясь, что ящерица вздумает свить в них гнездо. Полотенце было только одно. Натан уже им пользовался, оно висело на стуле. Стены в гостиничном номере не доходили до потолка. Она слышала пронзительные женские голоса, быстро говорившие на незнакомом языке.

Она тщательно вымылась в чуть теплой воде. Тело ломило, суставы болели. Они почти тридцать часов были в пути. В Лондоне им пришлось ждать в тесном и прокуренном помещении, где плакали дети и не хватало стульев. Ей хотелось в туалет, но она не решалась покинуть зал ожидания, страшась пропустить объявление о посадке. Сказала об этом Натану и заметила его раздражение.

Им пришлось побегать туда-сюда по огромному терминалу, чтобы найти свой выход на посадку. Натан не любил, когда терял контроль над ситуацией. И ненавидел спрашивать.

В самолете им дали места далеко друг от друга. Натану досталось место в салоне для курильщиков. Сама она оказалась рядом с элегантной и субтильной бельгийской парой. Жюстина чувствовала себя огромной и раздутой. Она обернулась и поискала глазами Натана, но не увидела его. Она остановила одну из молоденьких стюардесс, которые скользили мимо в красивых костюмчиках, запинаясь, объяснила по-английски, что хочет пересесть. Стюардессу звали Ханной, имя ее было указано на маленькой табличке на груди. Тщательно накрашенные губы Ханны задвигались. Они четко произнесли, что если она хочет поменять место, то, извините, должна сама об этом позаботиться.

Бельгиец слышал их разговор.

– Вас с мужем отдельно посадили? – спросил он сочувственно.

– Да.

Он грустно покачал головой и пробормотал:

– Очень длинный полет.

Жюстина подумала, что у нее нет сил сидеть рядом с незнакомцами, говорить по-английски, пытаться заснуть рядом с ними, тосковать по Натану. Она встала, выбралась в тесный проход, прошла в конец самолета. Натан сидел, зажатый в кресле между двумя другими пассажирами. Он встретил ее измученной улыбкой.

– Чертова авиакомпания!

– Я просила нам помочь, а они сказали, что это наша забота.

Мимо нее протиснулся стюард, нагруженный подушками.

– Ты лучше сядь, – сказал Натан. – А то мешаешь.

* * *

Они взяли такси до гостиницы. Жара была густой и внезапной. На стене одного дома Жюстина заметила громадный термометр, он показывал 34 градуса по Цельсию, в тени. Она порылась в рюкзаке, но солнечные очки не нашла. За окном мелькали городские окраины, и она пыталась уговорить себя, что город красивый. На разделительной полосе росли пальмы и кусты с большими красными цветами. Она до того устала, что ее тошнило.

В такси работало радио, музыка перемежалась с несколькими голосами. Казалось, шла горячая дискуссия. Она не понимала ни слова. Натан сидел рядом с шофером. Рюкзаки лежали на заднем сиденье. Они купили их по пятьдесят крон за штуку в дешевом магазине, распродававшем армейское обмундирование. Там же купили почти все свое оснащение. Таковы были установки Натана. Своей группе он велел купить дешевое походное обмундирование. Его поездки рассчитаны не на богатеев.

Он научил ее надевать рюкзак, помог управиться с застежками, показал, как нужно складывать концы ремней, чтобы рюкзак сразу открывался. С внутренней стороны на крышке рюкзака шариковой ручкой было написано имя, Бу Фальк, – он таскал рюкзак во время срочной службы в армии. Жюстина представляла себе этого Фалька мальчишкой с бритой головой, размышляла, доволен ли он сейчас жизнью, счастлив ли.

Накануне вечером Натан подарил ей талисман – лохматого зверька, смахивающего на медвежонка. Она прикрепила игрушку к ремню рюкзака. Он отправится с ней в джунгли. А вернувшись домой, она повесит его на спинку кровати – напоминанием о том, что она пережила.

– Условия будут суровые, Жюстина, ты и правда уверена, что хочешь поехать со мной?

Она была уверена.

Режущий белый свет слепил глаза. Шофер и Натан на переднем сиденье выглядели силуэтами, они махали руками, жестикулировали. Натан повернулся к ней:

– Как ты там?

– Хорошо, – прошептала она. – Растеряна немного.

– Знаешь, что шофер говорит? Уверяет, что такой гостиницы нет. Но я знаю, что есть.

– Может, она закрылась?

– Ни хрена! Облапошить он меня хочет, вот что.

Повсюду, куда ни глянь, стройка. Недостроенные небоскребы тянулись к небу, слепые окна, стекла в белых разводах. Ряды машин и скутеров, на развевающихся головных покрывалах – шлемы. Наконец машина свернула в переулок между разрытыми тротуарами и кучами земли. Шофер ткнул пальцем.