Добрый медбрат

8

Январь 1993 года

В ту ночь приехали полицейские, двое молодых патрульных с двумя тяжелыми фонарями «Мэглайт». Они припарковали свой автомобиль так, чтобы его было заметно. Для Эдриэнн было непривычно выносить сор из избы, переносить его на бумагу {32} . Она сказала полицейским, что ее будущий бывший муж был опасным алкоголиком, и намекнула на обвинение в домашнем насилии. Она обнаружила своего мужа пьяным напротив камина, уставившимся мертвым взглядом на книги «Анонимных алкоголиков» и кидающим страницы в огонь. Она рассказала им все, что могла, включая расследование в больнице и как Чарли однажды хвастался, что отравил жестокого парня своей сестры с помощью жидкости для зажигалки в детстве. В ее голове еще не сложилась полная картина, но она хотела дать официальные показания, которые связали бы эти истории с его алкоголизмом и ее страхом за детей и за себя. Возможно, вызов копов помог бы ускорить процесс. Отчасти это была демонстрация, но она помогла Эдриэнн чувствовать себя спокойнее.

32

Подробности взяты из судебных документов, интервью с Эдриэнн Баум и полицейских отчетов.

Эдриэнн рассказала офицеру все странности Чарли, которые могла вспомнить. Вызов по коду «домашнее насилие» быстро превратился в монолог о странных происшествиях, которые происходили с домашними животными Калленов. Столько всего выглядело неправильным дома, в больнице, в их браке, но на животных она могла указать абсолютно уверенно. Дело было не только в пропавшем щенке – в разные моменты это были хорьки, хомячки, рыбки и, конечно, Леди, ее старая собачка. Эдриэнн рассказала офицерам, как Чарли привязывал их йоркшира к столбу во дворе, пока она была на работе, как собака лаяла и бегала по кругу, пока люди из общества защиты животных ее не забрали. Эдриэнн пришлось ехать в общество по предотвращению жестокости к животным и умолять вернуть собаку – это было унизительно. После того инцидента Каллены стали держать собаку в доме. Вскоре из подвала до слуха Эдриэнн стали доноситься странные звуки. Иногда ее будили звуки ударов и визги. Чарли утверждал, что дрессирует собаку, но Эдриэнн думала, что он ее наказывает. Эдриэнн шла туда в халате и тапках, взламывала дверь, но боялась идти дальше. Она кричала с верхних ступенек лестницы: «Оставь ее в покое!» Чарли не отвечал, но звуки прекращались. Эдриэнн стояла там, слушала тишину и ждала. Она была уверена, что он внизу, стоит замерев, будто ребенок, притворяющийся невидимым под одеялом. Наконец она закрывала дверь в подвал, ложилась обратно в кровать и накрывала голову подушкой.

Чарли злился. Уму непостижимо, да и к тому же нечестно, что его жена рассказала все полиции. У нее не было никакой причины даже вызывать их. У Чарли было много недостатков, но жену он никогда не бил. Она изображала это для адвокатов. Заставила его выглядеть плохим парнем, даже сумасшедшим, чтобы все это было зафиксировано на бумаге для развода. Не важно, по какой причине она вызвала полицию, раз они здесь – она своего добилась. Эдриэнн рассказала им даже о том, что он симулировал суицид. Ответным ходом Чарли было запить двадцать таблеток бутылкой каберне из супермаркета. Так он решил показать ей свою боль по-настоящему.

Чарли часто представлял свою смерть, даже когда был ребенком в Уэст-Ориндже. Он мечтал, что погибнет от пули в голову. Он представлял себя героем войны, копом, знаменитым и значительным сенатором, произносящим речи, которые люди запомнят навсегда. И он был мертв. Словно мученик. Благородный герой. Но все это было только мечтой. Он открывал глаза и превращался обратно в ребенка, в ничто. Такая жизнь ему не предназначалась. В католической школе он чувствовал себя глупым и униженным; в миру он был отстраненным и одиноким. Иногда он был так подавлен, что отказывался идти в школу или даже двигаться. Все, чего он хотел, – остаться дома с мамой.

Первую попытку суицида он совершил, когда ему было девять. Чарли смешал содержимое химического набора из церковного благотворительного ящика со стаканом молока, но набор не был хорош для этой цели, поэтому Чарли удалось только довести себя до рвоты. Вторая попытка случилась в декабре 1977 года. Чарли был дома, притворялся больным, чтобы не идти в школу, когда зазвонил телефон; его мама попала в аварию, за рулем была его сестра-эпилептик. Никто не сказал Чарли, что столкновение было лобовым и что его мать уже мертва. Чарли попытался найти ее в больнице Маунтинсайд, но персонал сказал ему, что тело его матери уже забрали. Больше он ее не видел.

Чарли думал, что в Маунтинсайде ему соврали {33} , в чем он затем обвинял все больницы сразу, так никогда и не простив. Он был зол и безутешен и снова решил найти выход в самоубийстве. После этой попытки он впервые оказался в больнице и впервые стал наблюдаться у психиатра, но говорить с врачом Чарли пока не хотел. Он не хотел ничего говорить, но имел в виду: «Никто не вылечит мою боль. Только я сам». Психиатр отправил его домой, в ту дыру, где раньше жила его мать.

33

Позже Каллен узнал, что тело его матери все еще находилось там.

Чарли не хотел возвращаться в школу или в мрачный деревянный дом, куда в любое время дня и ночи приезжали мужчины бог знает с чем в крови и на уме. Единственным выходом, который он видел, было вступить во флот. Вербовщики пообещали ему новую жизнь и форму: белые ботинки, белые штаны и ремень и даже белую фуражку, которые не выцвели на другом парне. Для Чарли служба во флоте представлялась самой спокойной во всех вооруженных силах, одновременно героической и безопасной, прямо как его детские мечты о смерти. «Я не умру, – думал Чарли, – но я мог бы умереть». Он представил себе полную тишину, как в фильмах про подлодки, размеренный ритм, амниотические красные лампочки и записался на подготовку техников для обслуживания шестнадцати ядерных ракет «Посейдон» на корабле «Вудро Вильсон» {34} . Однако вскоре Чарли надоела рутина – и он понял, что техника ему неинтересна. Ему не нравилось выполнять приказы и сидеть в подлодке в окружении странных и грубых мужчин. Тур за туром бледный юный моряк по прозвищу Чарли-кверху-брюхом был объектом насмешек даже для новичков. Он не раз пытался разорвать свой шестилетний контракт, но удалось ему только получить несколько понижений в звании и наказание за отказ подчиняться приказам {35} . А сослуживцы отмечали все более и более странное поведение Чарли {36} . Свой последний год {37} он провел над водой, отмывая туалеты и напиваясь при первой возможности {38} .

34

Чарли исполнилось восемнадцать лет через три месяца после смерти его матери, и он сдал экзамены на аттестат по совету вербовщика из Военно-морского флота (ВМФ). В апреле 1978 года он записался на восемь недель подготовительных курсов в Военно-морской учебный центр Грейт-Лейкс в Иллинойсе, затем на семь месяцев в Военно-морскую ракетную школу в Вирджинии-Бич (штат Вирджиния) и потом на три месяца в подводную школу в Гротоне (штат Коннектикут). В итоге Чарли служил в Чарльстоне (штат Южная Каролина).

35

Несколько взбучек от капитана или дисциплинарных слушаний были вызваны его отказом мочиться на глазах у другого моряка для обязательного теста на наркотики. Чарли утверждал, что, хотя курение марихуаны было распространено во флоте, лично он никогда не пробовал ни ее, ни другие запрещенные вещества и протестовал лишь против унизительной процедуры. Его неспособность мочиться на глазах у других всю жизнь доставляла ему неудобства.

36

Эта формулировка подразумевала в том числе случай, когда один из сослуживцев Каллена обнаружил его перед панелью запуска ядерных ракет, одетого в зеленый хирургический халат, маску и перчатки из медицинской кладовки. Эту историю рассказал репортерам один из бывших командующих офицеров Каллена после того, как в новостях сообщили о его аресте. Каллен говорит, что история смешная, но не имеющая ничего общего с реальностью.

37

В конце концов Каллена перевели с подлодки на грузовой корабль «Канопус».

38

Каллен нервничал по поводу своего увольнения со службы, которое обещало быть унизительным. Он говорил армейским психиатрам, что хотел совершить самоубийство, потому что «боялся вернуться домой неудачником». После предыдущих пьяных попыток Каллена убить себя армейские врачи нашли его психически здоровым и прописали лечение от алкоголизма и антабус. Чарли воспользовался этим лекарством, чтобы совершить очередную попытку суицида.

Когда заканчивался алкоголь, он пил «Листерин» {39} или чистящее средство. 13 января 1984 года Чарли выпил бутылку и обратился в лазарет «Канопуса». «Я выпил какую-то отраву, – сказал он медику. – Я не очень хорошо себя чувствую». Это было уже третье его заявление о попытке суицида с тех пор, как он поступил на службу, и третий раз, когда он оказывался в психиатрическом отделении военно-морского госпиталя {40} . Однако, несмотря на все его имитации суицида, Чарли на самом деле не стремился себя убить; монахини в католической школе объяснили ему, что самоубийство – грех, а Чарли не хотел после смерти оказаться в чистилище {41} . Но он мог заставить себя заболеть, а это было по многим параметрам лучше. Все любят тебя сильнее, когда ты умираешь.

39

Его лечили от отравления метилсалицилатом.

40

«Не смотрит в глаза и говорит тихо, – отмечал врач, – отвечает кратко и уклончиво». Также терапевт написал, что Каллен не осознавал собственный алкоголизм, был пассивно-агрессивен, сопротивлялся распорядку отделения и правилам. Однако вскоре он стал более разговорчив, особенно когда речь шла о смерти его матери (с которой Каллен был «особенно близок»), а также о не названной по имени невесте. «Он всегда был стеснителен и имел мало друзей, – говорится в отчете. – Становился зависимым, особенно в отношениях с женщинам, в которых он очень быстро и сильно влюбляется».

41

Старший брат Каллена, Джеймс, умерший в 1986 году от передозировки наркотиками на 37-м году жизни, очевидно, совершил самоубийство. И хотя некоторые полицейские рассуждали о том, что Чарльз Каллен мог быть как-то связан со смертью брата, прямых доказательств этому нет.

Чарли еще восстанавливался {42} после попытки самоубийства в отделении интенсивной терапии, когда к нему пришла Мишель Томлинсон. Мишель была медсестрой в отделении телеметрии больницы Уоррена, другом Чарли и, как он надеялся, могла бы стать кем-то б'oльшим для него. Он знал, что между ними есть взаимопонимание. Во время смены всегда наступали моменты, когда все пациенты проверены, а бумаги заполнены, и эти паузы Чарли и Мишель занимали беседами. Чарли считал, что они с Мишель очень похожи. Мишель тоже была в депрессии. Она ценила его. Их даже можно было бы назвать родственными душами.

42

31 января 1993 года.

Мишель видела Чарли так, как он хотел бы, чтобы его видели. Она жалела его. Она видела его глубину и боль и отвечала на нее материнской заботой. Он был раненым птенцом. Мишель принялась его лечить своим вниманием. Именно она предложила, чтобы Чарли перевели в психиатрическую клинику Мюленберг в Бетлехеме, штат Пенсильвания. У Мишель были там знакомые, как она говорила. Это была хорошая идея. Чарли она понравилась. Он попросил о переводе, доехал туда на скорой и начал устраиваться. Мишель оказалась права. Ему понравился Мюленберг. Мишель приходила туда, приносила цветы. Она придвигала стул и садилась рядом с Чарли. Даже на больничной койке и после попытки суицида он мог ее рассмешить. Он шутил над собой, был смешным и обаятельным – по крайней мере, ей так казалось. Мысль об этом, надежды, которые у Чарли появились в связи с этим, заняли настолько прочное место в его голове, что он выписался из Мюленберга под собственный залог – как раз вовремя, чтобы встретиться с адвокатом жены.

Чарли был решительно настроен самостоятельно представлять свои интересы при разводе {43} . Развод сам по себе уже ударил по его карману, так что платить незнакомцу только за его ученую степень, для того чтобы ускорить процесс, казалось бессмысленным. На самом деле Чарли предвкушал примерку новой роли собственного адвоката, и ему не терпелось показать, что он может говорить как юрист и вообще справляться с этой задачей. Он умел быстро учиться и не сомневался в том, что способен дать отпор профессиональному адвокату Эдриэнн, местному юристу по имени Эрнест Да. Чарли показалось странным, что союз, заключенный именем Господа в красивом банкетном зале, может быть расторгнут адвокатом, сидящим за офисным столом. Да предоставил список совместно приобретенных вещей, разделенный поровну. Ей останется дом, ему – «хонда» и «форд». Восточный ковер и китайский фарфор они продадут. Остальные вещи легко помещались в багажник его «эскорта» для десятиминутной перевозки по трассе 22 до его новой квартиры в другой части Филлипсберга.

43

Гражданский иск № FM-21–229–93, Верховный суд Нью-Джерси, округ Уоррен, 19 октября 1994 года.