Добрые предзнаменования (Пер. Виктора Вербицкого)

– А мы разве не должны были встретить… кого-то? – спросила Война.

Не было никаких звуков, лишь металлически потрескивали охлаждающиеся моторы мотоциклов.

Потом Загрязнение медленно проговорил:

– Знаете, что я еще могу сказать, я не думал, что все произойдет в таком месте. Я думал, будет, ну, большой город. Или большая страна. Нью-Йорк, возможно. Или Москва. Или сам Армагеддон.

Последовала пауза.

Потом Война спросила:

– А где, собственно, Армагеддон?

– Тебя тоже интересует? отозвался Глад. – Я давно уж собирался это посмотреть.

– Может Армагеддон в Пенсильвании, – проговорил Загрязнение. – Или, может, в Массачусетсе, или в каком-то еще месте. Куча парней с длинными бородами и мрачными черными шляпами.

– Нет, – ответил Глад. – Мне кажется, он где-то в Израиле.

– ГОРА КАРМЕЛЬ.

– Я думал, там авокадо выращивают.

– И КОНЕЦ СВЕТА.

– Правда? Ничего себе авокадо.

– Кажется, я там разок побывал, – вспомнил Загрязнение. – Старый город Мегиддо. Как раз перед тем, как он разрушился. Славное место. Интересные королевские врата.

Война оглядела зеленые поля вокруг них.

– Ой, – проговорила она, – мы не туда повернули, что ли?

– ГЕОГРАФИЯ НЕВАЖНА.

– Простите, господин.

– ЕСЛИ АРМАГЕДДОН ВО ВСЕХ МЕСТАХ, ОН ВСЮДУ.

– Точно, – кивнул Глад, – мы больше не говорим про несколько квадратных миль кустов и коз.

Последовала еще одна пауза.

– ПОЕДЕМ.

Война кашлянула.

– Просто я думала, что… он пойдет с нами…?

Смерть поправил свои рукавицы.

ЭТО, – ответил он твердо, – РАБОТА ДЛЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ.

Позже, сержант Томас А.Дейзенбергер так рассказывал о произошедшем у ворот:

К воротам подъехала большая легковая машина. Была она ухоженной и выглядела официально, хотя потом он не был уверен, почему он так подумал, или почему на одну секунду ему показалось, что у нее мотоциклетные моторы.

Из нее вышли четыре генерала. Опять же, сержант не мог точно сказать, почему так подумал. У них были правильные удостоверения. Правда, он не мог точно вспомнить, что за удостоверения, но они были правильными. Он отдал честь.

И один из них проговорил:

– Внезапная проверка, солдат.

На что сержант Томас А.Дейзенбергер ответил:

– Сэр, меня не предупредили, что в это время будет внезапная проверка, сэр.

– Конечно, нет, – ответил один из генералов. – Она же внезапна.

Сержант опять отдал честь.

– Сэр, разрешите получить подтверждение этой информации от руководства базы, сэр, – проговорил он беспокойно.

Самый высокий и тощий из генералов слегка отошел от группы, повернулся спиной и скрестил руки.

Один из других дружески обнял сержанта за плечи и заговорщицки наклонился вперед.

– Послушай-ка, – он покосился на табличку с именем на форме сержанта, – Дейзенбергер, надеюсь, ты все поймешь – тебе же лучше будет. Это внезапная проверка, понял? Внезапная. Это значит, и не подходи к рожку в тот момент, когда мы войдем, понял? И не покидай свой пост. Ты все верно понял, солдат? – добавил он и подмигнул. – А иначе ты так низко будешь закинут, что придется «сэр» говорить чертенку.

Сержант Томас А.Дейзенбергер уставился на него.

– Рядовому, – прошипела еще одна из генералов. По ее табличке, ее звали Вайна. Сержант Дейзенбергер раньше не видел генерала-женщину, но она, это точно, была лучше многих.

– Что?

– Рядовому. Не чертенку.

– Да. Это я и имел в виду. Да. Рядовому. О-кей, солдат?

Сержант обдумал то очень небольшое количество действий, которые он мог совершить.

– Сэр, внезапная проверка, сэр? – проговорил он.

– На этот раз так засекреченная, что никто ничего не знал, – отозвался Глад, который провел годы, учась вести продажи федеральному правительству, и чувствовал, что нужные слова к нему возвращаются.

– Сэр, ясно, сэр, – кивнул сержант.

– Молодец, – бросил Глад, когда тот поднимал барьер. – Ты далеко пойдешь. – Он глянул на часы. – Очень быстро.

Иногда люди очень походят на пчел. Пчелы яростно защищают свой улей, пока вы снаружи. Когда же вы внутри, рабочие предполагают, что, должно быть, управляющие разрешили, и не обращают на вас внимания; некоторые питающиеся за чужой счет насекомые, узнав это, стали жить на пчелином меду. Так же ведут себя и люди.

Никто не остановил четверку, когда они целенаправленно шагали в одно из длинных, низких зданий под лесом радиомачт. Никто на них и внимания не обращал. Возможно, их просто никто не видел. Может, видели то, что им велели видеть, поскольку человеческие мозги устроены так, что не видят Войну, Глад, Загрязнение и Смерть, когда они не хотят, чтобы их видели, и эти мозги стали насколько хорошо их не видеть, что часто ухитряются не видеть их, даже когда они всюду вокруг.

Сигнализации были совершенно безмозглы и ничего не думали, просто видели четырех людей там, где их не должно было быть, и звенели, да не просто звенели, отчаянно.

Ньют не курил, поскольку не позволял никотину входить в храм своего тела, или, точнее говоря, в маленький жестяной храмик Уэльского Методиста своего тела. Если бы он курил, то, чтобы успокоить нервы, затянулся бы в этот момент сигаретой.

Анафема целенаправленно встала и расправила складки на своей юбке.

– Не волнуйся, – проговорила она. – Этот звон к нам не относится. Вероятно, там внутри что-то происходит.

Она улыбнулась в его побелевшее лицо.

– Пошли, – бросила она. – Это не О-Кей Коррал.

– Нет. Но для начала лучше бы какое-то оружие, – отозвался Ньют.

Она помогла ему встать.

– Неважно, – сказала она. – Ты придумаешь, что делать, я уверена.

"Было неизбежно, что они четверо не смогут каждый сделать равную часть работы, – подумала Война. Она была удивлена своей естественной любви к современным системам оружия, которые были гораздо более действенны, чем куски острого металла. И, конечно же, Загрязнение смеялся над всеми этими абсолютными защитами от дураков, над всеми устройствами не дающими что-то сделать. Даже Глад, по крайней мере, знал, что такое компьютеры. А вот… ну, он ничего не делал, просто находился рядом, хотя, надо признать, что он это делал с определенным стилем. Война поняла, что когда-нибудь придет конец Войне, Гладу, даже, возможно, Загрязнению, вот поэтому-то, вероятно, четвертый и величайший всадник никогда, в общем-то не был, как говорится, одним из своих парней. Это как когда в вашей футбольной команде есть налоговый инспектор. Конечно, здорово иметь его на своей стороне, но после игры с ним не захочешь выпить и поболтать в баре. Невозможно быть стопроцентно спокойным.