Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

Дружина Добрыни еще обустраивала лагерь на берегу, перетаскивая пожитки с кораблей на сушу, а расторопный Сигвальд уже повидался со своими родственниками и вернулся обратно. Со слов Сигвальда выходило, что буквально вчера местная знать похоронила Халльфреда, сына Скеглара Тости от наложницы. Халльфред был слабого здоровья и не пользовался уважением своих родственников, ибо не отличался храбростью и здравым умом. Ярлом Халльфред стал по воле случая, так как никого из взрослых мужчин в роду покойного Скеглара Тости больше не осталось. Теперь трон ярла пустует, поскольку сыновей у скончавшегося Халльфреда нет, а есть только дочери.

– Местная знать и бонды собираются на днях созвать тинг, чтобы решить, кого поставить ярлом в Вестерготланде, – сказал Сигвальд, отвечая на расспросы Добрыни. Тингом варяги называли народное собрание. – Земли, принадлежащие семье Скеглара Тости, лежат в долине Тролльсхейм в глубине острова. Там же расположено и городище ярла в местечке под названием Велинг. Это примерно в пяти верстах от Висбю. Сегодня и завтра в Велинге будет происходить тризна по умершему ярлу Халльфреду. Туда уже съехались многие соседние ярлы и хевдинги.

Не теряя времени даром, Добрыня призвал к себе в шатер Регнвальда, Харальда и Добровука.

– Вовремя мы пожаловали на Готланд, други мои, – промолвил он. – Здешний ярл Халльфред умер позавчера и уже погребен. Сегодня родня Халльфреда устраивает поминальное пиршество, гости уже съехались. Вам обязательно нужно объявиться на этом пиру. – Добрыня глянул на Регнвальда и Харальда. – Лучшего момента для того, чтобы вам заявить о своих правах на Вестерготланд, нельзя и придумать. Други мои, надо ковать железо, пока горячо! Я уже велел Сигвальду купить на торжище лошадей, пешком-то нам придется долго топать до родового гнезда ваших предков.

– Я вижу, ты все уже решил за нас, – сказал Регнвальд, обращаясь к Добрыне. – С ходу бросаешься в омут с головой, приятель.

– Удачу надо хватать за хвост, а не ждать, когда она сама тебя отыщет, – проговорил Добрыня, открыв сундук, где у него хранилась одежда. – Ступайте, оденьтесь побогаче, золота на себя нацепите побольше, оружие с собой захватите на всякий случай. Через час выступаем, дорогу нам укажет Сигвальд.

Регнвальд и Харальд поднялись со скамьи и направились к выходу из шатра. И только Добровук не тронулся с места.

– Меня ты с собой не берешь, воевода? – хмуро проронил он, исподлобья взирая на Добрыню. – Мне-то что делать?

– Ты останешься здесь за старшего, – роясь в сундуке, ответил Добрыня. – Гляди в оба за княжичем Владимиром, за казной нашей и за ладьями. Не ровен час, придется по-быстрому ноги отсюда уносить, поэтому дружина пусть никуда не расходится.

Добровук шумно вздохнул, выражая тем самым свое недовольство, что его оставляют как бы не у дел, но спорить с Добрыней он не стал.

Кроме Регнвальда, Харальда и Сигвальда вместе с Добрыней в эту поездку отправились еще шестеро крепких дружинников в полном боевом облачении.

Десяток всадников на низкорослых мосластых конях мышиной масти проехал вдоль поросшего густой травой крепостного вала и выбрался с пестреющего разноцветными шатрами Торгового Поля на узкую проселочную дорогу. Неподалеку от Висбю вздымалась поросшая еловым и сосновым лесом горная гряда, дорога вела к ней. На зеленых лугах по сторонам от дороги паслись стада коров и табуны лошадей. На повозках, запряженных лошадьми, к портовому городу ехали местные селяне. Кто-то вез тюки из овечьей шерсти, кто-то березовые дрова, кто-то грубовыделанные кожи, кто-то воск и сосновую смолу в деревянных кадушках…

Приглядываясь к местным жителям, Добрыня обратил внимание, что все они, мужчины и женщины, довольно высоки ростом, хорошо сложены, светловолосы и голубоглазы. Общинники-бонды одевались в узкие штаны из грубого полотна, в довольно длинные рубахи или куртки, надевавшиеся через голову, широкие плащи. На ногах у них были либо короткие сапоги без каблуков, либо шнурованные башмаки из более мягкой кожи. Голову бонды покрывали довольно высокой шапкой с заостренным или плоским верхом, снизу поля этих шапок можно было загибать наверх на разную высоту.

Местные женщины носили либо длинные платья, либо широкие юбки, к которым прилагалась короткая куртка до талии, с застежками на груди и длинными рукавами. Жены бондов надевали на голову полотняный или сетчатый чепчик с длинными завязками, концы которых завязывались под подбородком. Девушки чаще ходили с распущенными по плечам волосами и с непокрытой головой.

Все свободные люди одевались в одежды, окрашенные в разные цвета, и носили длинные волосы. Невольники всегда были коротко острижены и носили одежду из неокрашенного домотканого полотна.

Сигвальд прекрасно знал эти места, поскольку вырос здесь. Он ехал впереди, его конь шагал бок о бок с конем Добрыни. Сигвальд рассказывал Добрыне о том, куда в конце концов может привести эта дорога, минуя усадьбу Велинг, какие хутора лежат в окрестностях Висбю, почему долина за горной грядой Гурлитой называется Тролльсхейм.

– В далекие былые времена в этой долине жили тролли, страшные волосатые великаны ростом с дерево, – молвил Сигвальд, небрежно сидя в седле и отгоняя от себя веточкой назойливых комаров. – Тролли развлекались тем, что скатывали сверху вниз по горным склонам огромные камни. Эти каменные глыбы всякий может увидеть у южной подошвы горы Гурлиты, там же сохранились и гигантские следы троллей, отпечатавшиеся на горном склоне.

Слушая Сигвальда, Добрыня позволил себе еле заметную недоверчивую усмешку.

– Куда же подевались эти тролли? – поинтересовался он. – При таком росте и такой силище эти великаны должны были и поныне господствовать на всем Готланде.

– Так оно и было до поры до времени, – заметил Сигвальд. – Беда троллей заключалась в том, что они могли выходить из своих пещер только по ночам. Лучи солнца мигом превращали троллей в камень. Поскольку тролли были существами глуповатыми, то им далеко не всегда удавалось в своих ночных рысканиях по горам и лесам рассчитать время на обратный путь до своих пещер. С течением времен численность незадачливых троллей постоянно сокращалась, пока все они не исчезли совсем.

Видя по выражению лица Добрыни, что тот относится к услышанному о троллях с явным недоверием, Сигвальд добавил самым серьезным тоном:

– Окаменевших троллей можно увидеть и поныне в разных местах Готланда. В горах остались и пещеры, где жили тролли. Я своими глазами видел жилища этих исполинов и их самих, обратившихся в камень.

– Что ж, коль будет возможность, покажешь мне хотя бы одного окаменевшего тролля, – сказал Добрыня, не пряча улыбки. Его забавляла беседа с Сигвальдом.