Добыча хищника

– Ну ты и дала жару, – подмигнул мне Воробей, когда они с Крыловым в полном защитном облачении прошли в ловушку, чтобы проверить работу источников.

– Это не смешно! – продолжил нудить Суханов, но уже не зло, а как-то обиженно: – Элеонора, мы дадим вам список вопросов, и вы зададите их объекту. Это очень важно для того, чтобы мы смогли работать дальше.

Конечно, я согласилась.

Еще и потому что первый шок от разговора с чужаком прошел, оставляя острое недовольство. Просмотрев запись и увидев себя со стороны, я поняла, как сглупила. А еще я увидела худую, растрепанную девушку с изнеможенным лицом и большими напуганными глазами – такой я едва себя узнавала.

Когда Крылов и Воробей закончили, я должна была снова войти в ловушку. В подобной спешке был резон – мы все были в большой опасности из-за чужака, который меня преследовал. Кто знает, где этот мерзавец находится сейчас? И не пытается ли он в этот самый момент прорваться сквозь линии света?

Затянув тугой хвост на макушке и умыв лицо ледяной водой, я вновь оказалась перед пленником. Вновь уселась на пол, держа перед собой планшет с подготовленными вопросами. На экран также выводились данные объекта: температура, уровень физических реакций на свет, шкала «боли», мощность излучения.

– Ты не против продолжить? – кашлянув, спросила я.

«Нельзя задавать объекту вопрос так, чтобы у него была возможность дать нежелательный ответ», – еще пару минут назад наставлял меня Галоян.

Черт…

Взглянув на пленника, я поняла, что разговаривать он не хочет.

Даже смотреть на меня.

Глаза у него неестественно яркие, желто-карие, как янтарь, но он прячет их специально. Черные влажные от пота волосы вновь упали на его лицо.

Ладно… я должна просто спросить…

– Скажи, пожалуйста, вы прибыли из космоса?

Не реагирует.

Мое тайное оружие все еще при мне – я молча достаю четки.

– Вы прибыли на каком-то летательном аппарате?

Ни-че-го.

– Это ваше первое прибытие на Землю?

Пришлось положить планшет на колени. Обернув четки вокруг ладони, я начала перебирать черные бусины. Кисточка покачивалась у моего запястья. Двадцать зерен – двадцать молитв.

– Это орудие пыток?

Против воли по моим губам проскользнула улыбка – пленник всегда начинал разговор неожиданно. Но, тем не менее, он не поднял головы. Это знак протеста? Или он просто устал?

– Тебе больно? – этот вопрос не по протоколу, черт возьми.

Я вдруг слышу смех – тихий, грудной, немного безумный.

– Да, – пленник медленно поднимает голову: – а что? Тебе меня жаль?

Он не смахивает волосы, а смотрит сквозь них – глаза невероятно сверкают. Я вижу, как шевелятся его губы и изгибаются в циничной усмешке.

Его вид на секунду выбивает меня из колеи.

– Нет, – сглатываю. – Не жаль.

– Что тебе от меня нужно?

Кажется, мы подошли к главному.

– Понять, кто ты.

Вот сейчас все во мне дрожит, потому что взгляд этого существа принимает то самое выражение, какое я уже видела. Бусины в моей руке замолкают. Улыбка пленника становится шире.

– А ты не хочешь понять, кто ты, дурочка?

– Я Эля Черникова…

– Ты творение таких, как я. Создана для таких, как я. Принять скихр – твое предназначение.

В шее заныло. Я вдруг поняла, что каждая мышца в моем теле звенит от напряжения. Я с трудом сделала глоток воздуха и выпалила:

– Только не говори, что вы создали нашу цивилизацию!

– А ты веришь в божественное сотворение или теорию эволюции?

– Ты… ты лжешь!

В ответ усмешка.

А меня сковывает лед, забирается под кожу, толкается в жилах и, наконец, пронзает трепещущее в агонии сердце.

– Это не первая ратхату, – пленник продолжает меня ранить: – Вы потребляете больше ресурсов, чем производит ваша планета. Время пришло.

Меня снова пронзает дрожь – не могу понять, что так сильно меня пугает. Возможно, то, что я совершенно не чувствую ложь в его словах. И даже больше – он слишком честен.

– Что такое ратхату?

– Это нельзя перевести, дуреха. Пусть будет: «Великая охота».

– Это можно… – какой глупый вопрос: – … как-то изменить?

– Нет.

– Вы не можете…– рычу сквозь зубы, – не имеете права!

– Все еще пытаешься мерить это своей земной моралью? – он протянул это легко, со смехом. – Прими это. Твоя боль лишь обратная сторона нашего ирахора, – и далее он пояснил любезно: – Ирахор значит выбор, если примитивно.

– И вы выбираете причинять нам боль?

– Это ваше предназначение.

Я вскочила на ноги и отвернулась. Пару минут я просто дышала раскрытыми губами.

– За мной идет один из вас, – с моих губ срывается то, что я не должна говорить, – он убил мою сестру, мать и отца. Он жаждет моей крови. Он… издевался надо мной и мучил мою сестру перед смертью. Это ваш выбор? Это ты называешь нашим предназначением? Если вы создали нас, должна же быть в вас хоть капля сострадания? Хоть что-то?

– Ты знаешь имя того, кто идет за тобой?

– Нет.

– Ты перестанешь быть ему нужной, если я заберу тебя.

Рука слабеет, я едва не теряю четки.

Сердце бьет очень сильно.

Индикатор на планшете вдруг становится красным, а это значит, что температура тела пленника изменилась. Он реагирует на меня. Очень сильно.

В его руках моя смерть могла бы быть другой, верно?

О, черт… о чем я только думаю?

Вытираю нос рукавом и шмыгаю.

– Мне нужен перерыв, – это все, что я могу из себя выдавить.

Холодная тягучая водка бьет в донышко стакана.

Не могу сказать, что я любитель крепких напитков – нет. Но именно сейчас, в переливах стекла, сквозь алкоголь, мне видятся искорки света. Опрокидываю в себя содержимое стакана, а затем долго кашляю.

Нет, это не то, что можно подумать – я не бежала от проблем. Я не пыталась забыться или притупить собственные чувства. Я просто не хотела ударить лицом в грязь, когда Константин усадил меня в кресло и спросил в лоб: «Выпьешь со мной?»