Добрый ангел смерти

Из-за ближнего отрога эта парочка вынырнула так неожиданно, что меня передернуло. Из груди моей вырвался то ли испуганный выдох, то ли стон – я узнал эти лица. Но пока до меня доходило, где я их видел, они тоже остановились в двух-трех метрах и смотрели на меня недоброжелательно и задумчиво, словно именно сейчас решали мою судьбу.

Эта пауза тянулась несколько минут. Потом чернявый остроносый парень наклонился надо мной – мне показалось, что он хочет меня клюнуть, так как он тянулся ко мне именно носом. Но оказалось – он внюхивался в меня.

– Бач! – повернулся он к своей подруге. – Усэ тило корыцэю пахнэ, а одна рука – икрою! То вин, мабуть, тиею рукою до росийського капитализму доторкнувся!

Его чернявая спутница усмехнулась.

– Чего вам от меня надо? – спросил я, пытаясь ослабить тугость веревки, стягивавшей мои запястья за спиной.

– Та ничего, нэ турбуйтэся, – усмехнулся чернявый. – Побалакаемо, може щось разом зробымо, щось корыснэ для витчызны…

Я уже ясно вспоминал те несколько моментов из прошлого, когда мы даже не то что сталкивались, а просто замечали друг друга. Точнее, теперь уже я понимал, что они за мной следили. Это они все время попадались мне на глаза и на Софиевской площади во время митинга и потом, когда я уже подходил к своему дому. Но как они оказались здесь, в казахской пустыне? Уж не их ли следы сопровождали мое путешествие с момента высадки на каспийский берег со шхуны «Старый товарищ»?.

– Вы бы хоть представились! – стараясь звучать как можно расслабленнее обратился я к ним.

– А чого прэдставлятысь? – пожал плечами чернявый. – Я – Петро, а вона – Галя. Ось и усэ пред-став-ление…

– Так вы что, от самого Киева за мной следили? – продолжал спрашивать я, желая получше понять происходящее и их планы.

– Ни, навищо… – говорил Петро. – Мы ж зналы, куды пан йидэ. От и выйшлы назустрич… Таки справы…

– А зачем же было меня связывать?

– А якбы пана нэ звъязалы, то и розмовы спокийнойи нэ було б… А так ось говорымо по-людськы… От як бы твоя казашка не збигла, то уси б вчотирьох побалака-лы… Ну а так втрьох довэдэться…

– Ну а про что вы побалакать хотите?

– Про що? Та про тэбэ. Про тэ, як ты, моекаль-чаривнык, чогось цикавого дизнався и чомусь никому про цэ нэ сказав… Всэ выришыв соби загарбаты… На святэ для нашего народу зазихнувся! Та за однэ цэ тэбэ вбыты мало! – неожиданно поднял голос Петро.

– Тыхшэ, тыхшэ – начала его успокаивать Галя. – Бо каминня посыпэться! – И она показала взглядом на горы.

– Ничего я ни от кого не скрывал, – сказал я. – Наоборот, хотел все домой, в Киев привезти…

– Нэ кажы дурныць, – махнул рукой успокоившийся Петро. – Повиз бы туды, дэ тоби кращэ б заплатылы!

Глава 35

Дневной зной начинал меня утомлять. Я сидел со связанными руками и ногами на подстилке. Рядом у маленького костра с нашей треногой и котелком возилась Галя, а Петр куда-то ушел. Я подумал, что глупо не воспользоваться отсутствием мужчины и бросил внимательный взгляд на эту черноволосую женщину.

– Извините, – сказал я. – У меня руки затекли… Вы не могли бы хоть на пять минут их развязать?

Галя обернулась, на ее красивом скуластом лице появилась усмешка.

– Спочатку рукы, а потим и ногы затэкуть… А мэни що, бигаты за тобою?

Ни… – И она снова повернулась к котелку, в котором уже что-то варилось. – Ось зараз нагодую тэбэ и зразу полэгшае… – добавила она, уже не глядя на меня.

Я кивнул себе. Похоже, что с этой Галей не так-то просто было разговориться.

– А Петр где? – спросил я через несколько минут.

– Петро? Зараз прыйдэ. Наши рэчи забэрэ и прыйдэ… Я упал на бок – балансировать на пятой точке было уже больно. Глаза мои стали закрываться – то ли от бессилия, то ли от вынужденной неподвижности меня стало клонить в сон. Я бы и заснул наверно, если б вдруг в нос не ударил какой-то знакомый запах.

Открыл глаза и увидел перед собой на подстилке котелок с гречневой кашей. Рядом сидела Галя, держала в руке аллюминиевую общепитовскую ложку и смотрела мне в лицо.

– Давай я тэбэ нагодую, – сказала она. – Ты тилькы прысядь, бо так нэ зможэшь.

Я послушно лег на спину и рывком сел. Тотчас возле моего рта появилась ложка с гречневой кашей.

– Видкрый рота, – приказала Галя. Каша была слишком горячей.

– Пусть остынет, – попросил я.

– Во дурэнь! Зараз Петро прыйдэ и взагали ничего тоби нэ дасть! – И вторая ложка с дымящейся кашей зависла у моего рта.

Этот обед был похож на пытку. Я хватал ртом воздух, надеясь, что хоть так каша немного остынет перед тем, как я ее проглочу. Но воздух был теплым и соленым. В конце концов я уже не мог есть и, чтобы избежать бесполезных объяснений, просто упал на другой бок и таким образом оказался спиной к кормившей меня Гале.

– Ты чого? – спросила она удивленно. – Що, нэ смачно?.. Ну як хочэш!

Во рту у меня горело. Языком я скатывал в комочки отслоившуюся от ожога слизистую и выплевывал ее на подстилку. Но эта боль понемногу утихла, и я заснул.

Разбудил меня голос вернувшегося Петра. Я лежал так же неподвижно и притворялся спящим, прислушиваясь к их разговору.

– И чого було стилькы йижы з собою браты? – Возмущался Петр. – Мы що, в голодный край йихалы? Вин йив?

– Авжеж. Я йому кашы дала… Нэ ругався, такый смырный, як тэля…

– А що, як тэбэ звъязаты – ты брыкатысь почнэш? Га?… Я лопату прынис…

Лопаты тут якыйсь мали, як для дитэй!

– А що йим тут копаты? Ты йиж, йиж, бо вжэ холодна… – А чому нэ солона?

– А хто мишэчок з силлю отым казахськым дитла-хам подарував? Я?

– Гаразд, гаразд. Заспокойся! Вин про щось розпо-видав?

– Ни.

– Шкода, що дивка збигла… Як бы них обох звъязаты, то вин бы нам всэ сам розповив…

Их тихая семейная беседа, в которой я не услышал ни особой ненависти к себе, ни какой-то явной или скрытой угрозы, подтолкнула меня к тому, чтобы заговорить с ними. Я, как бы просыпаясь, громко вздохнул, поерзал, потом повернулся на другой бок, к ним лицом. Они молча смотрели на меня.

– Дывы, прокынувся! – выдохнул Петр.

– Добрый вечер! – сказал я.

– Добрый-добрый, – усмехнулся Петр и погладил свои усы. – А чого цэ ты такый вэсэлый?

– Чего веселый? Я не веселый…

– Нэ крычыш, нэ матюкаешся? – продолжал он.

Я пожал плечами.

Петро достал трубку, прикурил от костра.

– Якый-то вин нэ такый, – сказал обернувшись к Гале и выдохнув табачный дым. – Иого впиймалы, звъязалы, а вин «До-брый ве-чер» кажэ. Хиба так можно?

– Та можэ нормальна людына, – вступилась за меня Галя. – Нэ хочэ сварытыся, хочэ в мыри жыты…