Добрый медбрат

«Я знаю, что ты что-то добавляешь в эти сумки», – сказал ему Арнольд. Он начал в лоб – чутье подсказывало ему, что парень нечист. «Вы не можете ничего доказать», – ответил Каллен. Это показалось следователям не тем ответом, который дал бы невиновный. Кроме того, не самым умным ответом. Бывшие копы Арнольд и Бэрри восприняли его как «пошли вы». Такое поведение вывело Арнольда из себя, заставило его принимать все близко к сердцу. Каллену, однако, было наплевать и на это. «Я не обязан с вами разговаривать», – сказал он и вышел из комнаты.

Арнольд и Бэрри наблюдали такое поведение на улице, будучи копами, но никогда не видели подобного в больнице. Поцарапанные машины на парковке, кражи из магазина сувениров, слишком бурные реакции на ограниченные часы посещения – это была их рутина. Иногда им приходилось иметь дело с медработниками, но в основном это были наркоманы, которые таскали перкосет или викодин, а затем подделывали записи в картах. Однако здесь было что-то пострашнее. Невозможно было представить причину, по которой кто-нибудь стал бы отравлять случайные сумки с соляным раствором и вводить в них инсулин. Разумного объяснения поведению Каллена Арнольд тоже не находил – казалось, что ему совершенно наплевать на обвинения. Он даже не был удивлен. Арнольд увидел пустоту во взгляде Каллена, и ему это не понравилось. Самое худшее заключалось в том, что Чарли был прав: он не обязан с ними разговаривать. Расследование должно было компенсировать недостаток показаний Каллена.

Арнольд и Бэрри попросили персонал помочь им составить хронологию и показатель смертности на том отрезке времени, когда Каллен работал в отделениях интенсивной терапии, реанимации и кардиологии. Чем глубже они копали, тем больше находили странных случаев {24} . Однако им недоставало железобетонной уверенности, без которой не может быть дела. Все пациенты страдали от целого комплекса различных болезней и симптомов, связать их передозировки инсулина и – в некоторых случаях – смерти с каким-то конкретным событием или с Чарли Калленом было невозможно. Существовала вероятность, что все эти факты – просто совпадение. По той причине, что Каллен был наемным работником, большинство его смен являлось срочными вызовами и соединить его действия с происходящим в отделении оказалось довольно сложно. Если они планировали продолжать расследование, им нужна была помощь извне. Пришло время задействовать полицию.

24

Расследование включало в себя просмотр карт пациентов, рабочих расписаний, шкафов дозирования лекарств, записей с камер видеонаблюдения, допросы, сбор улик (пакеты для внутривенного вливания и анализы патологий).

Арнольд и Бэрри каждый месяц встречались с шефом полиции Ливингстона Доном Джонсом. Встреча носила исключительно практический характер: медцентр святого Варнавы был крупнейшим работодателем в Ливингстоне, главным источником налоговых выплат для города. Невозможно было отделить частные корпоративные проблемы медицинского центра от муниципальной повестки дня.

Шеф Джонс был известным в Ливингстоне персонажем, имеющим репутацию человека, увеличивающего свой доход за счет сверхурочных, которые обычно брали новички с низкой зарплатой и полицейские, ожидающие пополнения в семье. У него на горизонте маячила пенсия, поэтому возможность перейти в частный сектор на управленческую позицию в «Святом Варнаве» казалась привлекательной. Если Джонс намеревался проявить себя в глазах администрации больницы, такой шанс ему предоставился 5 марта 1991 года, когда Бэрри и Арнольд встретились с ним в итальянском ресторане и за обедом рассказали о своем деле.

У них были все базовые элементы серьезного полицейского расследования: преступление, жертва, улики и подозреваемый {25} . Предполагаемые убийства были совершены как минимум в двух отделениях. Они обладали физическими доказательствами преступного нарушения целостности сумки для внутривенного вливания с применением смертельных доз лекарства, а расследование выявило серьезного подозреваемого среди персонала «Святого Варнавы». Для бывшего полицейского Арнольда казалось очевидным, что у Медицинского центра святого Варнавы на руках серьезная криминальная проблема. Однако Джонс не хотел иметь с этим ничего общего. Он сказал Бэрри и Арнольду, что не может ничего сделать с теми доказательствами, которые у них имеются. Лучше всего для больницы будет решить этот вопрос самостоятельно. Бэрри и Арнольд не понимали, думает ли Джонс, что он делает больнице одолжение, или он действительно не представлял возможным провести серьезное медицинское расследование с теми доказательствами, которые у них на руках. Арнольд не мог его в этом обвинить: они и сами не могли доказать свою теорию. Так или иначе, это все еще оставалось их проблемой.

25

Протоколы полицейского расследования. Таковы воспоминания Чарльза Каллена, а также его жены Эдриэнн, что было отражено в ее свидетельских показаниях и затем, в 2010 году, во время интервью с автором этой книги. Тот факт, что Каллен был главным объектом расследования, подтверждается в прямом обращении Бетти Гиллиан (административный директор отделения реанимации, которая уволила Каллена) к прокурору округа Сомерсет; Гиллиан давала показания 14 ноября 2003 года, когда занимала должность супервайзера и вице-президента корпоративного офиса Медицинского центра св. Варнавы. Томас Арнольд тоже подтвердил, что расследование строилось вокруг фигуры Чарльза Каллена.

В ответ на запросы, сделанные в ходе гражданского судебного процесса в начале заключения Каллена, юридический консультант Медицинского центра св. Варнавы «Силл, Каммис, Эпштайн и Гросс» отрицал это. «Святой Варнава» не проводил и не вынуждал проводить никакого внутреннего расследования на основании необъяснимых результатов лабораторных тестов в связи с лекарствами, обнаруженными в крови пациентов, или необъяснимыми смертями пациентов в тот период времени, когда Чарльз Каллен являлся сотрудником Медицинского центра святого Варнавы – Центра медицинских услуг Ливингстона (медицинского центра). В феврале и октябре 1991 года внутренние расследования были проведены в «Святом Варнаве» в связи с необъяснимо низким уровнем сахара в крови нескольких пациентов… В этом отношении «Святой Варнава» отмечает, что медцентр смог восстановить лишь часть документов, имеющих отношение к этому расследованию; остальное, по всей видимости, было утрачено во время переезда офиса. В заявлении также сказано: «Внутреннее расследование 1991 года в отношении необъяснимо низкого уровня сахара в крови нескольких пациентов не фокусировалось на Чарльзе Каллене». Этот документ был подписан Нэнси Холсек, главным вице-президентом по делам пациентов в системе медицинского обслуживания «Святого Варнавы», выступающим от лица больницы. Мисс Холсек – бывший директор отделения телеметрии, была задействована в расследовании Бэрри, Арнольда и Гиллиан.

Арнольд и Бэрри применили все известные им уловки, для того чтобы поймать Каллена с поличным, даже устанавливали камеры с датчиками движения в складских помещениях на несколько недель. Они допросили разных врачей, медработников и даже посетителей, которые бывали в тех отделениях, где лежали интересующие их пациенты, а также придумали новые протоколы для выдачи лекарств медработникам, в которых обычный инсулин попадал под те же регулятивные меры, что и вызывающие привыкание медикаменты, такие как морфий. Когда в октябре того же года еще двое пациентов получили необъяснимую передозировку инсулином в отделении реанимации «Святого Варнавы», связанную с испорченными сумками для внутривенного вливания, Арнольд и Бэрри снова остались наедине со своими подозрениями и фрустрацией и по-прежнему не могли ничего доказать {26} . Они все еще пытались это сделать, когда Чарльз Каллен просто уволился. Проблемы с инсулиновыми передозировками исчезли вместе с ним.

26

Супервайзер отделения телеметрии Нэнси Холсек затем сравнила этот процесс с поиском иголки в стоге сена.

5

Чарли понимал, что его мир скоро рассыплется, будто домик из картона. Он начал чувствовать, что люди из «Святого Варнавы» знают, чем он занимается {27} , – те, кто его допрашивал, четко дали ему это понять. Не важно, сколько сумок он испортил – одну или сотни. Они знали. Они даже не изучали период его работы в отделении ожогов, но все равно знали. В течение нескольких месяцев они концентрировались на двух пациентах, у которых случилась передозировка и остановка сердца. В остальных случаях легко было запутаться: сложно отличить необычные симптомы от их стандартного набора при комплексе заболеваний, но с этими двумя все было очевидно. Чарли осознавал, что Арнольд и Бэрри вычислили всех медработников, чья смена совпадала с этими двумя случаями, и поняли, что только он работал в оба этих вечера. К тому же они нашли, изучили и сохранили в качестве улик сумки для внутривенного вливания, в которые он добавлял инсулин в кладовке. Иногда он делал это в случайном порядке, не задумываясь о том, кто именно пострадает. Чарли был уверен, что его отпечатки остались на всех испорченных сумках: он даже не думал надевать перчатки. Он считал, что если Арнольд и Бэрри захотят его прижать, то у них это получится.

27

Из интервью автора с Чарльзом Калленом.

Он наслаждался ожиданием, степенным течением времени и особым напряжением, которое оно добавляло к ночным сменам. Все стало невероятно четким, каждый щелчок перчатки или глоток кофе казался проникнутым особым смыслом. Всю весну, осень и зиму он ждал развязки истории. Когда ее не наступило, он решил, что сотрудники больницы слишком боялись, были чересчур глупы, а может, и всё вместе. Чарли мог представить масштаб тех неприятностей, которые доставят больнице его развлечения, – иски на огромные суммы, как те, что показывают по телевизору, способные приструнить любого корпоративного гиганта. О чем бы ни беспокоилась больница, Чарли понимал, что не о пациентах. Сотрудники больницы лгали точно так же, как лгали ему, когда он осматривал тело матери.

Они скрывали. Они прятали. Никто на самом деле не стремился избавить людей от боли; он ощутил это лицемерие, когда то же самое произошло с ним. С профессиональной точки зрения он находил легалистский подход крайне неприятным. Как человек, воспитанный в католической среде, он видел в этом иронию: святой Варнава, Сын утешения, – покровитель всех тех, кто находится на дне. Неспособность больницы остановить Чарльза казалась ему своего рода искуплением вины. Поэтому когда «Святой Варнава» {28} перестал звонить ему и предлагать смены, Чарли был искренне удивлен.

28

Формально Каллен был сотрудником Центра медицинских услуг, бывшего Центра медицинских услуг Ливингстона – частной коммерческой дочерней компании Медицинской корпорации св. Варнавы, которая поставляла сотрудников для отделений. Показания сотрудников Центра медицинских услуг объясняют, что между 6 и 10 января 1992 года Каллен стал «невызываемым», так как термин «уволен» не соотносился с политикой компании. Причиной увольнения назвали неправильное заполнение документов и «ухудшившееся отношение к работе». Например, было обнаружено, что 20 июня 1990 года Каллен отменил назначенную терапевтом вентиляцию легких одному из пациентов, а затем, 21 июня, отменил и другому пациенту. Среди проблем с документацией нашлось несколько ошибок с лекарствами, в частности 14 марта 1991 года, когда вошедший медработник обнаружил, что Каллен не дал пациенту выписанное лекарство, но поставил ему капельницу, на которой была красная наклейка без какой-либо надписи. Его коллеги выразили «глубокое беспокойство в отношении реакции Чарльза на совершение двойной медицинской ошибки» и думали, что он не был «обеспокоен своей ошибкой или состоянием пациента». В числе других инцидентов, несущих потенциальную угрозу жизни пациентам, был случай 26 июля, когда Каллен вписал в карту пациента назначение четырех доз инсулина. На самом деле никакого инсулина пациенту не назначали. В показаниях Нэнси Холсек, главного вице-президента по делам пациентов в медицинской системе «Святого Варнавы», говорилось, что Каллен был уволен в связи с «проблемами в уходе за пациентами».

6

10 января 1992 года

Чарли объяснил свое увольнение Эдриэнн как вызванное какими-то внутренними политическими интригами в больнице, проблемами, его не касающимися. По его словам, он просто попал под раздачу администрации. Он сказал Эдриэнн, что причиной тому стала ожидающаяся забастовка медработников. Об этом говорили в отделении, но Чарли был в числе тех, кто выступал против. Он говорил, что пострадают пациенты. Это был вопрос принципа – Эдриэнн видела, как во время его рассказа снова появляется прежний Чарли. Чарли ясно дал понять, что он ставит пациентов выше зарплаты и прорвет линию пикетирующих, если это потребуется. Это мнение было не самым популярным, а потому он стал объектом мести внутри отделения. Они сделали его козлом отпущения.

Это запутало Эдриэнн. Козлом отпущения? Ради чего? Чарли сидел в кресле, как кот, величественно и строго. Ну, говорил он, все это крутилось вокруг странных случаев в «Святом Варнаве». Имели место некоторые инциденты, и это повлекло за собой расследование. Инцидент – ну, кто-то подмешивал что-то в сумки для внутривенного вливания. Подмешивал инсулин, который опасен, как Эдриэнн может себе представить. Эта история ее шокировала. Чарли рассказал ее спокойно, объясняя во всех деталях, что порты на сумках для соляного раствора сделаны так, чтобы их можно было проткнуть иглой с целью добавить в раствор лекарства, и что невооруженным глазом невозможно определить, протыкали сумку или нет. Увидеть можно под микроскопом, говорил он. Проколотый порт выглядит как использованная пробка, некоторые из них прокалывали десятки раз. В его отделении случались передозировки и остановки сердца, говорил Чарли, – только так администрация смогла определить, что происходит что-то плохое. Невозможно сказать, сколько именно пациентов стали жертвой всего этого и сколько из них скончалось в итоге, но, вероятно, очень много, действительно впечатляющее количество.